Ее рука протянулась и остановилась на моей. Нежность ее прикосновений смягчила что-то внутри моей груди. Что-то, чего я отчаянно хотел, оставалось твердым, как камень.

— Как давно ты потерял брата?

— Давно, — пробормотал я. «Но все равно больно. Я вижу нас в лицах моих сыновей. Они напоминают мне о нас, когда мы были детьми».

Она улыбнулась, и от нее исходило сострадание. — Вы с братом были близки по возрасту?

Я кивнул. «Всего полтора года разницы. Что-то вроде Энцо и Амадео.

— Мне очень жаль, — пробормотала она, сжимая мою руку. «Вы, должно быть, были близки, когда росли вот так. Мои были намного старше меня. Они вели себя больше как мои родители».

Еще одно подтверждение. Я взял Ислу Константина в постель . Черт, это приведет к войне. Но прежде чем я успел позволить себе пойти по спирали, в моей голове возникла мысль.

Свадьба.

Я никогда не думал об этом, учитывая, что каждый брак Маркетти заканчивался смертью, но теперь это могло принести двойную выгоду. Эта женщина будет привязана ко мне и моей кровати, а Илиас будет моим союзником.

Я задумчиво изучал ее, что-то во всем этом совершенстве, заключенном в этом миниатюрном теле, заставило меня заявить права на нее. Владей ею. Даже сломать ее, только чтобы собрать обратно.

Но под всем этим предупреждал мой разум. Каждая жена, которая любит Маркетти, умирает. Я не хотел, чтобы с Ислой что-нибудь случилось. Ее солнечный свет сиял ярко, начиная с того, как она занимала место в комнате, и заканчивая тем, как она стояла рядом со мной. Я не хотел, чтобы он погас.

Была причина, по которой немногие семьи хотели присоединиться к нашей. Последняя невеста — Донателла — была психически неуравновешенна. Зло, даже. Ее семья хорошо скрывала это, и нашей семье потребовалось несколько лет, чтобы это понять.

«Хорошо, давайте приступим к обеду», — предложил я, переключаясь на более легкую тему.

Она протянула мне авокадо, и следующие десять минут мы работали в тандеме. Было ясно, что Айла не стеснялась готовить на кухне и привыкла сама о себе позаботиться.

— Ты часто готовишь? — спросил я ее, разрезая сельдерей, который она мне протянула.

Она пожала одним обнаженным плечом. «Я стараюсь, но у меня это не очень получается. Возможно, мне нужно больше практики».

Она надела забавные очки — больше похожие на очки — и с серьезным и деловым видом принялась резать лук.

"Что ты делаешь?" — спросил я, в шоке глядя на нее. С этими штуками на лице она выглядела так, словно собиралась прыгнуть в бассейн. Как ребенок, играющий во взрослого.

Она подняла лицо и одарила меня застенчивой улыбкой. «Я не хочу плакать».

Тишина растянулась на два удара сердца. Я откинул голову назад и засмеялся. Она тоже расхохоталась. Он превратился в полноценный счастливый смех, и я улыбалась, слушая его, моя собственная грудь тряслась.

Она сняла очки, все еще улыбаясь. «Должен сказать, я видел много женщин, которые готовят», — размышлял я. — Но никто — черт возьми, никогда — не приблизится к тебе.

Она подмигнула, посмеиваясь. «Я особенный тип женщины».

Я ухмыльнулся. «Лучший вид. А как насчет тарелок?

Она залезла в шкаф, вытащила две тарелки и поставила их на стойку. «Хочешь вина?» она предложила.

— Конечно, а какой у тебя?

Ее взгляд метнулся к маленькому уголку, служившему отделом спиртных напитков. «Ну, есть обычное белое и красное вино, а также кое-что покрепче. На случай чрезвычайной ситуации». Она одарила меня застенчивой улыбкой. «Мы с девочками обычно ходим куда-нибудь выпить».

Моя бровь дернулась. Я своими глазами видел, как она фотографировалась с друзьями, и мне стало интересно, сколько раз она приходила домой с мужчиной после одной из таких так называемых девичников. Это была не ревность, но что-то внутри меня горело от потребности обладать ею.

С тех пор, как я прочитал то дело о ней, я был одержим ею. Я не мог сосредоточиться ни на чем другом.

— Красный, — сказал я, подавляя свои приводящие в ярость мысли. Она кивнула и пошла за бутылкой и двумя бокалами, прежде чем поставить их рядом с нашими тарелками. Она двигалась эффективно, ее босые ноги бесшумно стояли на плитке. Ее взгляд скользнул в мою сторону, когда она выдвинула ящик и нашла штопор.

— Где твои соседи по комнате? Я протянул руку, и она молча уронила бутылку и открывалку.

«Ушла», — ответила она, наблюдая, как я открываю вино и наливаю его в оба наших бокала. — Наверное, я их сегодня не увижу.

Хороший. Это означало, что нас не будут прерывать. Я позабочусь о том, чтобы Донателла уехала из города — если это действительно она преследовала Ислу — прежде, чем сумасшедшая женщина причинит вред моей женщине.

Моя женщина. Миа Донна. Черт возьми! Никогда еще ничто не звучало так чертовски хорошо. Настолько совершенен. Остров — моя донна . Да, она была моей женщиной . И никто бы не отнял ее у меня.

Она потянулась к тарелке с маленькими, нелепыми на вид бутербродами. «Сэндвичи с огурцом и авокадо. Здоровый. Я думаю."

Я взял один, хотя мне не хотелось есть бутерброды с огурцом. Что бы это ни было, черт возьми. Мы ели салями и прошутто на хлебе. Даже оливковое масло, но точно не огурцы.

Она добавила два в свою тарелку.

Она откусила сэндвич и поморщилась. Я бы точно отказался от сэндвича. «Наверное, нам следует ограничиться салатом», — пробормотала она, бросая его обратно на тарелку. «Это отвратительно».

Уголки моих губ приподнялись.

«Сколько раз ты ходила домой с мужчиной?» — резко спросил я. Этот вопрос горел у меня на языке.

Мой вопрос, должно быть, сбил ее с толку, потому что она подняла брови. Она села и протянула руку, чтобы схватить противоположную руку, словно пытаясь удержаться.

— Ну, если хочешь знать, ты был первым, — пробормотала она слегка сварливым тоном. «Теперь, вместо того, чтобы задавать личные вопросы, не хотите ли оказать честь бросить салат, мистер Маркетти?»

«Мне бы хотелось бросить твой салат», — заметил я. Я задавался вопросом, готова ли она поиграть с задницей. Я хотел надрать ей задницу докрасна, превратить это кипящее влечение в полноценный вулкан и посмотреть, куда это нас приведет.

"Мистер. Маркетти! Ее лицо покраснело, а в глазах замерцало желание. «Я не понимаю, на что ты намекаешь, но я не такая девушка. Кроме того, подойди хоть к моему заду, и ты увидишь, что такое женский гнев.

Моя грудь дрожала от смеха. Господи, эта женщина не была похожа ни на одну из тех, кого я встречал раньше. В самом лучшем смысле.

"Посмотрим." Я волчье улыбнулась. «Теперь хватит нести чушь о мистере Маркетти».

Еще одно закатывание глаз. "Ладно ладно. И ты перестанешь думать о моем засранце.

— Ах, но я уже это сделал, — сказал я, ухмыляясь. «Это должно означать, что ты думаешь об этом, потому что хочешь , чтобы я играл с твоей задницей, dolcezza ».

Она раздраженно вздохнула, затем взяла меня обеими руками и заставила меня (только потому, что я любил ее руки на себе и позволял ей) стоять перед салатом.

«Начинайте смешивать, мистер, иначе придется заплатить ад».

Черт возьми, я уже мог представить, какой она будет, руководя всеми в нашем собственном доме. Да, женитьба на ней звучала все лучше и лучше с каждой секундой.

Когда салат был перемешан, мы оба разложили его по тарелкам и закопали. Я подождал, пока она сунула в рот вилку, и сказал: «Ты опытный скрипач. Давно играешь?»

Ее взгляд встретился с моим. Прежде чем ответить, она закончила жевать. — Тринадцать лет или около того. Она на мгновение задумалась. «Может быть, немного больше. У меня плохо с математикой».

— Как ты в это ввязался?

Ее взгляд метнулся к большим окнам, обрамленным изящно раздвинутыми портьерами. «Случайно», — призналась она. «Я брал уроки игры на фортепиано и пришел на урок на полчаса раньше. Там был мальчик, игравший на скрипке, и я влюбился».