— И какие же у вас имеются мысли насчет этой неизвестной персоны, кою вам предстояло всячески поддерживать? — вновь подтолкнул рассказчика Сталин к озвучиванию самой важной части информации. — Вы говорите, говорите. Я ведь вижу, что к каким-то выводам уже пришли.

— На самом деле, учитывая, как моё положение тех лет в РККА, так и хоть какую-то маломальскую связь с исчезнувшим когда-то испанским золотом, на ум приходят всего три человека, что были бы способны провернуть нечто подобное, поскольку просто-напросто располагали потребными ресурсами и хоть в какой-то мере могли нуждаться в моей поддержке. Это нынешний глава ГАБТУ — Семён Моисеевич Кривошеин, командующий Западным особым военным округом — Дмитрий Григорьевич Павлов и заместитель наркома обороны — Григорий Иванович Кулик. — Произнес ну очень громкие имена Геркан. — Ни для кого другого в тот момент я быть полезным не мог. Таково моё мнение.

Притянуто всё это было, конечно же, за уши. Но ничего иного, столь же относительно правдоподобного, Александр выдумать не смог. Да и по чести говоря, его повествование никак не могло литься чисто, словно вода в роднике. За давностью лет оно обязано было полниться некоторыми нестыковками. Правда после, на неминуемом допросе в НКВД или же в НКГБ, он «собирался припомнить» несколько большее количество фактов. В том числе «горячих».

— А ведь это именно вы рекомендовали товарища Кривошеина на должность руководителя ГАБТУ, — внимательно смотря прямо в глаза краскому, произнес Сталин то, чего сам Александр ну очень сильно не хотел услышать. Ведь он приплел Кривошеина к Кулику и Павлову лишь потому, что это было слишком логично, слишком на виду. И не сделай он этого, у товарищей следователей впоследствии могли бы возникнуть некоторые вопросы. Вот и пришлось бросать тень еще и на него — единственного из трех озвученных персон, в ком сам Геркан ни разу не сомневался. И тут такой афронт!

[1] Абвер — орган военной разведки и контрразведки

— Вы совершенно правы, товарищ Сталин. Рекомендовал! И сделал бы это вновь, спроси кто моего мнения по этому вопросу сейчас, когда я всё вспомнил. Ибо Семён Моисеевич действительно идеально подходит для данной должности, — как полагал Геркан, в любой ситуации, когда оборона могла бы привести лишь к поражению, а путей к отступлению не имелось вовсе, следовало самому идти в атаку. Вот и в этот раз он не стал оправдываться в чём-либо, а просто «ринулся во встречный бой». — Вопрос тут, скорее, в другом. А кого ещё, помимо него, могли бы рекомендовать в руководители Автобронетанкового управления в тот период? Для кого потребовалась бы моя поддержка, как, не побоюсь этих слов, достаточно именитого в РККА технического специалиста?

— Говорите прямо, товарищ Геркан! Не надо тут юлить! — повысил голос явно недовольный поведением визитера Иосиф Виссарионович. Был бы на месте «хозяина» кто другой, скорее всего, еще и прихлопнул бы ладонью по столу для пущего эффекта.

— Я имею в виду Павлова, товарищ Сталин, — не вскакивая со стула, но выправив спину по струнке ровно, как бы имитируя стойку «смирно», выпалил Александр. После чего быстро принялся пояснять свою мысль, пока его вновь не прервали. — Других кандидатов в больших званиях и с реальным боевым опытом управления крупными механизированными подразделениями, на тот момент в РККА просто не имелось. Тот же генерал армии Жуков разгромил японцев и тем самым показал себя сильно позже.

— Да, пожалуй, что так и было, — задумавшись на полминуты, вынужден был согласиться с выданной оценкой руководитель Советского Союза. Стоящей альтернативы Павлову и Кривошеину на то время действительно не имелось. — Продолжайте.

— И теперь я готов утверждать, что мои подозрения насчёт Павлова укрепились куда более после сопоставления, как вновь всплывших в моей памяти воспоминаний, так и его работы в качестве командующего Западным ОВО[1]. Я ведь, пребывая на должности инспектора автобронетанковых войск РККА, среди прочих, изъездил вдоль да поперек и его округ тоже. Все расквартированные там танковые и мотострелковые полки посетил.

— Хм. Что же, поведайте мне, что такого вы обнаружили в подчиненных ему войсках, отчего ваши подозрения ныне лишь усилились, — перестав морально давить на собеседника своим тяжелым взглядом, хозяин дачи позволил гостю продолжить высказывать свою мысль в более спокойной атмосфере.

— Не сочтите за дерзость с моей стороны, товарищ Сталин, — несколько потупил взгляд Геркан. — Но, прежде чем дать ответ на поставленный вопрос, мне необходимо знать один факт. От этого будет зависеть всё! Либо я еще больше уверюсь в своих подозрениях, либо я окажусь мнительным перестраховщиком, попросту наговаривающим на честного красного командира должным образом исполняющего свой долг.

— Спрашивайте, — резанув по собеседнику ставшим вновь тяжелым взглядом, всё же соизволил пойти тому навстречу секретарь ЦК ВКП(б).

— Мы собираемся грядущей весной или летом атаковать германские войска на территории бывшей Польши? — задал очень опасный, но при этом действительно донельзя важный вопрос Александр. — Поверьте мне, товарищ Сталин, я задаю этот вопрос отнюдь не из праздного любопытства. Я его задаю, как генерал-майор танковых войск, кое-что всё же понимающий, и в тактике, и в стратегии применения бронетанковых сил. Ведь для проведения атаки и удерживания обороны располагать войска необходимо совершенно по-разному.

— Таких планов нет, — внимательно посмотрев прямо в глаза краскому, чётко произнес глава СССР.

— В таком случае, если вы не возражаете, я возьму карту наших западных границ у товарища Киселева. На ней всё будет выглядеть куда понятней, нежели если я начну описывать видимую мною ситуацию просто словами. — Выдержав и этот взгляд, причем, не дрогнув при этом ни единым мускулом, уведомил Геркан «вождя» о необходимости наглядной демонстрации.

— Товарищ Власик, распорядитесь, чтобы подали карту, — перевел Сталин взгляд на начальника своих личных телохранителей, всё это время стоявшего натуральной статуей за спиной визитера, будучи готовым в мгновение ока обезвредить того, выкинь гость хоть что-нибудь несанкционированное.

— Прежде чем я начну давать пояснения, хотелось бы изначально уточнить, что места расположения наших войск я буду указывать, как исходя из собственных знаний, так исходя из того, что я видел на карте моих похитителей, используя которую они меня и допрашивали насчёт готовности наших войск к ведению боевых действий. — Развернув на столе проверенную охраной и переданную ему в руки карту, уточнил немаловажный момент Геркан. — Их ведь, товарищ Сталин, вовсе не интересовало стратегическое размещение наших дивизий и корпусов. Они это всё и так прекрасно знали. Причём, куда лучше меня!

— Даже так? — задумчиво произнес Иосиф Виссарионович, внутренне сокрушаясь на счет того, что, не смотря на все принятые меры, полностью вычистить РККА от врагов так и не вышло. — И что же их интересовало в таком случае?

— Они расспрашивали меня исключительно о состоянии техники и вооружения в каждом из полков, которые я когда-либо посещал с проверкой. Сколько танков на ходу; сколько требуют текущего ремонта и потому могут быть введены в строй в течение трех-четырех дней; сколько требуют среднего и капитального ремонта, а потому вовсе могут не приниматься в расчет, как полноценные боевые единицы. Наличие боеприпасов, их типов и комплектность в личном составе их также интересовали очень сильно. Но нас здесь и сейчас в первую очередь должно занимать именно то, как расположены дивизии и корпуса нашей армии. Так как это очень показательно, — указал рукой на подготовленную карту Александр.

— Хорошо. Давайте сперва посмотрим на размещение войск и послушаем вашу оценку. А после уже вернемся к тому, о чём вас допрашивали, как похитившие вас лица, так и люди Харона, — дал он чётко понять, что не верит в отсутствие проявления каких-либо интересов к знаниям краскома со стороны последних.