— Работа не пыльная, не мешки таскаешь. Деньги лишними не бывают, да и скучать некогда будет. Я на тебя надеюсь, Ольга Юрьевна.

В одном начальник оказался прав: я загрузила голову работой и ночные кошмары постепенно отступали на второй план, изредка поднимая голову. Девчонки решили сорваться на неделю на Селигер вместе с компанией старых друзей.

— В отпуске нельзя сидеть дома, — сама себя уговаривала Рита, пакуя рюкзак. — Иначе время пролетит, а ты его не заметишь. Валить из дома нужно. Жаль, что Сумбатыч тебя не отпустит, Оль. Ничего, в следующий раз вместе поедем. Костры, гитара, палатки. Романтика!

До отъезда девчонок еще пара дней, а я уже грущу. Привыкла к ним, неугомонным подругам. К нашим вечерним посиделкам после работы, обсуждению мужиков и сложности женской психики, просмотрам новых фильмов. Однажды целый вечер до хрипоты спорили: чего же хотят женщины? Долго крутились вокруг и около, но все равно уперлись в одну точку: любви. Нормальной, взаимной, теплой. Если бы был жив Фрейд, мы бы ему подсказали ответ. Говорят, за свою жизнь он так и не смог понять, чего хотят женщины.

У девчонок будильник привычно звонит в семь утра. Я свой не завожу: с такими тонкими стенами хватает одного на всю квартиру. Встаю и распахиваю шторы. Небо хмурится, хотя днем еще тепло. Скоро осень. На календаре четырнадцатое августа. Слышу из комнаты, как щелкает кнопка электрического чайника, гудит микроволновка. Выхожу на кухню и меня накрывает.

— Машка, ну у тебя и духи! Фу, как воняют! — бегу в туалет, и желудок скручивает жесткими спазмами, до слез. Отдышавшись, перехожу в ванну и умываюсь. Хорошо, что я не крашусь, не приходится поправлять макияж. Девчонки называют это «ходить с голым лицом». Мне нравится мое лицо, поэтому хожу такой.

— Держи, — Рита протягивает какую — то мягкую запечатанную упаковку и закрывает дверь. — Он свежий. Делай давай.

— Что это? — тупо смотрю на буквы, которые мозг упрямо отказывается складывать в слова.

— Тест на беременность, Оль. Машка этими духами все время пользуется, а тебя накрыло. Делай, — подруга закрывает дверь в ванну, и я слышу шарканье ее тапок по кухонному линолеуму.

Делаю. Руки трясутся, я боюсь открыть глаза, но надо посмотреть, чтобы увидеть… две полоски. Яркие, красивые. Без вариантов, ошибиться невозможно. Я беременна. Тихо сползаю по стене и туплю в потолок, пока девчонки не заходят в ванну.

— Нууу… — тянет Машка, — зато теперь ты все знаешь.

Не забывайте, что Ваши звезды и комментарии придают моей Музе 🧚‍♀️ сил и вдохновения!

— Раз дощечка, два дощечка — будет лесенка, раз словечко, два словечко — будет песенка! — крутится в голове навязчивая мысль. — Две звезды — две светлых повести. В своей любви, как в невесомости…

— Оль, выходи уже. Завтракай, да на работу пора, — торопит Рита. Я давно заметила, что из двоих именно она практикует деловой рациональный подход к жизни. Решать проблемы по мере их поступления — девиз Марго. — Беременность — не онкология в четвертой стадии. Сама пройдет, а можно и избавиться. Запишись на прием в консультацию, узнай срок, а дальше будет видно.

Разумно, рационально. А меня трясет. Ребенок Беса, сумасшедшего зверя, потерявшего человеческий облик. Он тоже будет не человеком? Кажется, я сейчас задохнусь. Новый приступ тахикардии подкрадывается незаметно. Завтрак? Я пить не могу, ком в горле встал, а на еду даже смотреть тошно. С трудом сделав пару глотков остывшего чая, выхожу в коридор и накидываю джинсовку. И правда пора бежать: Сумбатыч не любит опозданий.

Этот день проходит словно во сне: голова полностью отключилась от тела, пока руки расставляют на полках банки и упаковки с печеньем, пополняют витрины с макаронами и пивом. В перерыве открываю приложение Авито и в поисковой строке ввожу «психолог». Предложений много. Фильтрую по отзывам и популярности, списываюсь через мессенджер. Мне везет: на сегодня есть свободная вечерняя консультация, которая начинается в восемь. Ехать приходится на другой край города, поэтому отпрашиваюсь у начальства.

— Все в порядке, Ольга Юрьевна? — хмурит брови Сумбатыч. — Ты сегодня бледная какая — то. Заболела?

— Ннет, — невнятно мычу, скидывая рабочую куртку. — Просто срочно нужно навестить одного человека.

— Иди. Будут проблемы — скажи. Чем могу — помогу.

Мир не без добрых людей. С того момента, как я выбралась из логова зверя, мне везет… Вернее, везло. Слишком долго. Сидя в автобусе, я ловила себя на мысли, что некоторое время жила в ожидании проблем. «Хорошо долго не бывает». Если честно, то мое «хорошо» в последнее время и без того затянулось, и вот на подходе черная полоса. А может уже и задница зебры. Посмотрим.

Небольшой кабинет в офисном здании. Нежно-зеленые стены, бежевый диван. У окна на полу стоит горшок с шефлерой. Высокий куст, похожий на пышное дерево с тонкими резными листьями. Пару секунд залипаю на сочную зелень.

— Добрый вечер, Ольга. Проходите, присаживайтесь.

Психолога зовут Татьяна. На вид — лет сорок пять, не больше. Зелено — карие глаза, невысокая, худощавая. Смотрит спокойно, без нерва, пока я ерзаю на диване, не зная, как подойти к больной теме. Сессию начинает психолог, сообщив, что в моем распоряжении час.

— Я буду тезисно записывать наше общение, — показывает на планшет с закрепленными листом и ручкой. — Если вам понадобится курсовая, а не единичная терапия, у меня останется след нашей работы. Все строго конфиденциально, разумеется. Вы не против?

Я вообще не против. Время пошло. Некоторое время хожу вокруг и около, боясь коснуться страшного. Татьяна слушает, задает вопросы, ненавязчиво уточняет. Ничего не пишет, словно чувствует, что мне нужно время для разбега. Это радует. Если она начнет давить, подталкивать, я бы ушла. Пулей вылетела бы из кабинета, забив на оплаченный час.

— Я беременна, — выпаливаю, устав ходить вокруг и около.

— Ольга, уточните, в чем именно вы видите проблему беременности?

— Она нежелательная, — вскакиваю с дивана. Невозможно сидеть на месте, когда эмоции внутри грозят сорвать все предохранители и выпустить на волю дикую истерику. — Вернее, даже не так…

Пауза… она дает возможность собраться с мыслями, оформить эмоции в слова. Останавливаюсь у цветка, начинаю перебирать его резные листья. Зеленый цвет и ощущение под пальцами успокаивают, поэтому я остаюсь стоять. Так проще. Тишина не мешает, успокаивает. Психолог ждет.

— Отец ребенка — очень агрессивный человек. Возможно — безумный. Я боюсь… — требуется несколько выдохов и вдохов, чтобы выпустить страх из груди, проговорить его. — Боюсь, что ребенок может быть психически не здоров.

— Что вы знаете про этого мужчину? Расскажите, пожалуйста…

Закрываю глаза и возвращаюсь в прошлое. В день, когда мы с Бесом гуляли по набережной. Он рассказывал, что родился заместителем брата. Тогда я думала, что его слова прошли мимо моих ушей, но сейчас прозвучал вопрос, и память отозвалась информацией. Слушая себя, я уже знаю, как выглядит ответ на вопрос.

— С раннего детства отец заставлял его проявлять жестокость по отношению к окружающим. Говорил, что всего можно добиться с помощью силы, а не путем переговоров.

— Как вы думаете, исходя из этой информации, какова вероятность, что жестокость будет заложена в ребенке на генетическом уровне?

Возвращаюсь на диван. Сижу, как дура, и улыбаюсь. А еще тихо реву, только не сразу это понимаю. Слезы стекают по щекам и капают на джинсы. В тишине кабинета я отчетливо слышу каждое кап — кап — кап. Громкое, словно падают не маленькие капли соленой воды, а острые черные камни.

— Мой ребенок будет психически здоровым, я поняла. Это хорошо…

На самом деле, это не просто хорошо, а замечательно, удивительно, просто за гранью фантастики!

— Что еще вас беспокоит, Ольга?

— Люди меняются? Может ли зверь снова стать человеком?

Ловлю каждую эмоцию психолога, потому что боюсь лукавства и необоснованной надежды. Татьяна не спешит с ответом, тихонько постукивая ручкой по планшету с листом, на котором сделано несколько коротких записей. Я терпеливо жду, ведь этот ответ — второй по важности.