Перемены произошли не только в географическом, но и в социальном плане. Так, от жизни Талии я перешла к жизни супруги Томми Моттолы; если раньше все внимание и все взгляды были прикованы только ко мне, теперь мне приходилось делить их вместе с мужем. И более того, в Нью-Йорке Томми был королем, а я стала королевой, не имеющей собственного лица.

Я сопровождала Томми на благотворительные мероприятия, где для всех я была незнакомкой, о которой никто ничего не знал. Я садилась на отведенное нам место за столом, и на меня градом сыпались очевидные вопросы: «¿Как дела? Кто ты? Чем занимаешься?» Тогда мне снова и снова приходилось объяснять, кем я была, чем занималась, откуда приехала… Я никогда не отвечала на подобные вопросы ни в Мексике, ни в других странах, где меня знали, и знали наизусть мою жизнь. Перемена была ужасной, это было безумие. Тот период моей жизни был возбуждающим, но вместе с тем и очень трудным.

Перемена была слишком резкой — от суетливой, беспокойной жизни с расписанием без выходных я перешла к размеренной и одновременно душеспасительной жизни, в которой практически не было контрактов и разъездов. Впервые за многие годы мне было позволено остановиться, прервать бесконечные поездки и обрести отдых и спокойствие, которые я так жаждала в глубине своей души. Они были необходимы и телу моему, и разуму.

Одно дело провести отпуск в Нью-Йорке и совершенно другое — жить там. Когда Томми уходил на работу, я обегáла все, что могла в этом космополитическом городе. Мне хотелось побывать во всех музеях, я могла ходить по выставочным залам и восхищаться историческими и археологическами коллекциями и искусством. Скульптурами, картинами, галереями… Я ходила туда снова и снова. Я бродила по улицам, жуя горячий крендель, или вставала в очередь в закусочную «Грейс-папайа», чтобы перекусить хот-догом с квашеной капустой и выпить коктейль из папайи. Никогда прежде я так не наслаждалась. Нечего и говорить, я садилась на скамейку в Центральном парке и смотрела на прогуливающихся людей. Они были самых разных возрастов и носили одежду разных стилей — кто-то приглушенных тонов, а кто-то, наоборот, блестящую. Одни из них гуляли с собаками, другие катались на велосипедах и роликовых коньках, иные уткнулись в айпады… Какое отличие — в первый раз я могла наслаждаться подобными моментами и быть просто одной из многих. Это были мои мгновения и мое решение… Наконец-то у меня было время и место, чтобы побыть просто собой.

Самые первые месяцы в Нью-Йорке были полны преобразований, и моя жизнь менялась, как у гусеницы, которая абсолютно неподвижна внутри своего кокона до тех пор, пока не начинают происходить перемены в самой глубине ее существа, разрушая кокон. И тогда гусеница понемногу расправляет крылья, невзирая на боль, и наконец… взлетает… уже превратившись в бабочку. Это болезненный процесс, но он один из самых прекрасных на земле. Точно так же как эта самая бабочка я чувствовала, что многое менялось во мне самой, и что очень скоро наступит момент расправлять свои крылья и что-то создавать. Мое превращение было в пути.

Для нас с Томми наступил самый лучший момент: «Сони» была на взлете, Томми был президентом фирмы и отвечал за всемирную корпорацию, насчитывающую 15000 служащих. Когда он занял свой пост в «Сони» товарооборот фирмы оценивался в миллиард долларов. Благодаря его руководству и разработанной стратегии, доходы кампании росли, и когда Томми оставил свой пост, прибыль приближалась к 7 миллиардам. Среди прочих идей, он продвинул вперед музыкальное течение, известное как «бум латино», представленное Шакирой, Рикки Мартином. Дженнифер Лопес и Марком Энтони. Среди прочих начинали свою карьеру женская хип-хоп группа «Дестинис чилд» и Селин Дион.

Я, со своей стороны, приобрела мировую известность. Мои диски и сериалы продавались во Франции, Испании, Турции, Индонезии, Венгрии, Греции, Мексике, Центральной и Южной Америке. Мы с Томми оба добились поставленных перед собой целей, полностью реализовавшись с профессиональной точки зрения, и теперь могли целиком и полностью предаться нашей родившейся любви.

Страсть к музыке была одной из вещей, которую мы охотно разделяли друг с другом. Мы часами слушали песни, говоря о том, чем они нам нравятся, скрупулезно разбирая мелодию и оранжировку с творческой и артистической точки зрения. Начиная с моего первого сольного диска, я всегда вникала в мельчайшие детали оранжировки, высказывая пожелания о звучании гитары, использовании синтезатора или о том, где должна вступать подпевка. Я была увлечена процессом создания своих песен, мне нравилось слушать, как улучшается их звучание. Я не оставалась в стороне и от освещения, костюмов, художественного оформления самого диска и его обложки. Словом, я принимала участие во всем, это было по мне. Благодаря Томми, мне посчастливилось побывать на выпуске самых значимых в то время дисков. Я была на первом прослушивании диска Шакиры «Whenever, Wherever», на премьере песни «My Heart Will Go On», исполненной Селиной Дион. Потом Джеймс Кэмерон использовал эту песню в своем фильме «Титаник». Была я и на последней прогонке видеоклипа «Livin’ la Vida Loca» Рикки Мартина. Когда мы его смотрели, я повернулась к Томми и сказала: «Дайте крупный план, когда он двигает бедрами, это — его!» Тогда Томми немедленно распорядился, чтобы отсняли несколько крупных планов знаменитого движения бедрами Рикки Мартина. Находиться в студии и знакомиться с артистами, лучшими композиторами и продюсерами, начиная с поп-певцов, рэперов и рокеров и заканчивая Майклом Джексоном и Бон Джови, было для меня чистым волшебством. В те дни я была свободным существом, и меня переполняли аккорды арпеджио и неизменная музыка.

Прежде мне никогда не доводилось пережить такую любовь, какую я испытывала с Томми.

Впервые я чувствовала, что находилась с мужчиной в полном смысле этого слова. Впервые я чувствовала себя свободной и влюбленной, как никогда раньше; как прекрасна свобода, когда из каждой поры, из каждой клеточки твоего тела выплескивается любовь. Я целиком и полностью превращалась в женщину, полную решимости защищать свои прекрасные чувства, навсегда поселившиеся в душе, потому что знала — с этим человеком я разделила бы свою жизнь.

В Томми я нашла родственную душу, близнеца моей души. Он был выходцем из итальянского квартала, расположенного в Бронксе, и тоже был «барахольщик» — ему нравилось собирать всякие интересные вещицы. Несмотря на то, что он был очень известным музыкальным импресарио мирового уровня, родом он был из народного квартала так же, как и я. С тех пор, как мы стали жить вместе, его мир превратился и в мой тоже, и таким образом его квартал стал моим. Теперь мы ходим покупать мясо и хлеб в район церквушки, где его крестили. Мой дом наполняется хлебными рулетами с итальянской ветчиной и моцареллой. Ресторан «Доминикес» присылает нам свиные шкварки с итальянскими тефтельками и красным соусом сальса. Из кондитерской «Д’лилос» нам приносят канноли, итальянский десерт в виде хрустящих вафельных трубочек, изготовленные ручным способом, и мы едим их дома, запивая восхитительным кофе-эспрессо. Хоть я живу и не в родной стране, атмосфера итальянских семей напоминает мне мой родной очаг, наполненный голосами, разговорами, ароматами и тем теплом, которое чувствуется только в семье.

Так чудесно иметь рядом кого-то, с кем можно поговорить на одном языке. При нашей профессии мы вынуждены присутствовать на определенных мероприятиях вместе с важными людьми, и, естественно, самым тщательнейшим образом соблюдать этикет, но в личной жизни мы даем выход нашим корням из народных кварталов. Грубовато перешучиваясь и балагуря, пуская в ход и настоящий черный юмор, и крепкое словцо, мы чувствуем себя в своей тарелке, ведь мы находимся в лоне своей семьи, в той бесценной близости, что нас соединяет.

Прожив некоторое время в Нью-Йорке, я поняла, что мне хотелось бы не только проводить свою жизнь рядом Томми, но и, ухватив покрепче поводья своей профессиональной карьеры, заняться ею в Штатах, чтобы вознестись на гребень «латинской музыкальной волны», произведя мировой фурор. Эта идея понравилась моей маме, хотя в то же самое время она послужила причиной наших с ней размолвок. Конфликт еще больше обострился, когда я села, чтобы поговорить с ней начистоту. Я была вынуждена сказать ей, что наши рабочие отношения подходили к концу. Во-первых, я собиралась выйти замуж и, во-вторых, мне было необходимо выходить на новый уровень как профессионалу, но я всегда рассчитывала на ее незаменимые советы и замечания. По правде говоря, я хотела добиться независимости и наслаждаться нашей связью как матери и дочери.