Мой спутник задумчиво смотрел вдаль и как-то удовлетворенно улыбался, его серо-синие глаза снова сияли бликами на солнце.

— По-моему — это прекрасная цель. Уже знаешь, куда отправишься?

— Пока нет, но решу это в ближайшее время. Я вообще пока сомневаюсь, что меня возьмут даже на начальные курсы. Все же, у меня не так много необходимых знаний.

— Я верю, что ты со всем справишься, — и это было лучшее, что я могла услышать. Не заверения о том, что мне помогут, не уговоры не расстраиваться, если не получиться, а просто вера в меня и мой будущий успех.

— А ты? Останешься здесь или…?

— Или. У меня тоже было время переосмыслить мою жизнь, хотя большая часть воспоминаний как будто потерялась. Хочу немного посмотреть, что происходит с моими владениями, ими теперь ведь некому управлять, — и он мне подмигнул, совсем по-мальчишески.

Я почти мужественно выдержала этот легкий укол, хоть он и был скорее шуточным.

— Потом постараюсь найти последние следы хозя…лорда Дартмута старшего. Он почти никому не отдавал свои творения, но исключения все же происходили, как, например, с твоими родителями. И я бы хотел стереть эти следы до конца.

— А потом?

— Потом? Ты так уверена, что у меня есть планы на всю оставшуюся жизнь?

Я не была уверена, но очень хотела, чтобы одни конкретные планы на всю оставшуюся жизнь у него оказались.

— Затем есть мысль открыть школу юных инженеров, для детей рабочих, которые захотят стать кем-то большим, чем просто грубой силой. Я пока не знаю, как буду отбирать тех, кто правда окажется заинтересован. Может быть, когда ты выучишься, не откажешь мне в помощи?

— Конечно! Это ведь такая замечательная идея! И у меня уже есть некоторые задумки. Я читала про один эксперимент, когда перед детьми клали яблоко, пообещав, что они получат два, если не съедят это до возвращения взрослого и уходили из комнаты. Говорят те, кто в состоянии потерпеть, чтобы получить большую выгоду, в будущем чаще достигают успехов.

— Вот, а ты еще сомневаешься, возьмут ли тебя.

Меня совсем уж как-то по детски чмокнули в щеку.

Прощались мы также тепло, но скорее как давние друзья, чем любовники. Аарон обещал не уезжать, пока не узнает, что я устроилась на учебу. А я клялась кинуть ему весточку, чтобы успеть попрощаться. Как будто он не понимал, что я сделаю это и без всех его просьб.

Несмотря на то, что я сказала, что не знаю, куда планирую поступить, я уже разослала несколько писем в заграничные вузы, которые по слухам принимали женщин на прослушивание курсов.

Ответ пришел неожиданно быстро. Как не уговаривали и не грозили мне родители, меня уже было не переубедить. Они даже клялись лишить меня денег, но и это уже не могло сломить моих намерений, только могло удлинить путь. В конце концов, они смирились. Как ни крути, у них осталась только одна дочь и бросить ее на произвол судьбы им просто не позволяла совесть.

Я стояла на перроне и нервно теребила ленты дорожного платья. До отправления поезда оставалось двадцать минут, а его все не было. С родителями я попрощалась еще дома, отговорившись спешкой и нежеланием лишнего внимания.

«А что, если не придет попрощаться? Не захочет? Или не успеет? А что, если мы никогда не увидимся?».

Впереди и так было слишком много неизвестности, чтобы уезжать еще и с этими вопросами. Я уже готова была послать за ним, когда увидела вдалеке знакомую до боли походку. Самый прекрасный для меня мужчина быстрым шагом направлялся прямо в мою сторону. Видно было, что он торопится и за это почти сразу был прощен.

Пятнадцать минут пролетели как миг, а мы все говорили о какой-то ерунде. Я больше не могла ждать, поэтому задала вопрос напрямую:

— Мы еще встретимся?

— Если ты еще этого будешь хотеть.

— А как же ты узнаешь о моем желании?

— Я буду ждать тебя на третий день после получения диплома. Приходи на главную площадь города, где закончишь учебу — ровно в полдень. Если появишься — значит хочешь, если нет — то я приму этот выбор также с благодарностью

— Тогда через три года.

Аарон лишь загадочно улыбнулся. Это в книгах первая любовь может длиться десятилетиями без объекта вожделения, а то и до самой смерти. В жизни же порой достаточно и нескольких насыщенных событиями месяцев, чтобы забыть. Или измениться настолько, что прошлые привязанности перестают казаться важными.

Поезд загудел. Мне подарили самый легкий и трепетный поцелуй на прощание, который как бы говорил: «Я буду ждать и надеяться».

«Я тоже».

В дверь маленькой коморки постучали. Спустя несколько минут послышались медленные шаркающие шаги. В проходе темной, почти пустой комнаты подслеповато щурясь показалась пожилая, невысокая женщина. Она неуверенно мяла в потрескавшихся ладонях платок. Редкие седые волосы немного выбились из-под чепца. А засаленное грубое платье неплотно облегало тощую фигуру.

— Здравствуйте, подскажите, пожалуйста, здесь живет госпожа Дорота?

Женщина подозрительно посмотрела на странную юную визитершу. Несмотря на довольно слабый вид открывшей двери женщины, она была еще в состоянии дать отпор, пусть даже и брать в ее скромном жилище было решительно нечего.

— Это я, что вы хотели?

— Меня зовут Тильда, я служу в нашем городском приходе. Церковь заботится о своих верных последователях. Нам стало известно, что муж ваш, к сожалению, скончался. А дети уже давно выросли и не взяли на себя обязательства помогать вам в старости.

— Вы меня, видно, с кем-то путаете. Мои дети навещают меня и поддерживают, чем могут. Просто, не очень часто.

Дверь уже готова была закрыться, но бойкая девушка придержала ее с неожиданной силой и ловко проскользнула внутрь.

Комнатушка оказалось совсем крошечной. С маленьким, почти не пропускавшим света окном. Расположенная под самой крышей, она явно продувалась всеми ветрами и протекала в дождливые дни, которые вовсе не были редкостью в этой стране.

— Мы предлагаем вам дом, в деревне неподалеку. Это новая программа, населяем заново древние села. Сейчас много молодых уезжают в города, дома пустеют. А старикам, извините, взрослым людям, проще держаться вместе. Там, конечно, условия тоже отнюдь не герцогские, — тут она как-то хитро хихикнула, — но все же свежий воздух, уют. А я буду вам помогать. Ну не только вам, нескольким еще таким же как вы. По хозяйству там, воды принести и прочее. Читать умею. Могу и спеть, если нужно. Собирайтесь, едемте скорее, там для вас уже все готово.

— Я…мне…как же, — это явление молодой, хоть и располагающей к себе особы было не то, что странным. Каким-то нереалистичным. Пока старая Дорота, стояла в дверях и пыталась предугадать, может ли это быть обманом и какой смысл трогать ее, и правда покинутую всеми, бедную женщину, Тильда уже сложила нехитрый скарб и поманила ее к выходу.

Спустя четыре часа, проведенного в пути, сначала пешком, потом на телеге, они очутились у порога действительно пустого дома. Небольшая, деревянная постройка была как будто почти новой. Внутри вполне уютно размещалась вся необходимая мебель, была и посуда, и даже занавески на окнах. И все это было какое-то светлое, чистое, пахнувшее деревом и луговыми травами. После всей своей жизни, проведенной в закопчённых, полутемных углах, пропитанных потом и гарью, это место показалось уставшей от всего женщине раем.

Пусть даже завтра ее выгонят отсюда, но сейчас нестерпимо хотелось остаться. Но ее никто не выгнал ни завтра, ни через год. Тильда приходила каждый день, узнавала, что нужно, делала какие-то дела. Сначала это было очень непривычно, но девушка предложила считать себя дочерью и так ее и воспринимать.

Дети так и не вспомнили о своей неожиданно пропавшей матери. Так и жила с загадкой, какой Бог послал ей эту благодать в один день, женщина, ни разу не бывшая в той церкви, посланницей которой якобы была ее новообретенная дочь.