— Не хотите выпить кофе?

— Не хочу.

— Это вы сейчас не х-хотите. Давайте сделаем так? — он достал из рюкзака карандаш и, забрав у меня блокнот, раскрыл первую страницу. — Вот мой номер. В субботу в семь часов буду ждать вас в одной з-замечательной кофейне. В-вот адрес. Если будет настроение, п-приходите.

Эдик не был сказочным принцем, но в нем скрывалась природная уверенность, какой обладали люди, полностью убежденные в собственном очаровании. Обычно такие личности меня раздражали, но Эдуард… Я посмотрела на книгу, открытую на первой странице. Может, это начало моей новой истории и возможность изменить жизнь, переписав все с чистого листа? Но будет ли новый рассказ лучше, чем тот, другой и навсегда исчезнувший?

— Договорились? — переспросил Эдуард, смущенный моим молчанием.

Я попыталась увидеть в нем Эрика, моего Эрика, но Эдуард им не был. А был он всего лишь издевкой, эхом, оставшимся от сказочного друга.

Не нужны мне были чистые страницы.

— Вы всех странных девушек зовете в кофейню?

— А вы разве с-странная девушка?

— Нормальные девушки не рассказывают незнакомцам о своем сумасшествии.

— Значит, вы просто особенная, поэтому я вас и п-позвал, — улыбнулся Эдик, — если у нас в итоге что-то получится, я буду называть нашу встречу судьбоносной, а вас — любовью с п-первого взгляда. Не поверите, но мое сердце забилось быстрее, когда я вас увидел.

— Проверьтесь у кардиолога.

Он фыркнул, разочарованный иронией в моем голосе.

— Я вам надоедаю, да?

— Если честно, то я в не настроении общаться.

Он сразу поднялся:

— Тогда ухожу, но надеюсь, что наша встреча все же с-состоится. Простите, если показался настойчивым, просто у меня никогда не было чувства, что незнакомка, которую я никогда не видел прежде, что-то з-значит для меня, — он говорил просто и открыто, словно между нами сохранялась связь, которая появилась в сказочном мире.

— До встречи, Эдуард, — я кивнула, сильно сжимая книгу, так что на обложке остались следы от ногтей в форме полумесяцев. — Кстати, у вас милая собака.

— Да, Элла такая только на вид, а в душе настоящая волчица.

— О, не сомневаюсь.

Мы на прощание улыбнулись друг другу. Паника отступила, сменившись на умиротворенную горечь. Я не сходила с ума, а все произошедшее не было сном, иначе Эдуард бы мне не встретился.

К тому же на моем запястье остались браслеты — нитки, оставшиеся от волшебного клубка, я даже не сразу обратила внимание. Видимо, это было его самое большое перемещение в пространстве. И последнее.

* * *

Итак, я выяснила, что Роксана и Женя не были единственными людьми со сказочными двойниками. Возможно, где-то существовали реальная Дризелла, Злая королева и Румпельштильцхен…

Однако нужны ли мне были двойники?

Хотя надежда затеплилась, призрачная и слабая, но достаточно устойчивая, чтобы за нее ухватиться. Пустые страницы, стертая сказка не поставили точку в моей истории.

Следующим же вечером я купила коробку конфет и книгу, чтобы наведаться на день рождения Женькиной тети. Роксана открыла дверь с видом оскорбленным и недовольным, но больше он не внушал мне ужас. Побывав ее сказочной дочерью, я привыкла и научилась видеть не только то, что лежало на поверхности.

— Виталина? Неожиданно. Тебя пригласила Евгения?

— Я ненадолго, — я протянула подарок, — Это вам.

— Что это? — она недоверчиво заглянула в пакет. — Книга?

— История о Питере Пэне, а еще конфеты с коньяком.

— Но как ты?.. — она от удивления прислонилась к косяку, и ее руки начали подрагивать. — Почему именно она?

Я молчала, вглядываясь в эту странную женщину. Всегда суетливая и нервная, она будто бы никак не могла приспособиться к миру, вечно нарушая порядок как и своей жизни, так и чужих. Но она заботилась о Жене, как умела, а иногда даже обо мне, пусть и неловко, в своей манере.

— Мне показалось, что она вам понравится. Я угадала?

— Да… Была у меня подростковая любовь, первая и последняя. Парень один… Он однажды подарил эту книгу, ну, не эту, но похожую… И она для меня многое значила, но, к сожалению, потерялась, — сказала Роксана и тут же опомнилась, покраснела и кашлянула, — Спасибо. Зайдешь?

Я кивнула и решительно прошла в квартиру, сразу же осматривая ее в поисках Женьки. Подруга, окруженная престарелыми гостями, замерла у стола с открытым ртом и поднятой вилкой.

— Вита? Что ты тут делаешь?

— Как невежливо, Евгения, — из-за моей спины вышла Роксана, — Виталина гостья, будь гостеприимной.

Женя с трудом проглотила еду и какое-то время просто на меня таращилась, не понимая, то ли скорую вызывать, то ли экзорциста. Когда нам удалось отойти в сторону, она спросила:

— И что тебя заставило прийти в логово кровопийцы?

— Твоя тетя иногда приятный и интересный человек.

— Ты хочешь занять у нее денег?

— Жень, обижаешь, — я закатила глаза, — нет, я пришла, потому что просто соскучилась по вам. По тебе особенно.

Женька хотела рассмеяться, но что-то ее остановило в последний момент. Она с тревогой на меня посмотрела.

— Ничего не случилось? Давно не видела тебя такой бледной и несчастной. А еще… Ты будто стала старше лет на пять.

Я хотела все ей рассказать, хотела расплакаться, хотела, чтобы меня утешали и жалели, но не знала как. Жени не было в сказке, для нее не прошли месяцы, и она не сходила с ума.

— Не хочешь забежать в кофейню? — в конце концов спросила я.

А слова, которые действительно хотелось произнести, пришлось проглотить.

— Кофейню? Прямо сейчас?

— Нет, в субботу, в семь, адрес потом пришлю.

Женя слишком хорошо меня знала, поэтому не могла не почуять подвох, но все же согласилась:

— Хорошо, договорились. Надеюсь, ты расскажешь мне все, да?

Я выдержала ее взгляд и солгала:

— Да.

Конечно, ни в какую кофейню я не собиралась. Ведь за столик, освещаемый вечерним солнцем, суждено сесть Ариэль и Эрику, точнее их реальным двойникам. Они будут пить кофе под уютную музыку и разговаривать, пока между ними не зародится чувство, пришедшее из сказки вслед за мной.

Моя же любовь никогда не покинет выдуманный мир.

* * *

Но в кофейню я все-таки зашла, правда, через шесть месяцев после моего возвращения в реальность. Женька с Эдуардом пригласили отметить дату начала их отношений.

На самом деле они ходили в это кафе постоянно, отмечали и месяц своей любви, и три, и шесть. Каждый раз звали меня как своего личного купидона, но я отказывалась, потому что не могла смотреть на их счастье. Они ничем не отличались от клишированных сладких парочек, при взгляде на которых в крови подскакивал сахар. Даже Ариэль с Эриком не вызывали такого раздражения.

А может, во мне просто говорили одиночество и зависть.

Я продолжала учиться, растеряв все амбиции, продолжала общаться, потому что так нужно было. Жизнь начала проходить мимо. Мое тело, не отличаясь от бездушного манекена, функционировало, как раньше, а я погрузилась куда-то на меланхоличное дно, испытывая страшное, холодное опустошение.

Раньше я сомневалась, что любовь существует, а в конце концов убедилась, что существует она только в сказке. Мое сердце осталось там, в зачарованном мире, куда уже не попасть. Но это так жестоко: позволить мне любить, а затем вырвать проросшие чувства с корнем, оставив только пустоту, которая, как черная дыра, поглощала все, чем я хотела ее заполнить.

Но время старалось лечить, а человеческая природа, которая ненавидела подолгу страдать, потихоньку возвращала меня к привычному состоянию.

Все стремилось вернуться в исходную точку, когда ничего по-настоящему не тяготило.

Но полностью забыть обо всем и жить, как раньше, не получалось в большей мере из-за того, что мне его не хватало…

Я чертовски скучала по Румпелю и оплакивала не просто расставание, я оплакивала потерю. Расставание — это когда знаешь, что человек где-то есть, он живет, чувствует, думает, просто ваши дороги с ним разошлись и, может, сойдутся вновь.