— У тебя достаточно денег в портфолио, чтобы позволить себе это, — говорит он, возясь с радио, отыскивая свой плейлист инди-альта на Spotify или как он там называется.

— Позвони мне, как только портфель достигнет семизначной цифры. Как только я там окажусь, я подумаю о G-Wagon.

— Это будет довольно скоро.

Что самое интересное? Он не преувеличивает. За год он увеличил мой капитал с пятидесяти до трехсот тысяч. Еще через год или два я присоединюсь к быстро растущему списку людей, которых мой младший брат превратил в миллионеров. У самого Нико капитал с восьмизначной суммой. Я бы сошел с ума, будь у меня столько денег, но Нико это почти не трогает. Он все тот же парень, пьет то же пиво, играет с нами в гольф каждое воскресенье и трахается с высокими, стройными, дерзкими брюнетками.

Вторая лучшая часть того, что у тебя есть нелепо богатый брат, который к тому же является твоим лучшим другом? Он разрешает мне ездить на его машинах. И, черт возьми, если G-Wagon еще не лучший из них. Двигатель ревет под капотом, звук глубокий, как рокот Везувия, когда я несусь по городу, игнорируя все ограничения скорости. Когда я срываюсь со светофора, колеса сердито вращаются, заставляя меня стонать от восторга.

Десять минут спустя я паркуюсь рядом с Dodge RAM Шона у загородного клуба. Я забираю клюшки с заднего сиденья, ключи пока оставляю на случай, если Нико решит, что хочет пива, а зверя оставлю до завтрашнего утра.

Нам не назначено играть до полудня, но два наших старших брата, Шон и Логан, ждут у бара с пивом в руках.

— Что вы хотите, ребята? — спрашивает бармен, глядя между мной и Нико.

— Принеси ему Corona, чувак. Я поведу, — говорю я, изображая спокойствие, хотя внутри я как ребенок, запертый на ночь на шоколадной фабрике, который может съесть все конфеты. Мы все автолюбители, но я, возможно, самый большой из них.

— У меня есть новости, — говорит Шон с тяжелым вздохом, и на его лице появляется загадочное выражение. — Но вы должны пообещать, что пока не пророните ни слова ни маме, ни папе, ни тройняшкам.

Не похоже на Шона хранить секреты от мамы, и, возможно, поэтому мы все трое киваем в унисон и без колебаний направляемся к столику у окна.

— Жги, — говорит Логан, снимая свою бейсболку, которую он всегда носит задом наперед, словно все еще учится в колледже. Он проводит рукой взад-вперед по своим коротким темным волосам, заставляя непокорные пряди подчиниться, а затем надевает кепку обратно. Какого хрена вообще было затевать эту затею? — У вас с Джеком все хорошо?

Тот же вопрос вертится на кончике моего языка и, вероятно, Нико тоже. Путь Шона и Джека был неровным. Со времен колледжа они то встречались, то расходились, но за последние несколько лет у них установились стабильные отношения. Вполне естественно, что мы втроем с затаенным дыханием ждем утвердительного ответа на вопрос Логана.

— Да, у нас все хорошо, расслабьтесь, — смеется он, и мы облегченно вздыхаем.

Это было немного театрально, но не без причины. Если Шон не может построить свои взрослые отношения, то ни у кого из нас нет шансов остепениться. Не то чтобы мы были готовы завести жен или детей, но однажды мы могли бы это сделать. По крайней мере, некоторые из нас. Нико, вероятно, будет трахаться с моделями до самой смерти, а Логана я легко могу представить женатым и разведенным не менее пяти раз до пятидесяти лет.

Тройняшки еще слишком малы, чтобы даже рискнуть предположить.

Через секунду губы Шона кривит ехидная ухмылка, еще больше снимая напряжение. Он поднимает левую руку, демонстрируя черно-золотой перстень с одним рядом бриллиантов на безымянном пальце.

— Он сделал предложение.

— Не может быть! — бубню я, привлекая внимание всех, кто сидит за соседними столиками. — Что? — Я смотрю на двух пожилых женщин. — Мой старший брат женится!

Их выражения превращаются в вежливые улыбки, когда они бормочут поздравления. Нико уже на ногах, похлопывает Шона по спине, а Логан заключает его в медвежьи объятия, едва не повалив на пол.

— Наконец-то! — говорю я, обнимая Шона. — Один готов… осталось шесть. Он не торопился.

Я помню тот день, когда Шон признался нам в своей ориентации. Он пригласил меня, Логана и Нико и усадил нас в своей комнате в общежитии, грызя ногти все время, пока мы болтали о занятиях, спорте и девчонках, пока он вдруг не проболтался: «Я гей».

Я никак не отреагировал.

Даже мама знала, что Шон гей, прежде чем он сам это понял.

Для семьи эта новость не стала сюрпризом. Я до сих пор не понимаю, почему он так нервничал, рассказывая нам. Мы же братья — всегда готовы помочь друг другу, что бы ни случилось. Неважно, насколько сумасшедшей становится жизнь. Конечно, у нас разные отношения друг с другом, но, независимо от наших повседневных взаимоотношений, мы рядом, когда это важно.

Я могу позвонить им вшестером посреди ночи и сказать, что убил кого-то, и они налетят на мой дом в считанные минуты, готовые избавиться от улик и сфабриковать алиби. Шон выкопал бы импровизированную могилу с завязанными глазами, потому что он коп, но он бы выкопал, без вопросов.

Мы познакомились с Джеком в тот же вечер и сразу же полюбили его. Все эти годы, когда они расставались, мы принципиально ненавидели всех остальных парней в жизни Шона, потому что Джек — тот самый парень для Шона, и это конец гребаной истории.

— А теперь объясни, почему никто не должен знать, — говорит Нико, откидываясь на спинку кожаного кресла и барабаня в левое ухо мелодию из AirPod, который он там держит.

— Потому что я должен был кому-то рассказать, иначе я бы взорвался! — буркнул Шон, все еще ухмыляясь. — Джек уехал по делам в Нью-Йорк на всю неделю. Я хочу отвезти его к маме и папе в следующие выходные, чтобы мы могли рассказать им все вместе. Это значит, что вы трое должны молчать до следующих выходных.

Следующие полчаса мы потратили на разработку плана мальчишника. Я готов поставить свою задницу на то, что это будет ночь, которую мы не запомним, если все идеи, которые мы обсуждали, оправдаются. В какой-то момент все превращается в повторение «Мальчишника в Вегасе», когда Логан ищет в гугле, где можно арендовать тигра. Жаль, что у Тайсона их больше нет.

— А вот и вы. — Джаред прерывает нас на полуслове. С приторной ухмылкой он останавливается у столика и лишь полуутвердительно кивает в нашу сторону, прежде чем перевести взгляд на Нико. — Пойдем, парень, нам нужно поговорить. — Он сжимает его плечо, направляя в сторону бара.

— О чем это он? — Шон зажмуривается, прожигая дыру в затылке Джареда жестким взглядом своих сузившихся глаз. — Ты знаешь, что в конце лета он должен возглавить Загородный клуб? Его отец уходит на пенсию, и теперь этот сукин сын будет владеть этим гребаным местом.

— В таком случае, готов поспорить, он хочет, чтобы Нико был негласным партнером. — Логан хлопнул пустой бутылкой Bud по столу и приступил к своему обычному ритуалу — отклеиванию этикетки. Тройняшки всегда выходят из себя, когда он это делает, говоря, что он сексуально неудовлетворен и должен переспать. — Он только и делает, что просит у Нико денег, — продолжает он. Что происходит с тем рестораном, который они собирались открыть? Кажется, «Оливковое дерево»?

— Насколько я знаю, работа все еще продолжается, — говорю я. — Они почти закончили перестройку. Понятия не имею, зачем Нико нужен ресторан. Он ничего не знает об управлении рестораном.

— Ему и не нужно. Он наймет профессионала и будет считать деньги, — усмехается Шон. — Это капиталовложение.

— Как будто ему нужно вкладывать еще какой-то гребаный капитал. Держу пари, он просто хочет иметь в своем распоряжении шеф-повара мирового класса, который будет готовить для него все, что он, блять, захочет.

— Для этого я мог бы просто нанять горничную с проживанием. — Нико возвращается с тремя бутылками пива и еще одной бутылкой воды для меня. — Вы оба ошибаетесь. Я диверсифицирую свои доходы на случай, если рынок рухнет или я перестану видеть то, что другие не замечают. И раз уж мы заговорили об этом, мне бы тоже не помешал гребаный отпуск, так что я ищу приличного биржевого брокера, если вы кого-нибудь знаете.