Сам театр остался театром: шесть лож с проскениумом, двадцать семь лож в парадном круге, общая вместимость — 2600 человек. (Сцена, самая большая на Манхэттене, имела размеры семьдесят на восемьдесят футов. Акустика зала считалась одной из лучших в мире. Здесь, в этом тщательно продуманном помещении, Фиск вскоре начал ставить фарсы, мюзиклы и мелодрамы, подчеркивая таланты различных молодых актрис, которыми он интересовался. Среди них особенно выделялась его самая частая спутница жизни Джози Мэнсфилд. Фиск поселил Джози в таунхаусе по адресу 359 West Twenty-third Street, в полуквартале от театра в сторону Девятой авеню, где проводил много ночей. (Его собственный таунхаус, между тем, стоял чуть ближе к замку Эри, по адресу 313 West Twenty-third). Фиск приобрел и другую прилегающую недвижимость, в том числе прекрасную конюшню, где «принц Эри» — как теперь называли его репортеры — держал животных, которым поручалось таскать его богато украшенную карету («за которой присматривали четыре нарядных лакея в ярких ливреях») по улицам Манхэттена.[267]
При всей своей самонадеянности и эксгибиционизме Фиск, тем не менее, спокойно занимался благотворительностью. Вскоре после открытия «Замка Эри» он поручил ошеломленным полицейским из близлежащего участка отправлять нуждающихся в оперный театр, когда они приходят просить еду, уголь или деньги на аренду. Личный секретарь Фиска занимался этими раздачами в рамках своих ежедневных обязанностей, причем средства поступали из кошелька самого Фиска, а не из казны Эри. (Фиск также пожертвовал на нужды нуждающейся черной церкви, расположенной неподалеку от офиса «Эри», и прислал пятьсот долларов в ответ на просьбу баптистской церкви в Брэттлборо о том, что ей нужна новая ограда на кладбище. «Но что вам нужно от новой ограды?» — спрашивал он в записке, сопровождавшей чек. «Те, кто внутри, не могут выйти, а те, кто снаружи, не хотят входить».[268]) В своих многочисленных мелких актах дарения, как и во многом другом, Фиск казался противоположностью своему другу и альтер-эго Гулду. «Джей Гулд — это дополнение и фольга Джеймса Фиска-младшего», — писал Уильям Фаулер примерно в это время. «Это невысокий, маленький человек с соболиной бородой, маленькими, яркими, интровертными глазами и холодной, ясной головой. Его сильная сторона — планирование, и он представляет собой человека мысли, как Фиск — человека действия…Он — инженер, держащий руку на рычаге паровоза, а Фиск — это грохот колес, клубы дыма из трубы, блики фар и кричащий свисток локомотива».[269]
Гулд терпел разношерстную очередь просителей в вестибюле офиса «Эри» так же, как и другие идиосинкразии Фиска. «Гулд и другие степенные души Эри, — писал Мори Клейн, — ступали по богатым коврам Оперного театра с беспокойством монахов в борделе. Они сокрушались по поводу бессовестного стремления Фиска к удовольствиям, близости Джози Мэнсфилд и званых вечеров с шампанским и покером, которые она устраивала для Твида, Барнарда и других политиков».[270] Но Джей оставался предан Фиску, который выполнял большую часть социальных обязательств и обязанностей по связям с общественностью в рамках их партнерства. Во всех делах Фиск чаще всего обеспечивал публичное лицо для махинаций Гулда. Хотя Гулд нуждался в людях из прокуренных комнат — таких функционерах, как Твид и его соратники, — он ненавидел их окружение и предпочитал, чтобы Фиск занимался всеми поздними ночными развлечениями. Кроме того, Фиск гораздо лучше, чем Гулд, умел обращаться с людьми из прессы, подружиться с ними, завести с ними дружбу и завоевать их расположение. Джей же с религиозным постоянством каждый вечер уединялся у своего очага и семьи.
К началу 1869 года в семье Гулдов были не только Джордж и Эдвин, которым шел пятый и третий год соответственно, но и дочь, названная в честь матери, родившаяся в июне 1868 года. Чтобы избежать путаницы, родители с самого начала стали называть юную Хелен «Нелли». Именно под этим именем она всегда была известна в семье Гулд. Супруги и их растущий клан по-прежнему жили недалеко от Юнион-сквер в особняке родителей Элли, где Джей отвел одну из задних комнат под личный кабинет и библиотеку. Всегда преданный книгам, Джей теперь начал коллекционировать и, в отличие от многих подобных коллекционеров, действительно читал старинные издания классических произведений. Его вкусы в основном склонялись к естественным наукам. Он собрал такие книги, как перевод Томаса Келвея «Ученого астрономического дискурса» Огера Ферриера, опубликованный в Лондоне в 1593 году.[271] Он также собирал книги по ботанике и проводил много времени со своими детьми, работая в небольшом цветочном саду, который он развел во дворе за домом Миллеров. (Когда его сестра Сара приезжала в гости, она догадалась об источнике увлечения Джея прекрасными цветами, вспомнив, как Джей не мог, обширные сады, которые их мать когда-то содержала вокруг старого фермерского дома в Роксбери).
Хотя «Нью-Йорк Сентрал» Вандербильта обладала монополией на пассажирские поезда, курсирующие по Манхэттену и обратно, Гулд и Фиск, тем не менее, сделали все возможное, чтобы составить конкуренцию дороге Вандербильта в торговле нью-йоркскими пассажирами. Летом 1869 года, когда «Эри» переехала в свою новую штаб-квартиру, железная дорога заказала два новых 176-футовых парома, «Джеймс Фиск-младший» и «Джей Гулд», которые ежечасно курсировали по Гудзону между Западной Двадцать третьей улицей и причалом «Эри» в Джерси-Сити, рядом с терминалом «Эри». Проезд на этих гламурных и замысловатых паромах был бесплатным для владельцев билетов на «Эри». Высадившись на Манхэттене, пассажиры могли бесплатно проехать на карете по Западной Двадцать третьей улице, мимо Гранд-Опера и далее к отелю «Пятая авеню» на Мэдисон-сквер. Обладатели билетов на «Эри» также могли бесплатно доехать до причалов от отеля, расположенного в центре города. (В 1920-х годах Джордж Гулд вспоминал, как его отец по воскресеньям возил его на пароме «Эри» туда и обратно. Поскольку на каждом судне в большом салоне висел портрет его тезки в натуральную величину, Джей всегда старался ехать на борту «Джеймса Фиска-младшего», чтобы его не узнали).
Гулд пытался и другими способами укрепить позиции «Эри» и сделать ее как можно более конкурентоспособной. С этой целью летом 1869 года Джей решил приобрести железную дорогу Олбани и Саскуэханна. Крошечная железная дорога A&S протянулась на 143 мили через Катскиллы от реки Гудзон в Олбани до реки Саскуэханна в Бингемтоне, штат Нью-Йорк. (Как и Эри, A&S была ширококолейной железной дорогой, шесть футов в поперечнике, спроектированной и построенной до того, как меньшая «стандартная колея» стала нормой по всей стране. Таким образом, как и Erie, A&S в конечном итоге пришлось бы прокладывать дополнительную линию пути в пределах своей широкой колеи, чтобы разместить более узкую, стандартную колею для пересадочного движения. С другой стороны, Нью-Йоркская центральная железная дорога Вандербильта имела стандартную ширину колеи на каждом дюйме своего пробега). У A&S было всего 17 локомотивов (по сравнению с 317, принадлежавшими Erie) и 214 вагонов (по сравнению с 6643, принадлежавшими Erie). Но незначительный подвижной состав линии мало интересовал Гулда. Его привлекли возможности пересадки с Erie, что открывало возможность прямой конкуренции с New York Central за перевозки между Олбани, Буффало и городами на западе. Кроме того, железнодорожный мост A&S через реку Гудзон в Олбани мог оказаться жизненно важным для связи между Эри и жаждущей угля Новой Англией со всеми ее ценными связями с угольными месторождениями Пенсильвании.
Основанная в 1852 году Джозефом Х. Рэмси, небольшая, но прибыльная компания A&S в 1869 году оставалась в определенной степени под контролем Рэмси. Однако половина из четырнадцати директоров A&S (во главе с вице-президентом Уолтером С. Черчем) выступили против руководства Рэмси, а сам Рэмси недавно объявил, что после очередных выборов в совет директоров либо одна, либо другая сторона должна будет уйти. Поэтому Черч и Гулд заключили соглашение и разработали план по захвату контроля над A&S. С этой целью Гулд начал скупать все акции A&S, которые мало котировались на бирже. В ходе этого процесса Гулд поднял цену акций до новых максимумов — около ста долларов по сравнению со средним уровнем в двадцатые годы, но не смог связать достаточное количество акций, чтобы обеспечить свое господство в согласии с группой директоров Черча.
