— А мы с тобой весьма похожи. Разве не чудесно? Да и не только же тебе чужие сердца красть. Может, это послужит тебе уроком.

Он усмехнулся, пристально разглядывая меня, как незнакомого, чужого человека, которого он видел впервые.

— Самое время уйти, если тебе от меня больше ничего не нужно, — добавила я.

— Конечно. Я сообщу, когда ты понадобишься мне для третьей услуги.

И он ушел. Без прощаний и слов, которые были бы уже лишними.

— Чёртова драма, — я утерла нос, а потом рассмеялась, зло и истерично. Сама ведь ненавидела, когда в книгах начинались недомолвки и обманы для драматичности сюжета или накала страстей. Видимо, и в моей сказке без этого тоже было не обойтись, получайте — распишитесь. Хорошо хоть, не как у Ромео и Джульетты.

Но я, честно, не знала, как по-другому прекратить отношения, как оттолкнуть Румпельштильцхена. Он ведь не отпустил бы иначе…

Нет, не из-за него я солгала, из-за себя. Потому что иначе же сама бы осталась, не решилась бы уйти. А теперь все мосты сожжены.

Сказка закончится. Я вернусь домой. Всё.

Только вот финал уже никак не назовёшь счастливым.

Наверное, в последний раз я так ревела только в детстве — до икоты. Лежала на кровати и плакала в подушку, жалея себя и разбитое сердце, оплакивая так и не случившуюся любовь. Но ведь у меня и не могло быть счастливого финала с Румпельштильцхеным? Все равно пришлось бы уходить в родной мире. А расстаться так — даже лучше. Меньше будет и сожалений, и сомнений.

Я поступила правильно.

Правильно?..

Нет, я совершила страшную ошибку.

И разревелась пуще прежнего. Потому что, когда поступают правильно, не чувствуют такой боли.

* * *

Провожать принца я не пошла. На самом деле просто заснула перед рассветом и всё проспала. Смогла увидеть только из окна белые паруса, которые превращались на горизонте в облачную дымку. Корабль ушел уже далеко в море, спокойное и тихое, совершенно не похожее на бурю, царившую у меня на душе.

На следующие дни я заперлась в комнате и пускала только служанку, которая приносила еду и воду. Люцифер несколько раз скребся в дверь и мяукал, но я его не пускала. Почему-то не могла никого видеть. Была бы моя воля — осталась бы в комнате до самого финала, ну, может, выползла бы только на свадьбу.

* * *

К вечеру второго дня я сидела и бездумно смотрела на свечу — на воск, который медленно и тягуче стекал к основанию. В коридор шумно бегали слуги, что-то кричали, видимо, произошло что-то значимое, но меня оно совершенно не касалось. Все, что сейчас имело значение, это огонь свечи и тающий воск.

За окном лил дождь и барабанил по стеклу. Я перевела взгляд на улицу, и сначала мне показалось, что на подоконнике с внешней стороны сидит большой ворон, но, приглядевшись, я различила длинный хвост и два знакомых зеленых глаза.

Я впустила мокрого Люцифера внутрь. Тот спрыгнул и, оставляя лужи, начал отряхиваться. Потом укоризненно на меня посмотрел. Если честно, я была сыта по горло разочарованными взглядами.

А еще мое состояние напоминало разлитый бензин, который мог загореться от любого неосторожного слова — как от спички.

— Что с тобой? — спросил Люцифер.

Я облокотилась на стол и буркнула:

— Все со мной нормально.

— Ты не выходишь из комнаты, меня не впускаешь, ни с кем не общаешься. — Кот начал агрессивно хлестать хвостом из стороны в сторону.

И почему я вообще должна была перед ним оправдываться?

— А зачем мне общаться со сказочными героями? Не хочу зря время терять на разговоры с картонками.

— Мр-р, знаешь, сейчас ты выглядишь более картонной и вымышленной, чем любой человек из этого мира.

Я до его появления сама думала о том, что превращаюсь в какого-то неудачного персонажа, который должен остаться только в черновике. Поэтому его слова сильно задели.

— Люцифер, брысь, — рявкнула я, — уходи прочь, ты просто иллюзия. Ты ненастоящий, ты выдумка, поэтому слушать я тебя больше не хочу.

Во мне говорили боль, отчаяние и усталость. Люцифер поднял голову и внимательно на меня посмотрел:

— Как бы тебе не перепутать настоящее с выдуманным. Это ты боишься выбраться из собственных иллюзий, в которые прячешься, как в защитный панцирь.

— Зачем ты пришел? Чтобы сказать мне это⁈

— Нет, я пришел, чтобы сообщить о кораблекрушении. Корабль принца попал в шторм и пропал без вести.

Словно сюжет решил ударить в спину.

Корабль Эрика сгинул в море, а вместе с ним и все мои надежды.

Разговоры на прощание

Элла, свесив ноги над водой, сидела на пирсе, откуда уплыл корабль Эрика. Я заметила ее фигуру еще издалека, когда прогуливалась по побережью, поглощенная безрадостными мыслями.

Кораблекрушение меня отрезвило — собственные переживания о несчастной любви разом померкли. Появление куда более реальных проблем привело в чувства. Теперь я беспокоилась только о принце — отчасти, потому что мне была не безразлична его судьба, но главная причина заключалась, конечно, в другом — гибель Эрика угрожала моему возвращению домой.

Я подошла к Элле и села рядом с ней, на влажную от дождя поверхность пирса. На горизонте сверкали молнии, и волны с остервенением бросались на камни, намереваясь добраться до нас. Буря бродила по морю, как бездомный пес.

— Как ты? — спросила я. — Переживаешь?

— Разумеется, — ответила она, но выглядела спокойной, будто ее мало что тревожило. Выражение ее лица можно было назвать даже задумчивым.

Мне захотелось что-нибудь сказать, поэтому я просто озвучила мысли:

— Я уверена, Эрик в порядке. Знаешь, ведь главные герои истории не могут серьезно пострадать, верно?

— Только вот мы не в книге, к сожалению, — ответила Элла, — но мне даже нравится, каким ты видишь нашу жизнь, будто написанную кем-то, да?

Я промолчала.

— Но тогда кто я?

— Ты?

— Да, если Эрик — главный герой, то кто главная героиня? Ты или я?

— Точно не я.

Золушка усмехнулась:

— Знаешь, меня недавно посещали похожие мысли. Я словно всю жизнь прожила по какому-то сценарию. А в тот момент, когда нашла тебя в этом сарайчике, будто бы проснулась. Мне вдруг надоело играть свою роль… Да и больше не получалось. Наверное, вместе с тобой изменилась и я. Стало еще тягостнее, но… свободнее. Легче совершать поступки. Странно звучит?

— Нет, совсем не странно.

Видимо, сюжет сказки, написанной Феей-крестной, сковывал и Золушку, мешал ей быть собой и заставлял подчиняться. А потом настоящая Анастасия вырвала последние страницы, ну и появилась я. И сюжет ослабел.

— Раньше я думала, что мое единственное желание — это найти настоящую любовь. Я жила этой мечтой. Но не так давно у меня начали появляться и другие желания. Это так непривычно.

— И какие у тебя новые желания?

— Я хочу отомстить.

Слышать такие слова от красивой и хрупкой девушки с ангельским лицом было странно. Тем более ее голос звенел пугающей решимостью.

— Это желание можно понять.

— Я никогда тебя не прощу, — вздохнула Элла, признаваясь больше себе, чем мне. — Не смогу. Никого не прощу.

— Ты и не должна, — я пожала плечами и посмотрела на Эллу, отчего-то желая запомнить ее именно такой — тихой и меланхоличной, в сумерках уходящего дня, с грозовым небом на фоне.

Этот разговор был искренним. Да, каким-то настоящим, и, наверное, таким он был в первый и в последний раз — я это чувствовала.

Больше ничего говорить не хотелось. Элла отвернулась и качнула ногами — маленькие туфли, вечно слишком большого размера, сорвались вниз и пропали в морской бездне. Я поднялась и, не прощаясь вернулась в замок, который теперь казался чужим и неприветливым.

* * *

А вечером приехала Роксана, точнее леди Тремейн — но в своих мыслях так ее называть совсем не получалось. Она зашла в мои покои без стука, я только успела натянуть сорочку. На женщине было надето, как обычно, глухое черно-фиолетовое платье, а на голове красовалась прическа-башня.