Что бы там не думала про него Валенсия, он, конечно, не собирался всерьез жениться на этой девушке. Ему просто надо было немного времени, чтобы решить ситуацию и только поэтому он дал согласие на помолвку. До назначенной даты свадьбы было еще несколько месяцев, ему бы хватило этого времени найти выход. Не хотелось навредить той, которая стала интересна и важна для него, еще больше.

Но Мелинда (или ее семья), оказались тоже не так глупы. Чувствуя, что договоренность их шатка, они пошли ва-банк — использовали знакомого издателя газеты. Только не для разоблачения подруги, а для публикации новости о помолвке. Неужели, надеялись на его, лорда Дартмута, благородство, связанное публичным теперь заверением? Или это просто был жест отчаяния? На самом деле было не так уж и важно сейчас.

Он пришел на его любимое место немного остыть и обдумать ситуацию (ну и на всякий случай спрятаться от нежданных визитов по поводу внезапно взявшейся невесты).

— Собственно, вот такая история, — закончил свой рассказ, когда мы уже приближались к жилой части города. Не желая ее компрометировать очередной раз, я остановил кучера, выжидающе глядя на девушку.

— Я решу этот вопрос, мне только нужно какое-то время, собрать все тайники, где хранится нужная информация и …

— Не стоит, — перебила меня спутница, я даже удивился этому факту, — вези меня к самому дому и…можешь разорвать помолвку хоть сегодня. Поболтают и стихнут. Мне плевать.

От такого неожиданного ответа я даже замер на какое-то время и теперь совершенно по-новому смотрел на, казалось бы, полностью изученную мной леди. Когда появился у нее этот твердый решительный взгляд, который она больше не опускала? Откуда возник внутренний стержень и решимость? Или, скрытые мягкостью и желанием быть удобной, они были всегда, просто не имели места проявиться?

Спустя два дня лорд Дартмут пригласил меня на свидание. А в моей жизни снова как будто начали проявляться краски. Домочадцы явно заметили перемены в моем настроении, но лишь хитро переглядывались. Я старалась ничем не выдавать себя, но на лице то и дело расцветала робкая улыбка, когда я вспоминала наш поцелуй. В тот момент то ли от шока, то ли от навалившихся разом эмоций я не могла в полной мере осознать и прожить произошедшее.

Только запершись в своей комнате по возвращении домой я неосознанно начала трогать свои губы. Вот тогда-то и поняла, что меня поцеловал сам Аарон Дартмут. Странный. Пугающий. Как оказалось манящий меня мужчина. И никакие доводы разума не мешали мне наслаждаться этим чувством упоения. Как будто бы маленькой победой.

Я желала узнать, правда ли он отменил помолвку. Одновременно, ничего не ожидая и не надеясь. Просто наслаждалась моментом. Поэтому, когда мне прислали великолепную корзину фруктов и сыров с приглашением на свидание, я не сомневалась ни минуты. В этот раз меня звали в самое людное место нашего города — в центральный парк. Снова — это было как вызов, рискну ли. Волнующе и притягательно, выйти в свет под руку с мужчиной, о помолвке которого было объявлено три дня назад. Чью историю мало кто знал, но зато в слухи о темном прошлом кого охотно верили.

Наряжалась я дольше обычного. В целом не склонная особенно прихорашиваться, применила все известные мне женские секретики, чтобы сиять и очаровывать. Это было в новинку и сейчас это состояние мне нравилось. Все подозрения, страхи и грустные мысли я отбрасывала прежде, чем они успевали окопаться в моей голове. Это неуловимая легкость и радость казались настолько хрупкими, что я чувствовала, как балансирую буквально на кончике иглы.

От всех расспросов родителей я решительно открестилась, заверив только, что все будет исключительно прилично и я обязательно расскажу им все по возвращении.

Погода продолжала баловать нас: солнце уже прогрело воздух, не доводя его до изнурительного зноя, какой стоял последние пару дней. В тени хаотично посаженных деревьев прогуливались двое: высокий еще достаточно молодой мужчина, в идеально сшитом темном костюме по последней моде и юная девушка, легкая в своем кремовом платье и шляпке, которую постоянно приходилось придерживать от налетающих порывов ветра. Они почти не разговаривали между собой, обмениваясь больше взглядами и улыбками, незаметным поглаживанием рук или как бы случайным касанием пальцев.

Лето было в самом разгаре. Такие тандемы уже примелькались завсегдатаям бульваров и открытых террас. Поэтому даже истые блюстительницы нравов, стары матроны, уже не вглядывались в лица прохожих, оставляя их наедине со своим счастьем. А зыбкое счастье и правда искрило в этот миг между нашими героями.

— Леди Валенсия…

— Можно просто Ленси, — смущенно добавила я.

— Хорошо, Ленси, я должен рассказать, что же ты на самом деле увидела в ту ночь, — мужчина как будто смущенно замер и замолк.

— Только не сейчас. Скажи мне, ты причинял вред моей сестре? — чуть усталый взгляд упал на него из-под шляпки.

— Нет и никогда не имел такого намерения, — остановившись для вескости произнес мужчина.

— Мне стоит тебя опасаться?

— Никогда, — твердо и как-то даже обреченно прозвучал ответ.

— Вот и отлично! Тогда давай оставим эту историю на какой-нибудь долгий зимний вечер. В конце концов, я столько ждала и искала разгадки, что могу потерпеть и еще.

«Она как будто утратила для меня всякий смысл…»

Они уже хотели мирно двинуться дальше, а может даже свернуть в одну из множества тайных дорожек с главной аллеи как звонкий мальчишеский голос ворвался в их мир:

— Свежий выпуск, свежий выпуск! Итоги заседания по земельному вопросу в палате лордов! Новая рубрика — сто и один совет по уходу за вашей клумбой. Что сулят нам звезды в этом месяце. И сенсация дня — скандал на улице Клош-Персе: теперь в окна вместо любовников лазают любовницы. Дяденька, дяденька, не желаете газету? Всего две монеты вместо трех.

Перед ними стоял удивительный мальчуган: короткие штаны в заплатках, рубашенка на голое тело и затертый, особенно на манжетах и локтях пиджак почти до колен. Но его глаза, огромные, голубые как небо и такие живые, смотревшие снизу вверху, быстро перепрыгивали с мужчины на девушку и обратно, ища поддержки.

Под мышкой одной руки он держал несколько газет, а другой размахивал экземпляром чуть ли не под самым носом.

Аарон, в целом долго не выбиравшийся на улицу и тем более не видавший детей — застыл. Этот мальчик, кого-то ужасно ему напоминал, кого-то знакомого и давно забытого. Поэтому он не сразу сообразил, почему глаза его леди сделались большими и как-то умоляюще смотрели на него. Они были так похожи, глаза мальчика и его спутницы. Но это все было не то, оба что-то от него желали.

— Давай ммм, купим, — попыталась ему намекнуть Ленси, — газету.

— А, да, да, конечно!

Мелочи в его карманах не было, поэтому мальчишка получил целую пятифунтовую банкноту. Не сразу поверив своему счастью, он скрылся так же незаметно, как и возник. Валенсия же тем временем судорожно листала страницы, отбрасывая ненужные, пока не застыла. Ее глаза бегали по строчкам кажется вообще на грани восприятия текста. Ее брови все больше хмурились, пока она резко не улыбнулась. Как-то совсем зловеще. Она рассмеялась. Не жеманно посмеивалась как раньше, прикрывая рот ладонью, а просто хохотала во весь голос, задирая голову к небу. Вся эта сцена невольно привлекла внимание некоторых прохожих, которые старались делать вид, что ничего не замечают, однако слегка качали головами.

Она вдруг посмотрела прямо в глаза Аарону, и они словно говорили: «Чтож, милый, берегись». Такие покровительственные нотки были вовсе непривычны от скромной и часто смущающейся девушки. Ее руки почти уверенно легли на его плечи, слегка погладили их, а потом она решительно, даже как-то резко привстала на цыпочки и поцеловала его прямо в губы.

Оцепенение спало как-то само собой. Он бы обманул себя, если бы сказал, что не думал раньше о ее губах, не вспоминал тот, отчасти случайный, поцелуй у обрыва и не признавал, что ощущения были приятные, новые, «не те, как раньше». Хотя вспоминать того, кого он преимущественно целовал раньше, сейчас казалось почти что оскорблением.