– Ака? – говорит второй.
– Ага... ака, ака, – лепечу я. Спокойно… Кинжала нет, сапоги сняли, морда лица болит.
– Ага?.. Ака!
Я расслабился. Если охраняют, значит не убьют, по крайней мере... сразу. Гула нет, видимо, атаку отбили. Да уж... эту реку перекрыть – эти малюты просто монстры... Два-три часа, и за мной пришёл взрослый малют, побитый.
– Топа!.. Топа рад... – махнул он рукой на выход.
Топа... ю... видимо...
Пришли мы в довольно неказистый домик возле ворот.
– Топа, – указал проводник на дверь. Оставшись снаружи, он сел.
Одна комната. Кровать, стол, стул... два. На одном сидит вождь, побитый, уставший.
– Сад... ись, – указывает на стул. – Говори...
– Что... говорить? Случайно... оказался в пещерах... вышел... над домом проход, как у вас бой начался, пошёл на выход, тут гули... всё.
– Зач... ем... гу... бил?
– Э... да, в общем-то, это они меня.
– Ты... бил... два... гу.
– Да, по пути попались... напали, я защищался.
– Почему нет уйти?
– Почему не ушел? Добил... хм...
– Де... бил?
– Да, де… бил. Отпустишь меня?
– Де... бил… нет мир. Тот! Совет! – крикнул вождь.
– А? – раздалось с улицы.
– Пат!.. Топ... пат, – уже мне сказал вождь. – Пф…
Меня сопроводили в другое здание рядом – комната, кровать, стол, один... стул-табурет.
– Пат! – сказал сопровождающий и вышел.
– Пат... Что тут можно? Пат...
Дверь закрылась. Окно маленькое. Да, остаётся только... спать.
С утра на столе дымящаяся овощная похлёбка, м-м... запах... И дверь приоткрыта. Искушение, однако... Живот или свобода? Да... три раза свобода. После еды.
А меня никто и не охранял. Я вышел, когда караван с вождём как раз поднимался к воротам. Только начал, метров на пять только поднялись... А чего я теряю, собственно?
Куда идти, примерно представляю, тут дорог-то – две вдоль и две поперёк.
Идти. Не бежать, меня провожали взглядами, но не удерживали. Чуть ускорившись, догнал караван уже у ворот.
За воротами... рай? Долина, луга, поля, река, водопад. Всё, как в детских мечтах, – красота и волшебство.
– Нет совет, – сказал вождь и махнул рукой, не останавливая... а приглашая.
Мы отошли, стало видно, что долина окружена скалами со всех сторон.
– Тем... но... очень... много... Бил... пф... Много... за... был... много... нет дорог... нет мир.
– Отсюда не выбраться?
– Да, нет дорог мир, нет совет... сомер... ть.
– Нет света... смерть?
– Да... кошаки.
– Кошки?
– Да... бил? Нет совет... дом…
– Нет совет... ночью вниз?
– Ночь... ночь, да... вониз. Кошаки.
Всё оказалось просто. Жить мне здесь… долго. Выход, он же вход, в долину один – ворота, ночью не выжить – горные кошки. На скалы не забраться, ну то есть забраться, но там – ага, горные кошки. Пещеры. Пещеры... горенааками (видимо, горняками) пройдены, других входов, выходов нет. Так и живут, есть свет – сажают, собирают овощи, нет света – дома спать, с гулями воевать... несколько раз за кон – год, плодятся те быстро. Жену подберут, хату дадут, потом и вождём можно избраться через пять битв. Пока отдыхать да полезность свою придумывать, талантов не знают, в япе не нуждаются. Всё. Финал или наоборот – долгая, счастливая, спокойная, размеренная...
– Как тут... ты? – Вождь разговаривал лучше остальных.
Как гласит их легенда, горняковская, много-много конов назад они предали своего вождя, и проход в это подземелье обвалился. Или проход обвалился, и они не смогли прийти на помощь и тем предали... Восемь поколений сменилось с тех пор, произошли упадок и деградация, а началось всё с языка, его стали сокращать, менять, упрощать... В итоге то, что есть. Большинство – их тут три сотни – владеют, если можно так выразиться, сотней обрубков слов.
Вождь Том и ещё трое, старейшины, лучше знают язык. Но остальные не желают его изучать. Типа зачем? Бить гулей он не поможет, выращивать тростник, овощи – тоже.
А всего-то два поколения назад кольчуги сами делали, а сейчас... ломики эти... пики... три штуки в кон, а так, вон тростником заострённым... Тяжело идёт. Гули обнаглели, раз в кон уже нападают.
– Провалился в пещеру... долго шёл... блуждая, вышел, вот... над домом, изучал вас пару дней, потом бой.
– На… зад?
– Нет, не получилось.
– Нет хорош...
– Плохо?
– Да... полохо.
– Я видел озёра в пещерах. В них что-то такое, невидимое... что-то?
– Нет жит. Нет совет, нет кором... моног гул.
– Э…
– Нет жит, нет кором... ить... моного гул.
– Если эти штуки не кормить, будет много гулей?
– Да. Ты хорош понят наш говор.
Пошли дни… Днём я на плантациях, вечером учил детей разговаривать. А они учили меня бить гулей, ну и в процессе… слышали от меня «блин, хрен, синч, гады, гадство».
О, это так стало... круто. Вечером научу их паре слов – днём уже вовсю их применяют по делу и без дела.
Когда новые ругательства кончились, дети стоят и палкой так хлысть по руке... мне. Ждут. Ну и кто я такой, чтобы эту милоту разочаровывать?
– А... ёжики в тумане… У... тараканы на шкафу... О... всемирное совещание... Ё... карный бабай...
Вождю так понравилось, что он предложил мне заниматься с молодёжью постоянно, без отрыва, так и сказал:
– Ты молодёж... вес совет, ёкарный ежик на шокафу... да.
– Нет, вождь. Нет в моих мышцах столько силы, чтобы учиться у детей ваших целый день... совет... целый совет. Так что, ёкарный бабай, нет.
– Плох... о, – разочаровался вождь, но добродушного отношения ко мне не утратил, а потому или... чтобы я лучше думал, отвёл меня следующим днём.
– Конига, – указал на гладко вытесанную скалу с буквами, – осонова жит... чотот?
– «Живущий в долине, освещённой Харрадом, благословен светом... слово уничтожено... Сур Па вернул власть... слова уничтожены... Первые жили здесь изначально, нас пригласили хранить гром-камень. Беглецами мы пришли, каменными воинами стали. Верность и сила. Ворог пришёл, мы стали стеною. Десять конов мы держали строй. Пришёл (...), предложил нам свободу от клятвы. Нет свободы в предательстве, мы стали стеною. Закрыл (...) наши двери, и звери пришли в наш дом. Гу – слабейшие, корши – снежные барсы – и феи невидимой лентой нас потеснили. Последний из знающих волю потока глаголил: «Выход на свет открыт для идущего силой. Силу укрепить терпением трёхсветной аскезы, найти нужно место для выхода силы».
– Доля... выхода... силы, – повторил за мной Том. – Ты пут силы?
– Хм, вряд ли, скорее... хитрость и удача.
– Молод... ты... Север... сила в... бит... жит... ёжик... ёкароный бабай...
– Сила в правде, брат?
– Сила в параводе... сила в бит, жит, топа... – Глядя укоризненно, вождь покачал головой и махнул рукой. Выше было ещё несколько площадок с текстами, выше и выше... штук десять. – Жит, Север. – Вождь махнул рукой и ушёл собирать кабачки.
А вот интересно, что тут едят барсы, ну кроме оставшихся на ночь путников?
На второй площадке было написано: «Живущий в долине, освещённой Харрадом, благословен светом. Мы были первыми здесь из начала. До нас доначальное эхо здесь путь обретало. Песня из сердца течёт, наши мысли тревожа. – Шрифт, размер, наклон – один в один, как на первом месте, но писал другой. – Долина прекрасна, чтобы путь свой закончить, выпустив силу, придав направление (...) благое дело (...). Мать и отец путь твой не ведают, шаг твой поддержат и силу дадут (...). Твой путь только твоё ст(...). Воля твой выбор или свобода».
Третья площадка уже намного выше, и тяжело добираться. «Ждущий в долине Харрад совершенный благо дарует идущему силой. Прими мой подарок или исчезни. Нет и не будет тревожнее песни, чем слово о силе, текущей беспутно. Лучше быть камнем, в поток погружённым, чем гордой птицей, на ветке сидящей. Нет в спокойствии силы и нет движенья, прими мой наказ или исчезни. Нет и не будет печальнее песни, чем слово о мысли, застрявшей в страницах. Лучше быть ветром, ищущим славы, чем словом о силе, текущей беспутно».
