— Не смей! Не закрывай глаза!

Мужчина рычит, глядя мне в лицо. В сумраке комнаты, который не мог победить слабый светильник, раздавались голых шлепки тел, сдавленный хрип мужчины и мои стоны. Резко входит на всю длину, рвано втягивая воздух. Каждое движение — боль. Моя боль.

— Узко! Горячо! — хрипит он, атакуя мой рот, вдавливая меня в свою грудь. Последнее желание — отомстить. Кусаю его за губу. Что есть сил, до крови. От резкого удара темнеет в глазах, голова запрокидывается, в висках пульсирует боль.

— Сука! Тварь!

Рыдаю в голос, которого уже нет. Хрипы булькают в горле, влажные пряди волос закрывают глаза. Не хочу смотреть. Хочу забыть этот ужас. Заснуть, потерять сознание, но пульсирующая боль не выпускает из своего плена. Намотав на кулак волосы, оттягивает голову назад, как вампир, атакует шею. Прикусывает, лижет, ставит метки. Он — хозяин, а я — его вещь. Подхватив одной рукой, несет на кровать и, не глядя, бросает в самый центр. Падает сверху. Я выставляю руки, пытаясь помешать, но эти действия лишь смешат дьявола. Сопротивление разжигает в нем инстинкт охотника.

— Расслабилась! — он трясет меня за плечи, а затем врывается в мой рот, пытаясь разжать стиснутые зубы. Вторгается снизу. Бьет наотмашь. Сильные пальцы гуляют по влажным складкам, цепляя чувствительный бугорок. Тело… тело предает меня. Сквозь боль откликается на касания. Это не ласка, не нежность и даже не страсть. Это взлом. Моя защитная система не выдерживает такого нападения, поэтому я перестала сопротивляться. Принимаю то, что приготовил мне этот мужчина, лишь злые слезы текли по лицу, а он собирал их губами. Движения становились грубее и резче. Не знаю, сколько времени прошло. Я перестала чувствовать его внутри себя, словно меня порвали в клочья, пропустили через мясорубку. Вбивается со звериным рыком и падает на меня без сил.

— Кайф!

Не могу смотреть. Слышать не могу. Отворачиваюсь, пытаясь удержать рвотный рефлекс. Ему это не понравилось. Вцепившись сильными пальцами в мою челюсть, с силой поворачивает лицо к себе.

— Не смей отворачиваться! Смотри только на меня, когда я рядом. Привыкай! — шипит мне в лицо, кривя красивые губы в ядовитой усмешке. — Пока твой братик не рассчитается с долгами, ты поживешь у меня.

Мужчина встал с кровати, брезгливо осмотрел меня и вытер блестящий от спермы и смазки член стоявшими на прикроватной тумбочке салфетками. Заправил рубашку и застегнул ширинку, отряхиваясь, словно кот после дождя. Я подтянула ноги к груди и забилась в угол кровати, мечтая стать невидимкой. Тихо всхлипывая и подвывая, смотрела на гору мышц и каменела под холодным мертвым взглядом мучителя. Хмыкнув, достал телефон и сделал пару снимков.

— Отправлю братцу, чтобы побыстрее шевелился.

Я прикрываюсь остатками разорванного платья, но это уже невозможно. Мой мир, такой же разорванный и оскверненный, лежит у него этой твари, который считает себя мужчиной. Иронично хмыкнув, он наблюдает за моими действиями, а затем идет к двери.

— Эту — ко мне.

Уходит, впуская в комнату двух монстров, таких же огромных, равнодушных, с такими же мертвыми глазами. Я с визгом бросаюсь в угол и закрываю голову руками, но меня, словно свернутый ковер, закидывают на плечи и выносят из темной комнаты.

Кажется, я отключилась на какое — то время. Не помню, как долго и куда ехала на плече одного из амбалов. Сознание вернулось одновременно с ударом о пол, на который меня неловко скинули, бросив сверху какую — то тряпку. Стыдливо прикрыли, словно кучу хлама на центральной улице, по которой вот — вот должен проехать сам Вершитель судеб. Не могу шевелиться, просто осматриваюсь. Больше всего боюсь увидеть рядом хозяина дома, но сейчас я одна. Душно. Маленькое окно под потолком больше похоже на форточку. Мебели нет. Похоже, это кладовка, подсобное помещение. Бетонный пол холодит, белая штукатурка на стенах дает дополнительный свет. Волчья яма, ловушка.

— Выпустите меня! Слышите! Откройте! — бросаюсь на равнодушную дверь так же, как на грудь того монстра. Ответ — тот же. Тишина, равнодушие. Реву, как ребенок. Мозг отключается, страх накрывает с головой. Молча сползаю на пол и сворачиваюсь клубком. Запах. Запах этого мужчины повсюду. Резко вскочив, хватаю тряпку и начинаю с остервенением вытирать ноги. На внутренней поверхности бедер четко видны белые дорожки спермы. Краем глаза замечаю, что тряпка — часть моего платья, подол, который Бес оторвал в первые же минуты, когда решил взять меня силой.

— Будь ты проклят! — яростно шепчу, вкладывая в слова всю душу, ненависть и боль. — Тварь! Ненавижу! Чтобы ты сдох!

На ненависть тоже нужны силы, а их нет. Отползаю в дальний угол и сворачиваюсь клубком, прижимаюсь спиной к стене. Так кажется безопасней, но это лишь иллюзия. Отсутствие свежего воздуха и холодный пол играют с сознанием злую шутку: я замерзаю, задыхаясь. Перед глазами возникает видение, как открывается эта злосчастная дверь и входит мой брат. Мой Сережка. Слышу, как поворачивается ручка, и в узкую щель проникает яркий свет. Поднимаюсь навстречу, тяну руки, желая прикоснуться к плечам брата. Ноги трясутся, подкашиваются, и я снова оказываюсь на полу, когда взгляд упирается в черные, начищенные до блеска ботинки. Это не Сергей, это он. Бес. Свежая рубашка, новый костюм, идеальная прическа. Равнодушный взгляд.

— Изольда, — низкий хриплый голос произносит мое имя, тщательно смакуя каждую букву. — Изо — льда. Льдинка. Хрупкая девочка… Почти прозрачная.

С каждым его шагом я все сильнее съеживаюсь, словно пытаюсь превратиться в точку. Бешенная звериная энергетика уже загнала меня в угол, осталось лишь закрыть глаза и отвернуться. Запах парфюма ударил в нос, а твердые пальцы уже касаются моего лица. Бес рассматривает меня, словно бабочку, приколотую иголками к бархатной подушке. Очередной экземпляр в коллекцию.

— Отпусти меня, Дэн, — хриплю, пытаясь поймать взгляд темных глаз. — Зачем я тебе?

— Иди за мной. Без фокусов, — он равнодушно наблюдает за тщетными попытками встать. Опираясь на стену, медленно поднимаюсь и вновь падаю. Вздохнув, мужчина хватает меня за руку и тянет наверх. — Не отпущу, сама знаешь. Мы с тобой еще не закончили.

— Пожалуйста, пожалуйста… — шепчу, как заклинание, но слова улетают в пустоту, и я выдыхаю. — Мерзавец. Какой же ты…

— Ты еще не знаешь, как права, но я это исправлю. Обещаю, — легко соглашается он, выводя меня из каморки под пристальным взглядом охранника и открывая соседнюю дверь. — Будешь жить здесь. Сейчас придет доктор и осмотрит тебя.

— Доктор?

— Кажется, я слегка перестарался, поэтому тебя подлечат. Это будет долгая игра, Льдинка. Твой брат — не рыцарь, но надеюсь, он захочет выкупить свою хрупкую сестричку. Я буду радовать его стимулирующими фото, чтобы процесс не затягивался. А пока он ждет и думает, ты будешь отрабатывать проценты по его долгу…

— Проценты?

— Я буду брать тебя так, как хочу. Тогда, когда пожелаю. В любой позе и в любом месте. Неужели ты рассчитываешь, что своими дырочками сможешь закрыть ту сумму, которую этот идиот украл из моего бизнеса? Не преувеличивай свою уникальность, Льдинка. Проценты, не более. Располагайся поудобнее и жди.

Перед уходом Дэн потянулся к моим губам, но я успела отшатнуться и повернулась боком. Он резко отстранился и вышел из комнаты, не услышав вздоха облегчения. Зеркало, висящее в ванной, честно отразило нечто ужасное.

— Доктор и впрямь не помешает. Кажется, мне нужен психиатр.

Безумные глаза, темный зрачок все еще заливал серо — синюю радужку глаз. Встрепанные волосы почти не прикрывают алый след мужской ладони на лице и следы засосов на шее и груди. Я сбросила платье, от которого остались лишь лохмотья и закрыла за собой дверь душевой кабины. До одури, до красноты терла свое тело, пытаясь смыть с кожи его сперму и запах. Никакое количество геля не могло справиться с простой задачей: я пропахла Бесом снаружи и пропиталась его соками изнутри. Завернувшись в белый банный халат, упала на постель.