Малышка Нэнси подошла ко мне, и я присела, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. В ее задорных синих глазенках сейчас сосредоточилось вполне взрослое осознание происходящего. Она обвила мою шею маленькими ручками и уверенно сказала:

— Я обязана тебе жизнью.

После чего отошла назад к матери.

Шон уверенно произнес.

— Это долг крови.

Эхом среди волков слова повторились.

— Долг крови.

И тут я поняла причину этой обеспокоенности, которую целый день видела на их лицах. История повторяется. В доме стаи появляется страж, которому кто-то из ее членов обязан жизнью. В прошлый раз хэппи-энда не было. У меня вспотели ладони.

Шон продолжал ритуал клятвы:

— Моя стая должна тебе. И эту клятву беру на себя я, Шон Фолл, волк этой стаи.

Конор подошел ближе и передал в руки парня нож, блеснувший в свете костра широким лезвием.

Шон взял нож в правую руку, уверенно и глубоко провел лезвием по левой. Ни одна мышца на его лице не дрогнула в этот момент. В воздухе поплыл густой запах горячей крови. Я нервно сглотнула, но демон молчал, будто тоже зачарованный таинством обряда.

Конор взял клинок из его рук и сунул лезвие в огонь. Языки пламени обняли холодный металл. Шон снова заговорил. Низко и глубоко, словно обращаясь ко всему миру.

— Если этот долг не будет уплачен, пусть огонь больше никогда не согреет меня. А вода не утолит жажды. Пусть земля на моем пути станет зыбкой, а ветер сбивает с ног, — густые капли срывались с кончиков пальцев оборотня, исчезая в траве. — Пусть свидетелем моих слов станет первозданная природа, давшая нам силы.

Секунда тишины.

— Пусть это увидит воздух.

Ральф подошел к огню, поджег пучок каких-то трав и тут же задул его, окурив сына. Серый горьковатый дымок плыл в воздухе, касаясь кожи Шона, словно ластился, медленно тек в пропитанном мистическим духом пространстве.

— Пусть об этом знает земля.

Шон слегка повернулся и принял у матери из рук ком земли, раскрошив его в руках.

— Пусть это услышит вода.

К племяннику подошла Шенон и полила ему на ладони воду из деревянной резной плошки.

— И пусть об этом помнит огонь.

Конрад вынул раскалившийся докрасна клинок из огня и передал Шону.

На этих словах оборотень прижег рану. Кожа зашипела под раскаленным металлом. С горьковатым запахом трав смешался запах жженой плоти. Я невольно поежилась, представляя, насколько это больно. Шон прошипел сквозь зубы, но не издал ни звука.

— Если долг не будет уплачен, пусть разум покинет меня. И стану я диким зверем, вечно ищущим добычу в холоде ночи, — голос Шона стал еще ниже, выдавая боль, но его вид оставался холодным и сосредоточенным. — Моя кровь — твоя.

Шон замолчал, глядя мне в глаза. В темноте, отражая свет пламени, они казались темно-серыми, как грозовые тучи. А может, сейчас так и было.

— Я принимаю твою клятву, — почувствовав что-то внутри, произнесла я в тишине, нарушаемой лишь потрескиванием поленьев.

— Ритуал состоялся, — голос Дерека был таким же низким, как у сына.

Мистическая напряженность не рассеивалась, но лица волков вдруг стали чуть расслабленнее.

Ко мне подошла Эмма и обняла. От жара ее кожи с тела пропали мурашки, вызванные ритуалом.

— Спасибо тебе, Стефани.

— Я не могла поступить иначе.

Волчица улыбнулась и отстранилась. Мой взгляд вернулся к Шону и опустился на его руку.

— Пойдем, я помогу обработать рану.

Он улыбнулся краешком губ и последовал за мной.

Пока я перевязывала руку, Шон просто молча смотрел на меня. Под давлением этого взгляда я выпалила:

— Слушай, я, конечно, рада, что стая так хорошо ко мне относится, и для меня честь принять такую серьезную клятву по всем обычаям, но пообещай и ты кое-что.

Он внимательно заглянул мне в глаза, ожидая продолжения.

— Пообещай, что не станешь подставляться ради меня. Даже если случится чертов армагеддон, ты не подставишь за меня свою жизнь. Я не хочу, чтобы эта семья пожертвовала еще хотя бы одним членом ради какого-то там Ордена.

Шон еще с минуту вглядывался мне чуть ли не в душу и, так ничего и не ответив, широко улыбнулся.

— Что смешного?

— Ничего. Иди собирай сумку, утром самолет.

Бросив меня наедине с моими же словами и мыслями, оборотень молча ретировался из комнаты.

Прага встретила нас проливными дождями. Прямо под стать моему настроению. Необъяснимое предчувствие скреблось под желудком. Практически все время телефон Виктора заливался трелью требовательных входящих звонков. Мы еще не вылетели из Штатов, но уже несколько вампиров из Европы знали о визите и о том, что он летит в сопровождении крайне странного «существа». За несколько часов полета слово «существо», раздающееся из динамика, не по-детски начало бесить. Элейн пыталась отвлекать меня разговорами. Иногда у нее даже получалось, хотя пару раз я присекла попытки внушить мне спокойствие посредством гипноза.

— Прости. Я из добрых побуждений, правда.

— Не нужно. Я в норме.

Я бегала глазами от одного пассажира к другому, перебирая дурацкие мысли: «Подозревают ли люди, что с ними вампиры и оборотни в соседних креслах? Или зашивают им раны в больницах? Обслуживают в продуктовых магазинах?» Хотя вряд ли. Оборотни — возможно. Но вампиры наверняка ведут размеренную богемную жизнь в пентхаусах и дорогих заведениях. Что, собственно, лишний раз и доказал отель, в который мы заселились.

Меня раздражали надменные взгляды вылизанных, одетых с иголочки вампиров, которых здесь было многим больше, чем людей. Царила примерно такая же атмосфера, как в клубе Виктора. Они с Элейн останавливались, чтобы учтиво поздороваться с некоторыми из них. Мы же с Шоном явно не вписывались в здешний контингент и периодически переглядывались, словно читая мысли друг друга.

— Добро пожаловать в Прагу, — высокий вампир в строгом светлом костюме подошел к нам в сопровождении статной темноволосой вампирши.

Я поймала на себе взгляд девушки, после чего она едва заметно потянула носом воздух. Ее глаза слегка расширились от охватившего беспокойства, после чего она повернулась к Ван Деру.

— Виктор?! Это она?

Вампир перевел взгляд на знакомую и коротко кивнул.

С нескрываемым любопытством вампирша оглядела меня с ног до головы. В ее эмоциях я не почувствовали ни страха, ни презрения, ни чего-либо еще. Только детский интерес.

— Меня зовут Виктория.

Я пожала протянутую тонкую руку, обвитую жемчужным браслетом.

— Стефани.

— Очень приятно познакомиться со столь неоднозначным представителем Ордена.

— Виктория, — прервал девушку Виктор.

Она же ответила ему, не удостоив и взглядом. Видимо, его авторитет князя в Европе имеет меньший вес. Ну или барышня тоже не пальцем деланная, потому и не особенно разменивается на знаки уважения.

— Не переживайте, господин Ван Дер. Мы не прислушиваемся к сплетням, хотя смею предположить, что не стоит слишком афишировать ваш визит. Слухами земля полнится. Равель уже в курсе о вашем приезде и изъявляет желание лично познакомиться с бессмертной, которой, цитирую, «не может существовать».

— Благодарю за откровенность.

— Вы же знаете, я в любое время к Вашим услугам.

Пара обошла нас, смерив сканирующим взглядом на прощание.

Шон повернулся ко мне и приложил два пальца к губам, тем самым изображая рвотные позывы. Я едва сдержала смешок.

Виктор зарезервировал нам три номера. Им с Элейн— общий, само собой, и отдельные для нас с Шоном. Учтиво.

Меня било мелкой дрожью от этого места. Интуиция это или животное чутье, но я точно знала, что хочу побыстрее отсюда свалить. С каждой проведенной в Праге минутой мерзкое скользкое ощущение надвигающейся опасности просачивалось все глубже. Хотя, казалось бы, с чего? Да, вампиры прознали обо мне. Кто-то из них относится ко мне с настороженностью, кто-то — даже с агрессией. Но в Европе у меня нет ни знакомых, ни, следовательно, врагов. Что может мне угрожать? Я теребила волосы, копаясь в этих мыслях, пока не вошел Виктор.