– Решётку выбьешь – я здесь путь наверх знаю. И ещё одну решётку... две решётки – и мы на улице. Там всего-то... через стену, потом лагерь пройти, ну и затеряться. Я думаю, лучше к южанам рвануть, – сказал мужик так ровно, как будто и не стебётся.

– А то! – Я собираю всю силу в кулак, весь поток и бью в замок. Кисть в хлам... кровь... боль... жжение.

Вылечили быстро. Тюремщики, принёсшие еду, принесли и мази – намазали, обезболили, залатали, сказали – главное, ноги береги, чтобы дойти.

– Ну... чего? Бежать будем?

Все, кроме одного, кивают, согласные бежать.

– А ты что?

– А я слово дал.

Я повспоминал. Уф... отпустило, слово, что не сбегу, не давал, дал слово, что сам дойду... А куда дойду, не сказал, а раз дал, нужно держать.

– А я не давал! – сказал я, успокоившись.

– Вот только замок выбей, и бежим, нас тут не караулят.

– Откуда знаешь?

– Я тут типа служил.

– Хорошо дослужился.

– А то.

Замок... Опять же ноги-то беречь нужно. Есть тут одна идейка, не идейка... нужда, потребность. Йо-йо, поглощённые мной, не рассасываются... застряли в руках, чешутся, так и требуют драки. Чем битьё по замку не драка?

Бам – поток, сила, устремление, цель и всё жжение, и все йо-йо... Пф... рука в хлам…

Я отошёл к койке и вылил на руку воду, замотал тряпкой-одеялом. По ощущениям кости целы. Ну и немного дебил – кровати стоят железные...

Мужик, служивший, подошёл к решётке, подёргал.

– Ты молодец. – И, навалившись, выдавил решётку. – Ещё так сможешь?

А то! У меня же... три руки. Я пнул кровать – закреплена.

Вторая решётка поменьше, но и рук целых поменьше... ни одной. Но ту я бил левой... целой, а эти – правой, повреждённой.

Бам – и кости вонзаются, и боль... Бам-бам, бью я... и жжение.

– До рассвета чуть-чуть, – шепчет служивший.

Мы идём коридорами с узкими окнами. В огромном помещении никого, это заставляет задуматься... задуматься заставляет, но додумать нет времени – мы выбежали во двор. Вышли вдевятером, один так и не пошёл.

Налево к пирсу, решаю я. Направо к стене, решает служивый.

– К стене, – говорит служивший.

– К пирсу, – говорю я.

Впрочем, мне попутчики и не нужны, портал – это путь домой только для меня. Я, кстати, и думал рвануть туда во время жертвоприношения... не дождался, натура потребовала действий.

Спорить некогда, а от стены уже идут, бегут к нам.

Рванули... кто куда. Служивший – к стене на дурака, и двое проскакивают. Нас трое – к пирсу. Восход… Красный камень пирса сливается с красной водой. Камень чуть выступал, видно более яркие полосы красного. Линия – бегу по ней, а рядом проваливается в воду мужик и тут же исчезает. Девушка толкает меня в спину:

– Не останавливайся.

Мы бежим прямо на солнце, девушка – точно за мной, я – точно по наливающейся красной линии.

Бежать становится тяжелее, будто навстречу потоку воздуха бежишь. В какой-то момент, если бы не девушка, упирающаяся в спину, меня бы сдуло. Ветер плотно отталкивал от купола.

Преодолевая встречный напор воздуха, мы приближаемся к центру купола, к яркой, мерцающей красным светом точке.

Полметра, двадцать сантиметров, десять. Мерцание замерло. Миг – и край солнца оторвался от края воды.

Вспышка – и ударила волна…

Я лежал то ли в кустах, то ли просто засыпан. Ничего на удивление не болело. Ну кроме рук… кистей. Кисти распухли, ныли, нарывали. По-хорошему... всё настолько хорошо, насколько возможно, понимая, что я ошибся... удачно.

– Тс… тихо – нас ищут, – слышу я голос сбоку, женский.

Я прислушался – тихо, шелест волн... и вонь капусты, но всё же замер. Спустя пару минут подошли двое.

– Обыскивают берег, – шёпот в ухо через пять минут.

– Что произошло?

– Ты хорошо плаваешь. Когда в отключке, нас откинуло... волной, почти до берега. Тихо.

Ну, понятно, тихо, я вообще молчал.

– Мы в метрах ста от крепости. – Через пять минут тычет в бок. – Ну и чего молчишь? Ты не помер там? – Через пять минут опять: – Ну, что дальше?

– Слушай, ты чего такая разгово...

– Тс, тихо!.. Можешь говорить.

– Ещё скажи, что их слышишь.

– А ты нет? Топают, как мамонты.

– Пф... ни разу не видел мамонтов.

– Ты же вроде как шпион Зелёного листа.

– Откуда... такие данные?

– Ну, мы там все вроде как шпионы.

– Ладно, допустим, я шпион, а откуда ты про мамонтов знаешь? Милена!

– Вроде головой тебя не било. И я не била... Тс...

Не, ну чего весь этот мир вокруг меня крутится? Либо Милена, либо Багира. Хотя да, головой вроде не бился, может, капуста так действует? Говорят, в ней йода много, точно, вот руки и нарывает... ага, а мозг от йода умнеет.

– Прошли...

– Так как тебя звать? Багира?

– Ух ты... Откуда знаешь? Так мою соседку звали, ну ту, с шрамом под глазом, они к воротам побежали.

– У меня талант такой – я имена даю неправильные.

– Таланты только у зелёных... Ты-то пар?

– Ага, парашаман-шпион.

– Пары не могут шаманить!

– Так я не шаманю. Шпионю…

– Тс…

– Со мной ну... понятно, ты кто?

– А... неважно.

– Как скажешь. Какие планы?

– На юг, там Паутина не достанет. Пойдём ночью, сейчас надо выспаться... Тс... – Через десять минут: – Ну чего молчишь?

– Ты местная? Ну, с Красного?

– Да, а чего?

– Чересчур болтлива для местной.

Болтлива и обидчива... для местной, размышлял я. Девушка молчала уже час. Я... я маялся дурью – восстанавливал меридианы в руках. Меня Сан Пин учил, а дурью – потому что я их не чувствовал, эти меридианы, только поток. Но и этот поток облегчил боль, пульсировать стало меньше, а главное, сосредотачиваясь на потоке, я забывал о капусте. О, я вспомнил... запах горобов на поляне... Пф... фу, хрен редьки не слаще.

– Меня зовут Калли, я из перворода Асбиор, – через два часа сообщила девушка.

– Ваш род водит караваны к южанам. Думаешь, помогут перебраться?

– Я уже не в стае. Не помогут, но я сама ходила караваном... один раз.

– Почему тобой жертвовали?

– …Я пустая.

– И что это значит?

– Хм, это сложно и долго.

– Тогда не надо. Я, знаешь ли... туповат.

– Ха, тупой парашаман-шпион. У вас там все такие? Тс… – Через полчаса Калли опять начала разговор: – Короче, если кратко, то есть такие... люди, в которых есть место для сути, а самой сути нет.

– Ага, я такое... подобное слышал. У человека есть, у людей нет, людей полно, человеков мало.

– Ну... в целом, если ты стал шаманом, у тебя суть есть.

– А у тебя нет? Ты людь.

– У меня есть суть, но она пустая.

– Хм, как это?

– Тс... Знаешь, я думаю, нас плохо ищут. Может, думают, что мы утонули?

– Хорошо, если так.

– Ну, если так... вообще бы не искали. Ты как? Идти сможешь?

– Да, ноги у меня нормально, только я с тобой не пойду.

– Хм... точно не бился головой? Может, в детстве? Есть легенда, что всех паров перед смертью бьют головой о дерево. Или о камень.

– Красная точка – это портал домой, в Зелёный мир... лист.

– Тебе больше не дадут встать на линию.

– Это и не нужно. Та точка – это изнанка настоящего… портала.

Милая беседа, лёжа в дурно пахнущей жиже... это сближает, но на откровенность не настраивает. И вообще разговаривать что-то расхотелось, наверное, благоприятное действие йода.

К вечеру зазор между патрулями увеличился, а с заходом солнца и вовсе прекратился – патрулирование свернули.

Мы с Калли шли вдоль моря, обходя широко раскинувшийся лагерь.

– Как думаешь, сколько здесь воинов?

– Продолжаешь шпионить?

– Ну а что ещё остаётся? – Я замолчал, сосредоточившись на ходьбе.

Минут пять – и Калли всё, что знает, расскажет. Болтун – находка для шпиона.

– Да, в общем-то, это не тайна, – через три минуты начала она, – тысяч десять воинов, шаманов до тысячи... – Ещё через три минуты: – Ну и мелочёвка, лютов там с матёрами – тоже десятка.