Пришлось несколько раз прокрутить слова Стеллана в голове, прежде чем я поняла их смысл.

– Отверстия для подглядывания? – возмутилась я. – Ты подглядывал за мной?

– Ну что за мысли, Криста, зачем мне это делать? А вот кое-кто другой вполне мог бы, – проговорил мужчина и осуждающе покачал головой.

– Ты пришёл за этим? Предупредить меня о подглядываниях?

– Не только, – хитро улыбнулся жрец. – Хочешь узнать правду о твоём обожаемом Хессвандае Вольмане?

От того, как он выплюнул имя графа, меня передёрнуло. Прежде Стеллан старался не показывать своего презрения. От удивления я даже замешкалась.

– Какую правду? – непонимающе спросила я.

– Которая, как я надеюсь, навсегда поможет тебе выкинуть его из головы и даже не задумываться о том, чтобы принять его предложение. Если он вообще его когда-нибудь сделает. Ведь, скорее всего, он просто хочет воспользоваться твоей наивностью, как делает это со всеми, кто встречается на его пути.

От этих слов мне вдруг стало холодно. Меня ещё на балу интересовало, не говорил ли граф моей сестре всё то же самое, что и мне, пытаясь добиться её расположения. Вот только зачем ему было так поступать, я не понимала. Как и не понимала, зачем Стеллану сближаться со мной и в то же время делать это и с Клео, на что открыто намекал Хессвандай. Я не видела логики в подобных поступках, как и в тех словах, которые мне довелось сегодня услышать.

– Зачем? – сухо спросила я.

– Потому что я переживаю за тебя, Криста, – Стеллан положил руки мне на плечи и нежно сжал их. – Я же видел, как ты на него смотрела те два танца, что он был в зале. Видел и его похотливые взгляды в твою сторону, и в сторону твоей сестры. Такие, как граф Вольман, только и делают, что обманывают наивных и неопытных девушек, соблазняют и порочат их имя тем, что пудрят голову, а потом отказываются от своих слов. Я это знаю, ведь я призван защищать род Десмонтас и от таких типов в том числе. Ты дорога мне, Криста, и я не хочу, чтобы ты стала очередной добычей этого мерзавца.

Пока Стеллан говорил, я смотрела на него и мысленно молила всех богов, лишь бы он ошибался. В тот миг я очень хотела, чтобы правда оказалась на стороне графа Вольмана. Вот почему мы с сестрой не были откровенны друг с другом на протяжении последних лет? Как бы сейчас это упростило всё вокруг и решило вопросы с тем, кто лжец и мерзавец, а кто нет.

Аккуратно коснувшись моего подбородка, Стеллан заставил меня заглянуть себе в глаза, но из-за слабого освещения с улицы я почти не увидела его лица. Тяжело вздохнув, я отстранила от себя его руку и снова опустила голову, рассматривая носки его сапог и понимая, что сама стою на ковре совершенно босая. Вместе с халатом следовало натянуть и какую-нибудь обувь. Что такого может показать мне Стеллан, что изменит моё мнение о графе Вольмане?

– Куда мы пойдём? – недовольно спросила я. – Мне следует надеть платье.

Разгуливать по коридорам дворца в халате казалось не лучшей идеей, пусть и в сопровождении жреца.

– Нас никто не увидит. Это здесь, в туннеле.

Рука Стеллана взметнулась в сторону книжного шкафа, который стоял в метре от моей кровати.

– Хорошо, но я должна обуться, – согласилась я.

Надевать бальные туфли было долго, и я просто сунула ноги в сапоги, в которых приехала. Губы мужчины дёрнулись в победной улыбке, которую я смогла уловить даже в темноте. Подойдя к изголовью моей кровати, где между ней и небольшим книжным шкафом висел одинарный подсвечник, Стеллан взялся за него и дёрнул на себя. Шкаф тут же отъехал в сторону, открывая мне вид на коридор, освещённый факелом, вставленным в прикреплённое к стене металлическое кольцо. Благодаря его жёлтому свету, мне наконец-то удалось рассмотреть лицо жреца, как раз повернувшегося в мою сторону.

– Удивительно, что никто из гостей никогда случайно за эти подсвечники не дёргал, – усмехнулась я и подошла ближе к проходу, изучая деревянные стены. Мужчина улыбнулся в ответ и жестом пригласил войти внутрь.

Переступить порог первой я не решилась и замерла, опасливо глядя на деревянные балки, поддерживавшие потолок. Они виднелись на всей протяжённости длинного туннеля, уходившего во тьму. Закатив глаза, Стеллан сделал несколько шагов вперёд и вытащил факел из металлического кольца. Раз уж я согласилась на это, то следовало идти до конца, что бы жрец ни собирался мне показать.

Вот и что я здесь делаю? Не прямо здесь, перед входом в странный туннель, а вообще во дворце герцога Нейрон? Вся моя семья, кроме отца, приехала сюда только потому, что Стеллану хватило наглости заявить при моей маме, что я пылаю чувствами к самовлюблённому нарциссу, прекрасно понимающему, как он влияет на женщин вокруг, и, несомненно, пользующемуся этим для достижения своих целей. Я осознавала это и сама без каких-либо доказательств и демонстраций. Но менее притягательным граф Вольман от этого, к сожалению, не становился.

Когда я почти передумала входить в туннель, Стеллан резко схватил меня за запястье и потащил следом за собой. Споткнувшись от неожиданности, я поспешила выпрямиться и нагнать жреца, чтобы не получилось, словно он насильно тянет меня вперёд. Вырвать же руку всё равно бы не удалось. И раз для него было так важно продемонстрировать мне что-то, я решила не сопротивляться, тем более что сама уже согласилась.

Коридор был ухожен, он не выглядел запущенным. Ни в одном углу я не увидела паутины. Здесь не бегали крысы. Казалось, что даже пыль протёрли перед тем, как завести меня сюда. Этим проходом пользовались, причём постоянно, и это наталкивало на мысль, что я не первая, кто за сегодняшний вечер попал сюда. Чем дольше мы шли и чем больше поворотов оставалось позади, тем сильнее хотелось развернуться и пойти обратно. Стены оказались очень тонкими, периодически я слышала храп, приглушённые разговоры, пьяный смех. Когда до моих ушей стали доноситься стоны, причём наперебой то женские, то мужские, то совместные, я напряглась.

К моему ужасу, мы остановились в той части коридора, где стоны слышались максимально отчётливо. Стеллан вставил факел в специальное крепление на стене, а затем поманил меня к себе. Застыв на полушаге, я нахмурила брови и сурово посмотрела на него. Поднеся палец к губам, жрец одним движением отодвинул сливавшуюся с досками задвижку. Только тогда я заметила, что такие же располагались по всей длине коридора с разной периодичностью. За ней была тёмная ткань, и с расстояния я ничего не увидела.

Заглянув в образовавшуюся щель первым, Стеллан удовлетворённо кивнул и отстранился, приглашающим жестом подзывая меня на своё место. Я моментально напряглась. Стоны по ту сторону стены слишком хорошо говорили о картине, которая должна была открыться, стоило только приложить глаза к щели. Тут раздался облегчённый мужской вздох, и, даже учитывая толщину стены, я узнала его. Сделав разделявшие нас со Стелланом два шага, я прильнула к отверстию и всмотрелась в происходившее по ту сторону.

Плотная чёрная ткань была вся в маленьких дырочках, сделанных настолько грамотно, что через них прекрасно обозревалась вся комната. Почему-то я знала, что если люди, находившиеся там, посмотрят прямо сюда, то не заметят ничего подозрительного. Щель располагалась так, что в первую очередь была видна кровать. Вот что за извращенец расставлял так мебель и строил эти туннели? Или в высшем свете главное – быть в курсе, кто с кем спит? Видимо, мне этого никогда не понять.

Собираясь высказать всё, что я думаю об архитекторе дворца, я в ужасе замерла, уставившись на свою сестру. Стеллан очень вовремя обхватил меня за талию и оторвал от стены. Вторая рука мужчины снова зажала мне рот – если бы он этого не сделал, то с моих губ непременно сорвался бы крик. Причём крик боли, ведь только что мне с корнем вырвали сердце из груди, бросили его на пол и растоптали прямо у меня на глазах.

Там, по ту сторону стены, была моя сестра. Я не могла не узнать её даже в том виде, в каком она предстала передо мной. Будучи полностью обнажённой, с рассыпавшимися по плечам и груди длинными светлыми волосами, она медленно двигалась вверх и вниз, сидя верхом на мужчине, которого тоже невозможно было не узнать. Руки графа Вольмана сновали по её телу, предпочитая задерживаться на груди, сжимая её. А его лицо… Его лицо светилось счастьем и удовлетворением. Даже нет, это было не удовлетворение, а какое-то самозабвенное упоение. Происходившее доставляло ему поистине настоящее удовольствие. Никогда в моём присутствии его лицо не выглядело так, как в тот момент с ней.