Из Варшавы немцы устроили столь неприступный укрепрайон, что даже применение нескольких сотен Т-54М и Т-44 не дали положительного результата. Огонь нескольких сотен сосредоточенных там 88-мм зениток и противотанковых орудий, расчеты которых снабдили огромным количеством подкалиберных бронебойных снарядов, остановил-таки вал советских танков. А без них пехота вперед не пошла. Уж больно сильно советские войска оказались измотаны боями к этому времени, отчего и было принято решение остановиться на достигнутом. Благо немцы также понесли тяжелейшие потери и вряд ли могли быстро наскрести силы для организации контрудара. Потому бойцам РККА оставалось зарываться в землю на достигнутых рубежах, да ожидать подхода своей тяжелой артиллерии, которой предстояло разнести в пыль позиции вражеских ПТО и не только. Взяв же Варшаву, уже можно было угрожать окружением вообще всей группе армий «Север», что чётко понимали все. Потому очень скоро Адольфом Гитлером был отдан приказ войскам стоять везде насмерть и даже не думать о каком-либо отступлении.

С такими вот промежуточными результатами все вовлеченные в войну страны принялись готовиться к летней компании, утопая, где по колено, а где и по горло, в вездесущей весенней грязи.

[1] Сигуранца — румынская тайная полиция в 1921–1944 годах

— Николай Николаевич, дорогой мой человек, и вы тут? — расплылся в улыбке Геркан, стоило ему только увидеть Поликарпова, который, судя по всему, также ожидал посадки на борт гидроплана Боинг-314, что отправлялся из английского Бристоля в американский Нью-Йорк.

Всего дюжина самолётов такого типа были построены американскими авиастроителями, чтобы наладить сеть постоянного авиационного сообщения, что в Атлантическом, что в Тихом, океанах. Ведь эти самолеты на одной заправке могли преодолеть расстояние почти в 6000 километров и вдобавок предоставляли своим немногочисленным пассажирам достаточный уровень комфорта, чтобы удовлетворить потребностям даже самых взыскательных клиентов. А других до начала войны на таких машинах и не летало в силу безумной дороговизны билетов. Именно на таком Александр когда-то перевозил свою семью в США из Португалии, отчего уже знал, что занимать следует самый последний из хвостовых отсеков, считавшийся люксовым. Который и попросил заранее предоставить себе в пользование, ссылаясь на необходимость работы с документами в полете.

— Александр Морициевич, а я-то как рад вас видеть! — определив в обратившемся к нему на русском языке джентльмене старого знакомого, зеркально улыбнулся авиаконструктор и принялся трясти протянутую ему для пожатия руку. — Я, конечно, знал, что вы смогли преодолеть все невзгоды, — дипломатично и совершенно непонятно для немногочисленных окружающих обозначил он «возвращение» краскома после очередной пропажи, — но просто знать и видеть вас своими собственными глазами — это две большие разницы. Очень рад, что у вас всё сладилось!

— А уж я как рад! Словами не описать! — усмехнулся в ответ Александр. — Но, можно сказать, прошел по самому краешку тогда. И больше влезать в нечто подобное, не имею ни малейшего желания, — добавил он чистую правду, даже передернув плечами для наглядности, поскольку в последнее время окончательно осознал, что хочет лишь одного — покоя и тихого семейного счастья. Чего прежде был практически лишен из-за постоянно довлевшего над ним страха, то начала мировой войны, то ареста, то предательства, то «монаршего гнева», то еще чего. Что тут скажешь? В непростое время выдалось ему служить родине. — Всё! Считайте, что отныне для меня существует сугубо конструкторская работа. Вот победим в войне, и попрошусь со службы на гражданку. Чай не станут в армии удерживать. Как вы полагаете, отпустят? — Даже разговаривая с этим человеком, которому он открылся чуть больше, чем кому бы то ни было ещё, Геркан не смел подать ни единого намека на своё скорое исчезновение с концами. Потому и взялся рассуждать о планах на будущее. Так сказать, и чтобы время скоротать в беседе, и чтобы подозрений меньше было на его счёт, когда начнётся расследование его пропажи.

— Полагаю, что отпустят, — утвердительно кивнул Поликарпов, поправляя на шее щегольский шарф, что вместе с остальным цивильным одеянием придавал его образу этакий легкий оттенок причастности к клубу европейских денди. — Война, будь она неладна, породит сонму молодых, но при этом богатых опытом героев, которым надо будет дать дорогу. Тем более, что на ваших будущих инженерно-конструкторских изысканиях переход в разряд гражданских специалистов вряд ли как-то сильно скажется. Чай имя с репутацией никуда не денутся. А всевозможного начальства, скорее всего, даже станет меньше. Вон, тот же Яковлев у нас в авиационном наркомате просто стонет. Буквально разрывается между чиновничьими делами и управлением своим КБ. А ведь они уже близки к запуску в полет своего реактивного первенца, — сильно понизив голос, поведал очень интересную информацию авиаконструктор. — Может даже уже запустили тот в небо!

— О как! — совершенно непритворно удивился Геркан. — Быстро они, однако! Действительно быстро! Неужели, уже имели какие-то прежние наработки? — задал он вопрос, однако, не дождавшись какого-либо ответа от собеседника, смутно припомнил о существовании в измененном им будущем пары малосерийных реактивных самолетов, что быстро перешли в разряд учебно-боевых или же вовсе учебных. — Хотя нет! Скорее применили существующий планер Як-3, встроив в него реактивный двигатель. Иначе не поспели бы! Так?

— Всё-то вы знаете, — даже слегка обиделся Поликарпов, поскольку у него буквально из рук украли возможность порадовать некогда сильно помогшего ему человека столь важной новостью. — Хотя, о чём это я говорю. Конечно, знаете! — бросив взгляд в небо, трижды перекрестился Николай Николаевич к немалому удивлению провожавших его англичан, что, хоть и держались в стороне, но ушами разве что не двигали, словно какими-то установками звукоуловителей.

— Бросьте вы, не всё. Далеко не всё, — покачал головой, грустно усмехнувшийся Александр. — Ведь всё знать человеку попросту невозможно.

— Но вы стараетесь? — понимающе хмыкнув, тонко пошутил «король истребителей», якобы намекая на не совсем человеческое сознание своего собеседника, который ведал о том, что не должно быть ведомо человеку.

— Стараться надо всегда! — тут же поддержал шутку юмора Геркан, после чего оба синхронно рассмеялись. — Но, да отложим этот, несомненно, интересный разговор на чуть более позднее время. Когда количество лишних ушей вокруг сократится до нуля. А то оглянуться не успеем, как на наш счёт начнут строчить многочисленные отчеты — одни и не менее многочисленные кляузы — другие, — кинул он взгляд сперва на британцев, а после на советских товарищей из посольства, что провожали их в Штаты. — Лучше поведайте мне, как вас занесло на Туманный Альбион. Неужто, как и меня, отправили отбирать технику для приобретения?

— В том числе, — не стал скрывать сего факта Поликарпов, прекрасно поняв со слов собеседника, что тот занимался тем же самым, но только относительно к танкам. — Эх, знали бы вы, Александр Морициевич, какой откровенный хлам нам поначалу желали всучить! Видать считали, что у нас совсем всё плохо с авиацией.

— Да уж могу себе представить! — кратко хохотнул Геркан. — Меня дня три убеждали взять всё, что есть на складах! И вы знаете что? — хитро посмотрев в глаза старого знакомого, он рассмеялся, — Убедили, черти языкастые! Прости меня, господи!

— Даже так? — откровенно удивился подобному ответу соратника такой же точно уполномоченный ГКО, но только по закупке и ленд-лизу авиационных средств.

— Да. Смогли-таки доказать, что лучше синица в руках, чем дятел в жо… кхм, чем журавль в небе, — поправился Александр поймав на себе укоряющий взгляд ну очень интеллигентного собеседника. Что тут можно было сказать? Человек старого воспитания не приял даже небольшого сквернословия. — От совсем уж мусора, вроде авиадесантных Тетрархов с картонной броней или совершенно устаревших Матильд, я всё же отбился. Не говоря уже о чём-то ещё более древнем. А вот своё согласие на поставку остального дал. Правда, в обязательном порядке указав, что, кому, куда и сколько следовало бы распределить по моему скромному мнению. Ведь против тех же итальянцев даже наши устаревшие Т-34 пошли бы за супероружие. Да и против японцев тоже. Отчего и танки, которые бросать против немцев практически бесполезно, на второстепенных фронтах пойдут на ура, заодно высвобождая оттуда нашу, куда лучшую, отечественную технику для применения на основных направлениях.