— С ребенком все в порядке? — вмешался я, проводя кончиками пальцев по ее руке. — Что сказал врач?

— Он сказал, что ребенок выглядит здоровым и правильного размера, а сердцебиение хорошее и сильное.

— Тогда это главное. — Я целую ее в макушку. — Боже, Кэсс… ты беременна, принцесса. — Я целую ее снова. — Ты беременна моим ребенком. Я позабочусь о тебе. О вас обоих. Я с огромным удовольствием позабочусь. Я буду вставать посреди ночи, чтобы купить огурцы, и держать тебя за волосы, когда тебя стошнит. — Я прижимаю ее ближе, целую ее голову снова и снова, моя грудь раздувается, как воздушный шар. — Завтра мы перевезем твои вещи ко мне домой.

Она слишком резко отстраняется и хватается за бок, шипя под нос.

— Мы ничего не перевезем, — процедила она сквозь стиснутые зубы, крепко зажмурив глаза. — Не торопись. У нас есть время. Ребенок появится не раньше февраля.

Я притягиваю ее к себе и обнимаю, пока боль не утихнет.

— Чего ты хочешь ждать? Я уже потратил три года впустую. Теперь ты моя. Я хочу, чтобы ты была рядом. Рано или поздно мы будем жить вместе, так почему не раньше?

— Потому что… потому что ты должен быть уверен, что хочешь этого.

Она не говорит этого вслух, но по гримасе, украшающей ее милое лицо, и по тому, как она нервно сжимает плед, я понимаю, что она боится, что я передумаю и выставлю ее за дверь через несколько дней.

Ни за что. Может, я и был идиотом все это время, но когда я понял, что влюбился в нее, в мгновение ока произошли кардинальные перемены. Она моя.

Моя, чтобы заботиться о ней. Моя, чтобы оберегать.

После всего того, через что я заставил ее пройти, я не виню ее за то, что она не верит моим словам. Вместо того чтобы говорить, я должен начать показывать ей, что я имею в виду то, что говорю.

***

Кэссиди спит, когда я просыпаюсь, запутавшись в простынях, ее руках и ногах. Она прижимается к моему боку, одна рука лежит на моей груди, одна нога согнута в колене и перекинута через мои бедра. Она уткнулась лицом в мою шею, а по ее умиротворенному лицу рассыпались беспорядочные светлые волосы.

Я никогда не видел ее такой раньше, и мне требуется несколько минут, чтобы открыто смотреть на нее и запоминать все, что с ней связано. Слегка надутые губы, светлые ресницы, каждая родинка. Она так чертовски красива, прижимаясь ко мне.

Я просовываю руку под одеяло и просовываю ее между нами, поглаживая большим пальцем крошечный бугорок. Это все, что я делал весь вечер, и по крайней мере час после того, как Кэссиди уснула.

Мое сердце раздувается на три размера, когда меня снова посещает мысль: я стану папой.

Такое ощущение, что я ждал этого момента годами, и теперь, когда он наконец наступил, я не могу сдержать переполняющей меня радости. Я вытаскиваю руку, выскальзывая из-под одеяла, и снова накрываю Кэссиди.

Изгиб ее бедер и талии плавит мой мозг, а утренний стояк становится болезненно твердым. Мои шансы на секс крайне малы, учитывая, что у нее сломаны два ребра, поэтому вместо того, чтобы усугублять ситуацию с членом, я целую ее в лоб и натягиваю через голову ту же футболку, что была на мне прошлой ночью.

Чувство ужаса охватывает меня, как только я замечаю свой телефон на кофейном столике. Вчера вечером я отключил его, потому что мои братья завалили групповой чат, но я не могу вечно прятаться здесь.

Я хватаю телефон и включаю его. Сразу же всплывают десятки уведомлений, и я узнаю, почему они так упорно пытались дозвониться до меня прошлой ночью. Они провели несколько часов в моем доме, ожидая, когда я появлюсь.

Запасной ключ лежит в сейфе у главной двери, и каждый из них знает комбинацию, но…

Ключ — на крайний случай.

Дзынь, дзынь, дзынь.

Дзынь.

Дзынь, дзынь.

Они ругают меня за то, что я не ответил на их сообщения вчера вечером, ругают за то, что я заставил их волноваться, ругают за то, что в холодильнике не хватает пива, чтобы разместить шестерых незваных гостей, которые осушили колодец.

Я жду, пока все эти «блять», «говнюк» и «мудак» не выветрятся из их организма и не поступит первый приличный вопрос.

Шон: Ты в порядке? Где ты был прошлой ночью?

Я: Я в порядке. Я был занят. Нам нужно поговорить, но это не тот разговор, который мы можем вести по смс. Вы можете прийти около полудня?

Шон: Подмигни, если тебе нужно алиби.

Нико: Ты уже дома?

Я: Еще нет. Я вернусь через час.

Чувство надвигающейся гибели овладевает мной, когда они отвечают, что будут там ровно в десять.

Какая-то часть меня боится их потерять. Я не могу представить, на что будет похожа моя жизнь без них. Я никогда не был одинок. Они всегда были рядом со мной, всегда были доступны, когда мне нужна была помощь или совет, и мрачная возможность потерять их доверие и признание наполняет меня легкой паникой.

Но в то же время другая часть меня, проросшая за ночь, не поставит их одобрение выше моего ребенка или Кэсс.

Это все еще сюрреалистично — думать, что я стану папой. Сюрреалистично, страшно и волнующе. Мое чувство защиты по отношению к жизни, зарождающейся внутри Кэссиди, уже пересиливает. Одни и те же слова повторяются в моей голове, как заезженная пластинка.

Мой ребенок.

Мой.

Моя семья.

Боже, я не могу поверить в свой гребаный идиотизм. Я мог бы испытывать это, самое невероятное чувство в мире, уже три года. Я мог бы любить и заботиться о ней все это время.

Какая гребаная трата жизни, которая и так коротка.

Звук кофеварки поднимает Кэссиди с постели. Она входит в кухню, затягивая на талии бретельки серого халата.

— Ты все еще здесь. — Она прижимается к моей груди, осыпая мой подбородок нежными поцелуями. — Доброе утро.

— Доброе утро, детка. Дверь была закрыта, так что я не мог улизнуть. — Я ухмыляюсь, целуя ее голову. — Конечно, я здесь. Теперь мы вместе. Мне нужно ненадолго отлучиться, но я не задержусь, а когда вернусь, ожидаю застать тебя собирающей чемоданы. — Я протягиваю ей чашку кофе и беру еще одну капсулу. — Только без поднимай тяжести, хорошо?

Потребовалось два часа, но вчера вечером я убедил ее, что она должна переехать ко мне. Мы просмотрели снимки УЗИ. Я ожидал чего-то другого, чем просто бобовидный сгусток среди белого шума, но я долго смотрел на крошечные ручки и ножки.

— Может, мне пока собрать пару сумок с предметами первой необходимости? Мне нужно уведомить арендодателя за месяц, так что нам не придется сразу же перевозить все мои вещи.

Я крепче сжимаю ее в объятиях, готовый спорить, но одна мысль пронзает мой разум прежде, чем я произношу хоть слово. Я хочу, чтобы она чувствовала себя в безопасности рядом со мной, а этого не произойдет, пока она не увидит, что я не откажусь от нее, поэтому мне нужно внести коррективы.

— Тебе будет легче, если мы будем делать это поэтапно?

Она кивает, глядя на кофе в своей руке.

— Какую банку кофе ты использовал? Голубую?

— Не знаю. А что?

— Я пока не могу пить обычный кофе. — Она открывает корзину, достает капсулу, которую я выбросил, протягивает мне свою чашку и берет свежую, синюю банку. — Это без кофеина.

— Без кофеина, понял.

Я мысленно помечаю, что завтра отправлю свою домработницу за покупками. Она универсальна: занимается не только уборкой. Наверняка Кэсс нужно еще много чего, кроме кофе без кофеина, а Мира наверняка знает все необходимые вещи для беременных, ведь она сама вырастила четверых детей.

Через десять минут я целую Кэсс и обещаю забрать ее через пару часов. Мне не хочется уезжать даже на несколько минут, но пора смотреть в лицо этой гребаной сцене.

Я прыгаю в машину и отправляюсь домой, чтобы принять душ и переодеться, пока мои братья не нагрянули в дом. Я знаю, что сегодня они не опоздают, и чуть не ломаю ногу, пытаясь собраться до их прихода.

Звонок в дверь раздается как раз в тот момент, когда я спускаюсь по лестнице, натягивая на голову свежую майку, а волосы все еще влажные. И как будто переключили выключатель, мой желудок скручивает от нервного напряжения.