— Как ты себя чувствуешь? — спросил я для начала. Вид у нашего юного товарища был очень болезненный — лицо бледное, под глазами синяки. Да и шел он, как будто бы слегка пошатываясь.

Но стоило мне задать ему вопрос, как он тут же распрямил плечи и вымученно улыбнулся:

— Все хорошо, я просто не привык так много пешком ходить…

— Рана не беспокоит?

— Саднит чуть-чуть, — ответил он тихо, и я понял, что он пострадал серьезнее, чем говорил.

— Давай остановимся, ты снимешь котарди, и мы посмотрим, что у тебя там.

— Нет, нет! — он глядел на меня умоляющим взглядом. — Все в порядке, правда, я просто немного устал.

— Ну что ж, скоро ты сможешь отдохнуть. Мы будем в Болонье к середине дня, — сказал я. — Твое желание учиться, можно сказать, уже исполнилось. Если, конечно, ты действительно собираешься там учиться… — я сделал паузу и отвесил своему спутнику церемонный поклон. — Прекрасная синьорина.

Теперь бледное личико Витторио залилось краской.

— Давно вы… все поняли? — прошептал он — а точнее, она — испуганным голосом.

— Заподозрил на второй день, а окончательно убедился после стычки с разбойниками, — ответил я. — Как тебя зовут на самом деле?

— Виттория, — вздохнула девушка, и в глазах у нее блеснули слезы. — Но вы ведь не скажете никому, кто я?

— Ну раз до сих пор не сказал, значит, уж наверное, и дальше тебя не выдам, — усмехнулся я. — Но только если ты скажешь мне правду, почему сбежала из Сиены.

— Я вам сразу сказала правду, — всхлипнула она. — Ну, кроме одной вещи… Я действительно хочу учиться — но как это возможно для женщины? И меня действительно хотели выдать замуж… — по ее щекам покатились слезы. — За папиного друга… Ужасно старого и противного, ему почти сорок лет!

Да уж, совсем старый у нее жених, всего на пару лет меня моложе… Я медленно сделал глубокий вдох, думая, что же мне теперь сказать этой девушке — вместо тех слов, что я собирался произнести минуту назад.

— Ты уверена, что сможешь несколько лет скрывать, кто ты, от множества студентов и профессоров? — спросил я, наконец.

— Я… постараюсь, — ответила Виттория, опуская глаза. — Что еще мне остается?

— Что ж, ладно, — я заставил себя выкинуть из головы все посторонние мысли. — Мы остановимся у Болоньи — нам надо кое-что купить где-нибудь на окраине. Если хочешь, я провожу тебя до университета — а то еще заблудишься в незнакомом городе.

Девушка благодарно улыбнулась, а со стороны охранников донесся взрыв громкого хохота — им, в отличие от меня, было очень весело.

Оставшийся путь мы с Витторией проделали в молчании. Городские стены приближались — а вместе с ними и торговые ряды, вытянувшиеся вдоль дороги недалеко от ворот, в которых жители окрестных деревень торговали с горожанами разными продуктами. Когда до них оставалось не больше ста шагов, я велел охранникам остановить лошадей, чтобы те могли отдохнуть, и, взяв из телеги корзину, пошел вперед один — купить у них еды для дальнейшего пути.

Свежие лепешки, румяные яблоки, всевозможные овощи, копченое мясо, куры и цыплята в корзинках… Я начал прицениваться к разным товарам, толкаясь среди других покупателей — и внезапно мне бросилась в глаза подозрительная группа людей. На первый взгляд это была самая обычная компания нищих — шесть растрепанных человек в лохмотьях, четверо мужчин и пара женщин, все такие грязные, что сразу и не поймешь, сколько им лет. Вот только вели они себя не как нищие. Все шестеро ходили вдоль прилавков толпой вместо того, чтобы разойтись поодиночке и просить милостыню у разных людей. Да и не просили они ничего, а просто подходили к каждому торговцу и начинали внимательно изучать разложенные перед ним фрукты, овощи или хлеб — брали их в руки, рассматривали, дотрагивались до каждого плода или лепешки. И при этом ничего не покупали.

— Эй, хватит мне тут все трогать своими грязными лапами! — прикрикнула на них одна из торговок, и «нищие» тут же отхлынули от ее прилавка с ароматными травами и переместились на другую сторону дороги. Один из них замешкался, чуть отстал от других, начав что-то искать у себя под лохмотьями. А потом извлек оттуда какую-то маленькую склянку, быстро вытащил из нее пробку и, накрыв ее ладонью, перевернул.

Это было проделано так ловко и быстро, что если бы я не обратил внимания на этих людей раньше, то ничего бы не заметил. Но фальшивым нищим не повезло — они очень вовремя попались мне на глаза.

И я уже видел такую склянку!

Правда, я все же поколебался несколько мгновений. Очень уж сложно было поверить в то, что вот эти люди, с виду самые обычные, ничем не примечательные, грязные и оборванные, являются теми прислужниками опасных врагов, о которых мне говорил отец.

Но потом человек, намочивший себе руки содержимым флакончика — в отличие от того, что я видел рядом с раненым разбойником, этот пуст не был — подбежал к небольшой группе людей, столпившихся возле одного из прилавков, и начал расталкивать их, старательно касаясь каждого из них. Теперь я окончательно убедился, что передо мной именно они — те, кто пытается уничтожить наш мир.

— Эй! — закричал я во весь голос, выхватывая меч и бросаясь на «нищего». — Хватайте этих оборванцев! Не давайте им ничего трогать!

На меня уставился весь рынок. «Нищие» тоже — возможно, они сперва не поняли, что нашелся кто-то, кому известно, чем они занимаются. А все остальные не поняли, ни о ком я говорю, ни с чего вообще уважаемый с виду торговец поднял шум.

— Вот эти! — продолжил кричать я, указывая на псевдо-нищих мечом. — Они наводят порчу на ваши товары! И на вас самих! Я их знаю, они уже делали это во Флоренции! Держите их!

Эти мои слова возымели действие — наведения порчи торговцы и покупатели испугались. И в общем-то, это ведь была не такая уж и неправда…

— Они у меня все перетрогали! — завопила торговка яблоками и кинулась через дорогу на «нищих», едва не опрокинув свой прилавок. Большинство остальных последовали ее примеру, и пятеро оборванцев бросились врассыпную подальше от дороги.

Только одна из них, молодая женщина с превратившимися в сосульки темными волосами, наоборот, метнулась ко мне — и в руке у нее была зажата такая же маленькая склянка, какую я до этого заметил у ее спутника.

— Умри! — крикнула она, выплескивая из склянки жидкость в мою сторону.

Несколько капель попали мне на лицо, но я не обратил на это внимания. Перехватив свободной рукой ее руку, я вывернул ее, заставив опуститься на колени, и приставил острие меча к ее горлу:

— Где вы уже успели побывать? Говори!

Ее глаза были совершенно безумными, остановившимися. Несколько раз она открыла и закрыла рот, словно и хотела ответить, да не могла сделать этого. Отец говорил мне, что эти люди полностью лишены воли, что у них уже нет человеческой души, так что их невозможно заставить сделать что-либо против их хозяев. Но, наверное, в это я тоже не смог поверить до конца, и поэтому не убирал меч, ждал, что она все-таки ответит или хотя бы даст мне какой-нибудь знак…

Но она вдруг, не отрывая от меня страшного взгляда, рванулась вперед — так внезапно, что я не успел убрать меч.

Вновь, как и давеча, брызнула на меня теплая кровь, женщина захрипела и завались на бок, увлекая за собой так и торчащий в ней меч. Я потрясенно смотрел на дергающееся в пыли тело.

— Они были в нашей деревне! — услышал я голос еще одного торговца и заставил себя оторвать взгляд от трупа «нищенки». Большинство прилавков были перевернуты, овощи и фрукты раскатились по дороге, куры и цыплята разбегались в разные стороны… А вот пятеро «нищих» были здесь — избитые, еще сильнее оборванные и — с такими же безумными глазами. Местные жители крепко держали каждого из них за руки и за волосы.

— Не выпускайте их! Это очень опасные преступники! — громко сказал я. — Их надо сдать капитану народа — я его знаю и сейчас пойду к нему. — Не дайте этим людям сбежать или покончить с собой, как эта женщина!

Потом я повернулся к своим спутникам, которые, увидев устроенный мной переполох, прибежали к рынку и даже успели поучаствовать в ловле злодеев. Джованни засовывал меч в ножны, Джузеппе потирал разбитые костяшки пальцев, Камилло скривился — не то от боли, не то из-за того, что ему опять пришлось драться.