Не верю. Не хочу верить. Открываю на телефоне фото моей девочки и Тёмы. Мой якорь. Смысл жизни.

— Приехали, шеф.

Как принимающая сторона, вхожу в зал первым, следом подтягивается компаньон. Серега Белый — давний знакомец по бизнесу. Давно знаем друг друга, но так плотно еще не пересекались.

— Дэн, гульнем сегодня? Готовь печень. Коньяк и виски будут литься рекой. И девочки, Дэн. Девочки будут. Я заказал самых лучших.

Белый женат, трое детей. Его жена — красотка, сквозь пальцы смотрит на загулы мужа, компенсируя морально — нравственные потери дорогими покупками и регулярными справками от венеролога. Хостес подводит к столу наших гостей, а следом подтягиваются «цыпочки», эскортницы.

— Давно тебя не видела, Дэн, — блондинка присаживается рядом, кладет руку мне на колено. Знаю ее. Кристи. Ухоженная, элегантная. Дорогая во всех смыслах. — Ты надолго пропал с радаров. Хорошо, что вновь появился. Я скучала.

Скучала она, ага. Когда успела? Крис хоть и дорогая, но пользуется среди заказчиков большой популярностью. Не всем по карману, но деньги свои отрабатывает четко. Пару раз я ее брал на вечерок. Во всех позах. Хороша девочка. Когда надо — молчит, а в нужный момент работает язычком. Фоном тихо играет музыка. Настроение расслабленное, разговор за столом — ни о чем. О бабах, о бабках. Надоело. Сегодня — последний вечер в Москве, завтра возвращаюсь в Пензу. К своим.

— Дэнчик, — пальцы Крис скользят от колена к паху, а там уже все колом стоит. Пульсирует, бьется в истерике младший брат. Хочет на волю, в горячую влажную щель. Убираю чужую руку, иду в сторону туалета. Нужно срочно скинуть напряжение, но меня останавливают. — Не спеши, Дэн. Давай я все сделаю. Такой большой… ммм… Горячий…

Вип — кабинеты близко. Распахиваю дверь, впускаю эскортницу и падаю на диван: — Поработай язычком, малыш. Соси.

Малыш… без имени. Безлико. Просто шлюха, одна из многих. Это ведь не измена, правда? Измена — когда секс, чувства, поцелуи и нежные слова. Все это — для моей девочки, а Крис… это просто минет. Слить застоявшуюся сперму, расслабиться. Она расстегивает молнию на ширинке и умелым движением освобождает набухший член.

— Какая красота, Дэн… — накачанные силиконом губы плотно обхватывают головку, язычок скользит по уздечке. Насаживается на всю длину, медленно двигаясь, а затем наращивает темп. Закрываю глаза, прислушиваюсь к ощущению. Ничего. — Что за..?

Член сдувается на глазах. Возбуждение растворяется, как утренний туман в солнечных лучах. Кристина смотрит с недоумением. Похоже, этот случай — первый в ее практике.

— Дэн, я не поняла…

И не надо. Сам в ахуе. Без комментариев. Жестом отправляю девчонку из кабинета и привожу себя в порядок. Это какой — то особый вид проклятья? Врач говорил, что после ранения я пережил клиническую смерть. Может, это как — то связано? То есть сцеживаться в руку я могу, а подпустить к себе шлюху тело не желает? Психосоматика, мать ее? Возвращаюсь к столу, ловлю растерянный взгляд эскортницы. Все нормально — делаю знак, велю молчать. Эта — не дура, понимает последствия. Никто не узнает о том, что случилось в кабинете.

Стиснув зубы, высиживаю на банкете. Загрузив тела виски, коньяком и морскими гадами, партнеры расползаются по кабинетам. Отстрелялся.

— Ты неприлично трезв, Бессонов. Так нельзя, — Белый смотрит на меня сквозь толстый стакан, наполненный элитным виски. Язык заплетается, масляными глазами раздевает сидящую рядом брюнетку. — Разучился гулять? В нашем деле нужно уметь расслабляться. Ну что, по номерам?

— Давай, Белый. Отдыхаем.

Провожаю партнера взглядом до кабинета и иду к лифту. Не штырят меня эти посиделки, даже спиртное не приносит того удовольствия, что раньше.

«Привет. Как у вас дела?» Сообщение прочитано практически сразу. Хорошо. Кажется, меня ждут в Пензе.

«Нормально. С Тёмкой будешь общаться? Ему уже скоро спать, но десять минут есть».

«Давай. Я скучаю».

Месенджер вибрирует видео — вызовом, и в машине раздается голос сына.

— Папа!

Четыре буквы способны вывернуть душу наизнанку и согреть в самый холодный день. Мой парень лыбится в экран, разгуливая по комнате. Показывает пожарную машинку, открывая и закрывая маленькие дверцы, раскладывая лесенку. Эту игрушку я подарил перед отъездом, контрабандой занеся в квартиру, пока Иза готовила обед. Тёма радостно лопочет, но…

— Сынок, дай маме телефон.

Приносит, передает и… видео выключается.

— Верни видео, Иза!

— Хватит на сегодня. Я укладываю сына спать, — отзывается моя девочка и прерывает общение. Набираю еще пару раз — сбрасывает. Ну ладно. Не хочешь по — хорошему… Звоню своим. — Елена Владимировна, зайдите к соседям. Кажется, у Изы проблемы со здоровьем. Гляньте и сразу отзвонитесь. Я жду.

— Хорошо, Денис Андреевич. Иду.

Хриплый голос и кашель, который моя девочка пыталась заглушить, а еще ее бледное лицо, на миг показавшееся в кадре. Я услышал, заметил. Что там происходит? Я же сказал обращаться за помощью!

— Паша, я вылетаю в Пензу.

— Окей, шеф.

Соколов открывает сайт авиакомпании, а я кручу в руках телефон. Минуты тянутся бесконечно, но вот экран оживает.

— Денис Андреевич, у Изы ангина и температура. Артем здоров.

Твою мать! Как чувствовал, что нужно позвонить! Душа была не на месте.

— Шеф, ближайший самолет вылетает только завтра в шесть вечера. Бронирую?

— Нет, слишком долго ждать. Едем на машине. Сейчас.

Все нужное у меня с собой, поэтому домой не заезжаю. Паша связывается с Громом, предупреждает охрану о смене маршрута. Мне ничего не нужно. Все важное — в Пензе, где я буду уже завтра утром.

Изольда

Как умудрилась простыть — сама не понимаю. Сначала начала шмыгать носом, а потом запершило в горле. На прогулках всегда одеваюсь тепло, разве что вирус какой в магазине подхватила. Осень, многие болеют…

— Маме плохо, — Тёмка тревожно заглядывает в глаза, пока я полощу горло раствором хлоргексидина.

— Все хорошо, сынок. Это пройдет.

На самом деле — ни хрена не хорошо. Термометр показывает тридцать семь и три. Жаропонижающие порошки помогают на двадцать минут, а потом все возвращается на круги своя. Мерзкое состояние, когда нет сил, а ноги не держат. Хочется лежать под пушистым пледом весь день и ничего не делать. За окном осень демонстрирует дурной характер, поэтому мы сидим дома. В духовке доходит до нужной кондиции цыпленок табака, на плите стоит кастрюлька с дымящейся гречневой кашей. Суп для сына готов, ужин тоже. Котлеты и пюре, все как он любит. После такого трудового подвига чувствую себя вымотанной. Сижу в детской, наблюдаю за Артемом. Фоном звучит «По следам Бременских музыкантов».

Сегодня четвертый день, как Бес уехал в столицу. Нам тоже нужно туда возвращаться. Уже нет смысла прятаться. В Москве у меня есть своя квартира, можно будет восстановиться на прежней работе или найти что — то на полставки. К вечеру состояние летит под откос: горло горит огнем, глотать больно, а есть вообще невозможно. Спасаюсь простым куриным бульоном. Спрей и леденцы — деньги на ветер. Как назло, Тёма ходит по комнате, когда разговаривает с Бесом по видео. И я палюсь, попадая в кадр.

— Изольда Юрьевна, откройте пожалуйста.

Хочется закатить глаза и послать всех лесом, но мне на самом деле паршиво. И больше всего я боюсь заразить сына, который за все время переболел лишь ветрянкой. Повезло ему с иммунитетом.

В руках у Елены Викторовны медицинский чемоданчик с ярким красным крестом. А я и забыла, что она — медсестра.

— Скажите а-а-а-а-а…

Говорю. Соседка проверяет лимфатические узлы, осматривает язык и даже слушает легкие. Какая универсальная медсестра, однако! Даже не спрашиваю, почему она тут, и так понятно. Бес заметил мое состояние. Пара таблеток, один укол — и меня отправляют спать.

— Изольда Юрьевна, вам нужно держаться подальше от сына, пока не поправитесь. Вирусная ангина — не игрушки. Отдыхайте.