Стоя посреди комнаты, я смотрел на Нейтана, нахмурив брови. Это я пудрю девушкам мозги? А я виноват, что они сами вешаются мне на шею, но как только дело доходит до самого интересного, сразу начинают отмахиваться и нести бред про свадьбу и принесение клятв в вечной любви? Вот не лезли бы ко мне, и я никому ничего не пудрил бы. А так, видите ли, поцелуйчики, которые я терпеть не могу, подавай им, это они запросто и с лёгкостью, а как осознают, куда мои руки залезли и что там скоро вместо пальцев окажется, так: «Ой, ах! Мы же не женаты!» Они все меня благодарить должны, что я вообще своё время на них трачу.

– Так и быть, ради тебя буду держаться от Кристалины Десмонтас подальше. Исполняй свои планы, как задумал, – буркнул я.

Повернувшись, я пошёл к выходу, не намереваясь больше продолжать этот разговор.

– Хесс, – позвал меня Нейтан из-за спины, но я уже хлопнул дверью.

Коридор в этом крыле дворца так и кипел жизнью. Слуги носились в разные стороны, и никто из них не обращал на меня внимания. У кого-то в руках были белые скатерти, у кого-то – поднос с пустыми стаканами. Трое мужчин пробежали мимо меня с охапкой свечей.

Моё настроение было испорчено. Мало того что я, оказывается, почему-то чернее настоящих преступников, если верить словам Адаманта, так ещё и, видите ли, мозги девушкам пудрю. И это мне говорит суровый и неприступный Нейтан. Он просто завидует, вот и всё, хотя сам вполне мог бы сразить десяток девок, а то и два, если бы хотел. За время нашей дружбы я видел его в обществе красоток всего пару раз, и то это было при нашем визите к какому-то лорду на другом конце королевства.

Злость на Нейтана не утихала, что меня раздражало, ведь я не любил незаконченных дел и невыясненных отношений, а сейчас между нами возникло именно это. Надо было снять напряжение, расслабиться и в здравом уме поговорить с другом, разрешив этот конфликт. В сложившейся ситуации только одно могло мне помочь отойти от нахлынувшей злости. Заприметив служанку с довольно симпатичным личиком, я натянул на себя одну из безотказных улыбок и уверенным шагом направился за ней.

За сто шестьдесят восемь дней до их прихода

Криста

На фоне крутившейся перед зеркалом сестры я казалась блеклой тенью самой себя, а уж с ней не шла ни в какое сравнение. Мама настояла на том, чтобы Клео надела тёмно-бордовое платье с открытыми плечами. Её шею украшало алмазное ожерелье, оттеняющее загорелую кожу. Когда она успела получить такой хороший загар? По сравнению с её кожей моя была мертвецки бледной, словно я днями и ночами сидела в тёмной комнате и годами не видела солнечного света. Брови и ресницы сестра подвела углём, как делала постоянно. Мама пожертвовала ей серьги, что хотела надеть сама, и они идеально подходили к ожерелью. Внимание всех лиц мужского пола на этом балу будет привлечено к моей сестре. В этом я была полностью уверена.

Мне же выбрали розовое платье с широкими лямками и небольшим квадратным вырезом, но я категорически отказалась его надевать. В нём я бы точно потерялась на фоне сестры, став просто пятном, каким себя и видела. Тяжело вздохнув, мама снова пожертвовала мне одно из своих.

Платье было тёмно-синим. Учитывая, что размер немного не подходил, служанкам пришлось затягивать его сильнее, чем предполагалось, из-за чего вырез оказался не таким большим, как задумывался. На плечи надевался дополнительный жакет, игравший роль рукавов и закрывающий горло, но он оставлял область декольте открытой. Талия была перетянута широкой чёрной лентой, подчёркивавшей её стройность. Эту деталь тоже добавили специально для меня, чтобы скрыть складки на ткани, образовавшиеся из-за шнуровки. Образ мне очень шёл, особенно учитывая причёску.

Волосы Клео заплели и закололи на затылке, лишь несколько коротких прядей свисало по обе стороны лица. Они были заправлены за уши. Мои же локоны оставили распущенными, но, наоборот, собрали короткие пряди и закрепили на голове, предварительно обвязав всё это ещё одной чёрной лентой, отлично сочетавшейся с той, что была на поясе. Красить брови и ресницы углём, как сестра, я не стала. И так в моём облике было достаточно тёмных тонов, да и не хотелось, чтобы люди подумали, что я пытаюсь подражать Клео, ведь это не соответствовало истине.

Стоя перед зеркалом и рассматривая себя, я не могла не думать, понравится ли этот облик Хессвандаю? Ведь вполне могло быть и так, что моя внешность не привлекала его. Возможно, его интерес ко мне основывался исключительно на том, что, кроме меня, никто из моей семьи не стал бы разговаривать с ним про рабов. И тем более пытаться что-то проверить. Приглашением на первый танец он вполне мог расплатиться со мной за согласие ему посодействовать.

– Клео, а ты когда-нибудь влюблялась? – неожиданно для себя спросила я, не повернув головы к поправлявшей локоны сестре. В этот момент мы остались в гостиной выделенных нам покоев вдвоём. Мама забрала служанок в свои комнаты, где те помогали собраться ей и Калисте.

– Почему ты об этом спрашиваешь? – удивилась сестра, водя пальцами, измазанными в чём-то красном, по своим губам и придавая им яркий цвет.

– Мама сказала, что, скорее всего, я влюблена в графа, – пояснила ей я.

Мы с Клео никогда не откровенничали о парнях, даже когда были моложе и ещё общались друг с другом. Меня тогда не интересовала эта тема. Я больше увлекалась музыкой и танцами, училась играть на рояле, и все мои дни проходили за занятиями. Клео же всегда знала, что ей предстоит пережить в двадцать два, и пыталась найти выход из своей ситуации. Ей было не до мальчишек ещё больше, хотя они постоянно её окружали.

– Граф Вольман для тебя неподходящая партия, – отозвалась сестра. Не дав мне что-нибудь ей ответить, она продолжила: – Знаешь, что сказала мне мама, когда несколько лет назад я решила поделиться с ней тем, что влюбилась?

Слова сестры поразили меня и вынудили посмотреть на неё напрямую, а не через отражение в высоком зеркале. Неужели Клео знала, что такое любовь и была влюблена?

– Что? – с придыханием спросила я, надеясь, что её слова откроют мне глаза на правду.

– Она посоветовала найти способ это исправить, – резко заявила Клео.

– Она не могла так сказать, ведь меня она поддержала, – моему удивлению не было предела. Как можно исправить свою влюблённость?

– Вот и я советую тебе это исправить, если ты и правда влюбилась в этого типа.

Меня переполняло любопытство. Я впервые услышала о том, что сестра была влюблена. А может, и не была, а влюблена до сих пор, потому и не выходит замуж?

– Кто это был? – спросила я, проигнорировав её слова о графе Вольмане.

– Не твоё дело, – рявкнула она и, тоже оторвавшись от зеркала, посмотрела на меня своими синими глазами.

– А как ты поняла, что влюблена? – я перешла на шёпот, надеясь, что она не посмеётся надо мной.

Какое-то время Клео молчала и просто смотрела на меня как на дуру. В её взгляде читалось пренебрежение и раздражение, но через несколько минут сестра выдохнула и расслабилась.

– Это трудно объяснить словами. Любовь – это когда ты забываешь о себе, своих желаниях, комфорте и хочешь положить к ногам другого человека целый мир. Когда ты знаешь, что если он попросит, о чём угодно, то ты бросишь всё и отправишься исполнять эту просьбу, чего бы тебе это ни стоило. Когда ты хочешь, чтобы время, что вы проводите вместе, не заканчивалось, и неважно, разговариваете вы друг с другом или делаете что-то ещё. Иногда достаточно просто находиться в одной комнате и сидеть рядом, чтобы знать, что вот она – твоя судьба.

Пока сестра говорила, я затаила дыхание, боясь спугнуть её слова громким вдохом или выдохом. Ещё никогда мне не доводилось слышать ничего подобного про любовь. Да, я читала книги, учебники, но не романтические сказки или истории. Наверное, потому и не набралась таких описаний, что назвала сестра.