Никто не будет любить тебя больше тебя самой. Никто не будет уважать тебя больше тебя самой. Никто не даст тебе больше счастья, чем ты сама себе дашь. И знаешь, что? Если ты будешь невнимательной и не проявишь бдительность, то никто не сделает тебя более несчастной, чем ты сама.

Не давай в руки никому свои мечты и желание стать счастливой. Это зависит только от тебя. Возможно, в каких-то моментах, в каких-то местах, в каких-то ситуациях и в каких-то людях ты найдешь ту нечеткую картину, которая, предположительно, означает человеческое счастье. Но в конце пути человек всегда понимает, что неудовлетворенность, грусть, меланхолия исходят от него самого, и чтобы встретить настоящее счастье не нужно ни самого огромного дома, ни самых вычурных богатств, ни второй половинки твоих грез. Нужно просто жить абсолютно счастливым, постигнув глубинную суть себя самого до самых корней, и решиться разложить свои достоинства и недостатки, невзгоды и успех, огорчения и достигнутые на самом взлете высóты перед собой. Прикоснуться к ним, противостоять им, оценить их, суметь простить и, самое главное, суметь найти равновесие, стоя ровно посередине.

Сабриночка, познай каждую частичку своей сути, своих мыслей, своих чувств, каждый уголок своей души, и это сделает тебя более сильной и уверенной в себе.

Будь счастлива, доченька. Будь цельной. Будь возвышенной, но расписывай каждый шаг, который сделаешь. Будь сильной, но нежной, как чистая слеза. Будь ответственной, но привлекательной. Будь открытой, но осторожной, смотри в оба. Будь смелой, но застенчивой как роза. А самое главное, золотая моя девочка, будь свободной. Будь абсолютно свободной!

Я люблю тебя во всех Вселенных и во всех измерениях, в каких мы существуем, любовь моя.

Недавно я разговаривала с Соней Эрнандес, президентом клуба моих фанов «Mundo De Cristal»[62], и она напомнила мне кое-что, что напрочь вылетело из моей памяти: «Помнишь самые первые интервью в начале твоей карьеры? Ты еще говорила тогда, что больше всего на свете боишься того, что не сможешь быть матерью. А теперь, посмотри на себя — у тебя уже вторая беременность».

Очень долго я боялась, что этот мой юношеский страх станет реальностью. Но, поскольку это все же мой разум, я не переставала думать о силе мысленного притяжения и знала, что если и дальше буду переживать из-за того, что не могу забеременеть, то лишь еще больше отдалюсь от этой своей цели. Когда ты сосредотачиваешься на негативе, то неизбежно притягиваешь его к себе. Разумом я понимала, что должна думать о хорошем, но на практике осуществить это было чертовски трудно.

Годы моего замужества проходили, а мне все никак не удавалось забеременеть. Лечение, доктора, попытки, тоска — все это было, пока не появилась Сабрина. Внутренне я была подавлена. Мне было тоскливо и чего-то не хватало. Мне не хватало материнства, и я не могла думать, что мне будет отказано в этой привилегии.

Однажды декабрьской ночью, я разговаривала со своей сестрой Феде и грустно спросила ее:

— Почему Бог не благословляет меня ребенком? Ну почему я должна жить вот так?

— Сестренка, — ответила мне Феде, — ты должна приблизиться к Господу и возложить свою душу к его ногам.

— И как мне это сделать? — почти выкрикнула я.

Мы еще поговорили какое-то время, а потом вместе помолились по телефону. Я еще больше нуждалась в присутствии Бога; у меня на душе было столько всего, я у стольких людей просила прощения, я заключила мир со всем и со всеми… Но, мне было необходимо обратиться к самому главному над всеми вещами существу — Богу.

После этой горячей и прекрасной молитвы, вылетавшей из самой глубины моей души, мы с Феде распрощались и повесили трубки, а я продолжала свою беседу с Богом. Вдруг зазвонил телефон, и я взяла трубку. Это снова была Феде:

— Сестренка, Бог только что открыл мне нечто прекрасное… Я увидела тебя на пятом месяце беременности, — ликуя, сообщила она. Я не понимала, что она мне говорила, но голос сестры заразил меня ее восторженностью.

— Дай Бог, сестричка… Хоть бы Господь тебя услышал…

— Что значит дай бог и хоть бы? — заявила она, привлекая мое внимание. — Тут такое дело… Господь ясно показал мне, что по Его Указу ребенок придет. Жаворонок[63], Господь не лжет, он правдив… У тебя будет ребенок.

Переполненная радостью, сестра повесила трубку.

В конце года, на праздники, она прислала мне с Тити подарок — зеленую детскую сумочку с моими любимыми жирафами. В сумочке было много детских вещей. Увидев этот подарок, я подбодрилась, но убрала его, поскольку уже представляла себе много вещей, и каждый раз разочарование приходило ко мне вместе с огромной болью. Я спрятала его на верхнюю полку своего шкафа и забыла о нем. Мы продолжали пробовать все возможное, но ничего не срабатывало. Я чувствовала, как постепенно улетучиваются мои надежды забеременеть.

Этой зимой мы решили поехать в отпуск в Аспен, штат Колорадо. Я всегда хотела быть отважной и заниматься экстремальным видом спорта. Когда мы катались на горных лыжах, меня всегда тянуло сходить на трассу «черный бриллиант», самую рискованную и опасную. Мне вообще нравилось рисковать и заниматься чем-то опасным, это всегда было во мне. Меня привлекали такие виды спорта как горные лыжи, альпинизм, дайвинг в пещерах и гротах и все такое.

Этим утром я встала с постели с желанием остаться дома, но чуть позже нам позвонили друзья и пригласили вместе покататься на лыжах. «Давай, проветрись, — бодро сказал Томми, стараясь воодушевить меня на прогулку. — Одевайся, покатаемся немного с друзьями, а потом пойдем обедать».

Поколебавшись между «да» и «нет», я все-таки уселась в машину, похожая на луковицу в тройном слое термобелья, поверх которого был надет лыжный костюм, в перчатках, ботинках, со шлемом в руке и лыжами под сиденьем.

Поскольку сегодняшним утром я была слегка очумелая, Томми заставил меня выпить подряд два «ред буллса»… Ну держись! Поднявшись на вершину трассы, я встала на лыжи и понеслась вниз, как Спиди Гонсалес[64] или Тасманский Дьявол[65]. У меня больше времени уходило на подъем, чем на спуск. Я так стремительно скатывалась вниз, что даже снежинки не успевали меня увидеть. После двадцати спусков, которые я без отдыха совершила один за другим, окрыленная «ред буллсом», я не понимала, что мои ноги уже устали, а адреналин все требовал еще, еще и еще. Томми с друзьями уже хотели идти обедать, и я сказала им, чтобы они спускались, а я скачусь еще один раз, но я не сознавала, что была вымотана до предела… На этом последнем спуске, когда я захотела повернуть лыжи, ноги меня не послушались, и я с грохотом повалилась на снег. Когда я падала, то услышала какой-то хруст в колене. Увидев мое драматическое падение, остальные спускавшиеся лыжники позвали медиков. Пока мне оказывали помощь, я позвонила Томми и рассказала, что со мной произошло:

— Любимый, я упала… Я спущусь на носилках, ты подожди меня внизу у трассы. Думаю, у меня что-то с коленом.

От моего сообщения Томми подавился куском во рту. Пока спасатели-профессионалы спускали меня с горы, он мчался мне навстречу, и добежал как раз в тот самый момент, когда мне накладывали на ногу шину, чтобы положить в машину и отвезти в больницу.

Весь вечер я провела в рентгенологии, пока врачи ставили диагноз: трещина в большой берцовой кости и разрыв связок. Вывод: полный покой для ноги, наложенная шина, пакеты со льдом, костыли и мно-о-ого-много отдыха. Мне дали рекомендации: спокойно сидеть дома, задрав ногу вверх и, самое главное, никаких вечеринок на Новый год. Я должна была расслабиться. С этими инструкциями я и вернулась домой.