— Это дед торгует, я его просто подменяю. Ну и из воздуха это все, — я кивнул на товар, — не берется. Я ж не деревенский, мы ничего не выращиваем. Экзотику армяне привозят, бабушка покупает, тут это перепродается. Виноград и в нашей местности растет, но и он покупается за деньги. Такие дела.

Отсчитав две четыреста, я расплатился с Олегом. О, сколько счастья было!

— А можно и завтра… эээ… поработать? — спросил он жалобно.

Если он и завтра выручит, я сгоняю на продовольственный рынок, узнаю на будущее, сколько там стоит место, желательно — за прилавком в помещении. Дед и так в курсе, но цены все время меняются. Пригодится или нет то, что я выяснил — второй вопрос. Будет зависеть от того, удастся ли раздобыть товар. По идее, до нового года он должен храниться в специально оборудованных холодильниках. Яблоки, груши, виноград там точно будут.

Но, возможно, появится дело поинтереснее. Надо бы сделать все примерно так, как раньше — запустить систему, чтобы она работала без моего участия и все были довольны, а мне капал небольшой процент. Все-таки очень надеюсь, что Влад будет со мной работать, а потом я передам его деду. А чтобы он не околел где-нибудь под мостом, надо подыскать ему комнату.

В идеале бы поселить его к деду: и деду присмотр и уход, и Владу крыша над головой. Вот только в квартире хранятся немалые деньги. Одно дело тридцать тысяч, другое — триста, потому нет.

— Так а подрался где? — От нетерпения Егора аж подбрасывало.

— Я видел того, кого вы ищете, — признался я. — Кавказца из банды грабителей. Можно сказать, выследил и узнал, где он предположительно живет. А если не живет, то часто бывает.

Скучающий Лекс вскинул голову и брякнул:

— Да ладно! И че, это он тебя отделал?

Я мотнул головой и начал рассказ с момента, как собрался выйти из поезда и столкнулся с подозреваемым лицом к лицу, а закончил потасовкой с мелкими гопниками. Егор хрустнул пальцами и заходил вперед-назад.

— Куртку им! Вот суки! Жаль, что они нам не попались, да? — Он посмотрел на Лекса, тот кивнул.

— Да ваще-е. — Крепыш перевел взгляд на меня. — И что, ты четверых разбросал? С ножами? Блин, они тебя подрезать могли!

— Психанул, — улыбнулся я.

Лекс ударил кулаком по ладони.

— Вот Алекс обрадуется! Хана отморозку!

— А когда у него пары заканчиваются? — уточнил я.

— В четыре. В субботу, блин! — возмутился Лекс. — У них там вообще жесткач. А наркоман кавказский попал. Алекс за сестру готов порвать — что подонка, что собственную жо!

— Ты его запомнил? — поинтересовался Олег. — Если надо, фоторобот сможешь сделать?

— Смогу, — кивнул я. — Надеюсь, вы не будете делать глупости и не пойдете его калечить. Алекса-то родители отмажут. Ну, допустим, Олега отмажут. Ладно, остальным дадут условно, погонят на работы. И что дальше? В нормальный вуз не возьмут, на работу не возьмут… Видел тут человека, который по глупости загремел — под мостом ночует и на вокзалах.

Парни переглянулись.

— Я передам информацию отцу, — пообещал Олег. — Но лучше давайте Алекса дождемся, это его месть.

Когда тема себя исчерпала, я обратился к Егору:

— Будь другом, создай движняк. А еще лучше, чтобы вы вдвоем.

— Это как? — спросил Олег.

— Вот вам деньги, вы подходите и типа покупаете что-нибудь. Если скажете, что в прошлый раз брали и все круто, то вообще красота. Это привлекает покупателей. Они думают, раз народ толпится, значит, что-то вкусное дают.

— А и давай! — Егор цапнул тысячу и убежал прочь, чтобы зайти с другой стороны и — когда разойдутся люди, которые видели, что он со мной заодно.

Поглядывая по сторонам, он долго перебирал груши, я взвесил ему килограмм. Когда взвешивал, к нам подошла порция людей из метро. Трое отвалились, двое остались.

Егор убежал с покупкой и засел в кустах сирени, толпиться пришел Лекс. Он оказался изобретательнее, повторил то, что говорила женщина с ребенком: хороший был инжир, в жизни такого не ели, но раз его уже нет, давай килограмм винограда.

Народу стало еще больше, я еле успевал взвешивать груши, виноград, груши, орехи. Парни возвращали то, что типа купили, шли по второму кругу, и к четырем вечера процентов семьдесят товара, который я тащил в три приема, было распродано. Осталась последняя партия на завтра.

Ящики, сумки и остатки винограда мы потащили домой вместе. Я волновался, что гора переданного товара зависнет, но она разошлась, только треть осталась. Теперь из запланированного мне осталось поменять заработанное за эти дни на доллары. А заработались сегодня семьдесят три тысячи. То есть без малого пятьдесят чистыми!

Уже возле своего подъезда, забирая ящики, я сказал:

— Парни, мне надо баксы купить в ларьке. Подстрахуете?

Олег изобразил пионера.

— Всегда готов!

Денег накопилось до неприличия много — четыреста пятьдесят баксов. Передо мной стояла дилемма, как их обменять: частями в разных местах или сразу в одном. Парни видели, что я торгую, догадывались, что есть некая сумма, сколько именно, им знать необязательно. Пусть думают, что пятьдесят тысяч.

Если они подстрахуют, когда я буду менять в одном месте все деньги, никто меня не ограбит и не подкараулит в подворотне. Как показал сегодняшний день, жизнь в девяностые — комната с полосой препятствий и множеством скрытых ловушек, где непонятно, когда, куда и откуда прилетит. Еще весной я от всего этого прятался и не представлял масштаба катастрофы. Да, люди злые. Да, страшно, в родном селе плохо, а в большом городе еще хуже. Но всю прошлую жизнь я вел жизнь сдержанную, особо не высовывался — проблем и драк удавалось избегать. Только сейчас я испытал на собственной шкуре, как век-волкодав сжимает клыки на шее.

Вот, казалось бы, я следил за наркоманом, логично, что он меня вычислил и набил мне морду, но нет, попытались обчистить случайные люди. Так что с парнями риск минимален.

Или нет? Или я слишком хорошо думаю о людях — с отморозками в диалог вступил, понадеялся на их разумность, а на самом деле все не так?

В прихожей я глянул в зеркало. По скуловой кости тянулась припухшая красная полоса. За пару дней сойдет, хорошо глаз не заплыл, но деду показываться пока не стоит, а то придется оправдываться, и я задержусь, а там парни ждут.

Потому я пролез в спальню спиной к деду, расставил ящики на балконе, взял с книжной полки томик Шмелева, где тайник, и, не оборачиваясь, объяснил, что собираюсь покупать доллары.

Женщина на его месте раскудахталась бы: ой, опасно, ой, не ходи, ничего не делай без меня, дыши по инструкции. Дед же почесал бровь и посоветовал всю сумму не нести, а менять частями и в разных местах. Я слушал и кивал, рассовывая деньги по карманам. Основную часть — в нагрудный, пятьдесят тысяч — в наружный.

Видимо, деда взбесило то, что я игнорирую его советы, он прохромал к двери растопырился в проеме.

— Ты рехнулся всю сумму брать⁈ Тюк по башке — и нет денег! Если сделаешь, как я сказал, хоть не все заберут.

Пришлось привести неопровержимые аргументы, а именно: повернуться травмированной стороной лица и, проводя по щеке, сказать:

— То есть, просто «тюк по голове» — нестрашно?

Дед отвесил челюсть.

— Это где тебя так?

— Ну, скорее я, а не меня. Но — в чужом районе, причем безо всяких денег и причин. «Ты с какого района» и прочий бред. Просто по улицам ходить опасно, а тут пацаны меня приняли, а значит, никто не тронет. К тому же менять рубли я собрался в местном обменник, он работает для жителей окрестностей. Если будут своих грабить, то им скоро придет конец.

— И что тебя понесло в чужой район? — стоял на своем дед.

— У одного из моих приятелей отец — мент. Причем какой-то серьезный. Им поступила ориентировка на одного из членов банды, которая напала на тебя и ограбила много кого еще. Я увидел подозреваемого и незаметно проводил домой…

И снова никаких причитаний и квохтанья. Дед лишь покачал головой.