У этого человека была внешность небожителя. И выглядел он очень молодо. Но Асами назвала его… Учителем?

Значит, этому человеку должно быть больше двадцати пяти.

Этот прекрасный незнакомец ни разу не посмотрел на Кенджи. Всё его внимание досталось лишь одной Асами. Стоило ему только приблизится, как она тут же нахохлилась, словно птица, и втянула голову.

Асами прекрасно знала, какой в гневе её учитель, и ей не хотелось снова стоять на горохе или быть побитой палкой. У него явно были садистские наклонности, и он никогда не жалел её, когда она как-то косячила перед ним.

Каждый раз, когда он смотрел на неё, проходя мимо «Павильона Экзекуций» его губы будто бы искажались в лёгкой злобной ухмылке, когда он видел, как она уже битый час стоит на горохе, опираясь руками о пол. Асами никогда не могла достойно принять наказание. Поэтому каждый раз ей прибавляли либо удары, либо часы. Асами как-то пыталась уговорить учителя, чтобы вместо телесных наказаний она бы лучше разгребала барахло в библиотеке. Но каждый раз получала отказ. Он говорил, что тогда она точно ничего не поймет и, скорее всего, будет отлынивать. И он был чертовски прав.

Учитель сначала хотел разразиться гневной тирадой и проучить её немного, наказав как-то похлеще. Но, увидев поближе, в каком состоянии находилась её нога, тут же застыл на месте и не смог сказать ни слова.

Издалека он видел ее повернутым другим боком, сидящей на хребте незнакомого ему парня. И так взбеленился по непонятной причине, что хотел устроить скандал, не разобравшись в ситуации. Этот человек был слишком яростным. Его могла вывести из себя любая мелочь. Он любил, когда все следуют правилам и придерживаются хорошего, послушного поведения. Но Асами была вовсе не такой. Она была взбалмошной, активной, вечно лезущий не в свое дело. И она не любила ограничения.

По правилам ордена нельзя впускать даже членов семьи . Попасть наверх можно только по приглашению или пропуску, который выдается уже здесь. Если кто-то из родственников и приезжает сюда, они ждут учеников внизу. Исключений не бывает. По этой причине он и подумал, что она, нарушив запреты, привела в это недоступное место парня из своей деревни. Это первое, что пришло ему в голову.

Но сейчас он думал, что какой-то добрый самаритянин принес её, раненую, сюда, потому что, судя по состоянию её ноги, дойти она бы явно не смогла. Хотя он тут же отсеял эту мысль. Стражники внизу были слишком педантичными и выполняли свою работу безукоризненно. Но, по правде говоря, они просто любили издеваться над людьми и прогонять их прочь, наслаждаясь расстроенными и отчаянными выражениями лиц.

Так что левого парня они бы явно не пропустили. Учитель подумал, что, скорее всего, он новый ученик, которому повезло нарваться на его воспитанницу.

– Ты новый ученик? – хмуро спросил учитель.

– Ага, – растерянно ответил Кенджи. Его настолько впечатлил вид этого человека, что он даже не сразу пришел в себя.

Наставник бросил взгляд на Асами, которая в это время пряталась за спиной парня, стараясь полностью с ним слиться. Это ещё больше заставило учителя нахмуриться.

– Передай её мне. А сам ступай к дому главы с пригласительным письмом. В это время он еще не спит. Только не ломись туда, а попроси слуг, стоящих на входе сообщить о твоем прибытии, – хмуро проинструктировал он.

Кенджи поблагодарил его и, забрав у Асами сумку, легонько опустил её на землю.

Чуть встав на ногу, она зажмурилась, но учитель тут же подхватил её и поднял на руки. Он не стал долго ждать и тут же быстрым шагом пошел прочь. Асами успела только крикнуть Кенджи:

– Ещё увидимся! Удачи тебе!

Кенджи же только успел поднять руку, чтобы попрощаться, но они уже скрылись за поворотом и он поплелся к тому зданию, про которое говорил тот красавец.

*Ханьфу - традиционный костюм ханьцев Китая.

Асами не знала, как начать диалог, и не знала, стоило ли его начинать. Ну конечно, ей нужно было объясниться. Но заговорить первой она боялась. Хотя боялась Асами вовсе не гнева своего любимого учителя. Она боялась его разочарования.

Если она расскажет ему, что ей нанесли такую рану кучка не практикующихся людей, а точнее только один громила, то, скорее всего, он скажет: «Бестолочь. И чему я тебя только учил» или даже «Зря я вообще когда-то взял тебя в ученики. Так и знал, что воспитывать тебя было пустой тратой моих сил и времени».

Этой фразой он бы точно уничтожил её душу, разорвав на части, похлеще, чем запретной техникой.

Она и так была у него в неоплатном долгу. И по факту эта была первая её передряга за пределами ордена. Если уж она не может справиться с обычными бандитами, то что она будет делать, если встретит бедствие?

Она была так занята мыслями, что не заметила, как её уже положили на кушетку.

Местным врачевателем был пожилой мужчина с добродушной улыбкой и чистым сердцем. Его родители как будто знали, что он вырастит именно таким, поэтому и назвали его Атсуши.

Он восхищался заклинателями и делал свою работу с удовольствием, считая, что так он тоже вносит свой вклад в общее дело. Он получал хорошее жалование, но даже не заплати ему ни одной каору*, он бы всё равно не оставил человека без помощи.

У него была парочка помощников, которым тоже неплохо платили. Но они не горели так своей работой, больше трудясь ради собственного кошелька.

Подойдя к кушетке, Атсуши взял очки, лежавшие рядом на столике, и, приложив к глазным впадинам, осмотрел её рану.

– Хм. Придётся зашивать. Я иммобилизирую конечность, и какое-то время ей нужно будет ходить с палкой. Хорошо, что она заклинатель, иначе ситуация была бы хуже. Но при должных медитациях через пару месяцев она сможет участвовать в тренировках.

Он сказал это с милой морщинистой улыбкой. Но у Асами от этой информации волосы встали дыбом. И она с ужасом воскликнула:

– Как так!? Я не могу ждать так долго! Через месяц я должна была отправиться на своё первое задание! Учитель Рэй, ну хоть вы скажите! Я же всё равно смогу пойти?Рэй спокойно уставился на неё. А потом твёрдым голосом произнёс:

– Пойдёшь через пару месяцев.

Спорить с ним было бесполезно, и Асами промолчала. Если он сказал, что будет так, значит, так оно и будет. Убеждать, умолять его передумать было всё равно, что пытаться пробить стену голыми руками. Этот мужчина был не пробиваемым.

Он уступил ей лишь однажды. И, как думает сама Асами, но всеми силами не хочет этого признавать, жалеет об этом.

Ей пришлось лишь смирится и засунуть тряпку в рот, чтобы не прикусить язык во время того, как ей зашивали рану.

Конечно, она всё равно не жалела, что помогла парню. Где бы он был сейчас? Скорее всего, ему бы пришлось, попирая остатки своей гордости, ночевать на холодной земле. Для Асами в этом не было ничего такого. В детстве она любила наблюдать за звездами, лёжа на стоге сена между родителями.

Отец ей тогда рассказывал, что на самой большой звезде находится Богиня Света, которая наблюдает за ними и охраняет их от всех невзгод и неудач. Она слушала, упоенная его рассказом. И даже мечтала, что сама станет такой богиней. Будет помогать всем и защищать.

Эту мечту она несла всю свою жизнь. Конечно, теперь она не стремится занимать божественный постамент, но также хочет оберегать тех, кто ей дорог.

На ночь она осталась в «Павильоне Исцеления». Учитель долго был с ней, нарезая фрукты. И хотя он не мог принести ей нормальной еды, если вообще то, что подают в их столовой, можно было назвать нормальным. Но, послушав её рассказ, понял, что она голодна и решил сделать для неё хотя бы это.

Асами в итоге рассказала ему, что произошло. И вопреки её опасениям, он не назвал её бесполезной или никчемной. Тогда, нарезая яблоко, он просто прикрыл глаза, опустив свои пышные ресницы, и прошептал:

– Ты поступила благородно. Это достойное поведение для ученика Ордена Красной Лилии.