— Зачем?

Холодно. Очень холодно и равнодушно, но это лучше, чем паника. Главное — не встряхнуть взрывоопасную ситуацию. Чувствую себя минером без права на ошибку, пожирая взглядом любимое лицо.

— Хочу поговорить.

— Нам не о чем разговаривать, — отрезает, передергивая плечами. Страх. Я вижу его в глубине взгляда. Все понимаю, но девочка моя… пожалуйста…

— Покажи мне, пожалуйста, сына.

Хриплю, как последний алкаш, привалившись к косяку. Ведет от напряжения и волнения, аж челюсти сводит. За время разговора Льдинка не сделала ни шагу назад. Брестская крепость, блин. Штурмом брать нельзя, а по — другому не умею. Чувствую себя слоном в посудной лавке.

— Артем спит.

— Я знаю, Иза. Пожалуйста… Я не разбужу, не помешаю. Просто посмотрю.

Кажется, получается. Моя девочка замялась, бросила пару взглядов за спину, а потом впилась в меня своими невероятными серо — синими глазищами. Пиздец, пропадаю! Стоять! Строю сам себя, чтобы не сорваться. Стою. Везде. Хриплю и покорно жду, как нищий на паперти. Получай, Бес! За все свои грехи по полной ответишь.

— Хорошо. Только тихо…

Правда? Иза и правда согласилась? Вот так, без торга и криков? Не веря своим ушам, иду за тонкой фигуркой в дальнюю комнату. Одна темная штора прикрыта, защищая кроватку от солнечных лучей. Моя девочка коршуном следит за каждым движением, когда я приближаюсь к спящему сыну. Он лежит на боку и что — то тихо бормочет, перебирает пальчиками. Такой маленький, трогательный. Сердце сходит с ума, и я сдерживаю дыхание, привалившись спиной к стене. Моментально получаю обжигающий взгляд. Сейчас… приду в себя и начну нормально дышать. Я не могу подохнуть тут, у кровати сына и ног любимой женщины, потому что хочу рядом с ними жить.

— Руки! — как разъяренная кошка, шипит Льдинка. Моя ладонь замирает у волос Артема. Хотел прикоснуться, потому что мозг отказывается принимать реальность, требует подтверждений. — Хватит. Выйди.

Выхожу из комнаты и останавливаюсь в гостиной.

— Мы можем поговорить?

— Иди на кухню.

Видел бы кто, как меня строит эта крошка — не поверил бы глазам. Иду. Что скажет, то и сделаю. Сквозь огненное кольцо прыгну, если это поможет вернуть доверие матери моего сына. Заметил, что за все время Иза ни разу не назвала меня по имени. Странно. Нужно будет обсудить это с психологом.

— Что тебе еще нужно?

Резкая, даже агрессивная. Опять руки на груди сложила. Закрывается, уходит в глухую оборону. Ты же знала, что посмотреть — это слишком мало, правда, Льдинка? Я хочу стать частью вашего мира. Что нужно сделать для этого? Скажи, прошу…

— Общаться с сыном…

— Почему именно он? У тебя наверняка есть еще дети на стороне. Ты ж такой любвеобильный. Покрути головой, поспрашивай своих… любовниц, — каменеет лицом. Чувствую, что ступаю по тонкому льду. Первый шаг оказался легким. Скрестив пальцы на удачу, иду вперед.

— Нет у меня детей…

— А ты узнавал?

— Со всеми остальными я предохранялся. Резинки…

Блядь! Льдинка побелела от ярости. Кажется, сейчас возьмет первое, что попалось под руку и обрушит на мою голову. Похер. Стерплю.

— Значит, только меня ты трахал без защиты? — зрачки заливают радужку, тонкие пальцы сжимаются в кулаки. — Вот мне повезло!

Ответ на этот вопрос ведет в пропасть. Молчу, положив руки на стол. Напряжение висит в воздухе, его можно резать ножом, как масло. Одна за другой убегают минуты. Я даю своей девочке время, чтобы перевести дыхание, а себе — чтобы собрать мозги в кучу.

— Только общение, Иза, — ее глаза вернули свой первоначальный цвет, гнев отступил. И я вновь делаю маленький шаг вперед. — Просто играть с ним. С Темкой.

— И когда назначен первый акт дешевого спектакля?

— Если можно, то сегодня. И это не спектакль, Иза. Мальчику нужен отец.

Замираю, не спуская нее взгляда. Моя красавица нервничает, постукивает носком по полу и крепко обнимает себя за плечи. Блять, как же хочется схватить ее, успокоить, отогреть и никуда не отпускать! Но именно от этого психолог меня предостерегала. Никаких объятий и сомкнутых рук. Эффект ловушки сработает моментально и последствия будут непредсказуемыми, вплоть до нервного срыва Изольды. Сейчас ее состояние важнее всего, поэтому запихиваю свои хотелки в…

— Хорошо. После полдника я тебе напишу. Если будет хорошая погода — пойдем гулять, если дождь — будешь играть с ним дома.

— Спасибо.

— И еще… Я с тебя глаз не спущу. Если что — то задумал — лучше откажись.

— Это и мой сын тоже, Иза. Поэтому я сам порву за него любого. И за тебя тоже.

Кажется, моя девочка балансирует на грани истерики. С нежных губ слетает тихий смех, от которого меня скручивает в тугой узел.

— Да уж… Защитничек, твою мать… С таким и врагов не нужно.

Кривая усмешка и вспышка боли в глазах. Да, прошлое нас обоих так просто не отпустит. Она выходит в соседнюю комнату и через минуту возвращается. Я успеваю понять, что сегодня смог сделать несколько шагов. Важных и чрезвычайно сложных. На стол ложится маленький пластик.

— Забери. Это твое.

Банковская карта. Та самая, которую Иза забрала во время побега. Кажется, она обжигает. Это напоминание о прошлом, и оно сейчас лишь мешает движению вперед. Прячу пластик в карман джинс и встаю из — за стола.

— Напиши, как будете готовы.

— Хорошо, — моя девочка на мгновение задумывается, а затем обрушивает на голову неожиданный вопрос. — В моей квартире установлена прослушка и наблюдение?

Молчание становится ответом. Выдыхает и закрывает глаза, судорожно стискивая пальцы. Да, мои парни установили жучки в комнатах и скрытую камеру в коридоре. Я так велел.

— Пусть все снимут.

— Хорошо.

— А теперь уходи.

Щелчок замка звучит, как выстрел. Прислоняюсь спиной к косяку и закуриваю. Руки мелко трясутся, а в груди теплеет. Совсем скоро я увижу сына, услышу его голос. Иза будет рядом. Все только начинается.

Не забывайте, что Ваши звезды и комментарии придают моей Музе 🧚‍♀️ сил и вдохновения!

Изольда

Дверь захлопывается, условно отделяя мое настоящее от прошлого.

Бес вернулся.

Падаю на диван и закрываю глаза. Память собирает события сумасшедшего дня по кусочкам, внимательно рассматривая каждый паззл.

Я слышала звуки выстрелов, от которых… выдох — вдох… Бес закрыл меня и Артема своей спиной. Значит это были люди Боголюбского, больше некому. До сих пор знобит, как вспоминаю его взгляд в ресторане. Хищный, звериный. Пугающий.

Мой мучитель изменился. Похудел, но от этого его атлетическая фигура только выиграла. Сменил парфюм. Теперь это запах кедра, кожи и бергамота. Темные виски засеребрились сединой. Глаза все такие же темные, как омуты, но из них исчезла жуткая искра, которая так часто вспыхивала в моменты нашего прошлого общения. Это радует. Больше всего на свете боюсь, что Зверь, живущий в его душе, поднимет голову. Тогда нам с сыном не спастись.

«Вам нужно научиться договариваться», советовала психолог при условии, что Бес изменился. Кажется, это произошло. «… или обращаться за помощью в центр реабилитации и защиты» — это мой запасной план. Я могла бы снова сбежать, если была одна, но с маленьким ребенком на руках это становится проблематично.

Бес сменил стиль. Вместо привычного классического костюма на нем джинсы и джемпер. Сегодня он меня удивил своими просьбами. Неожиданно, шокирующе. Я показала ему Тёму и даже согласилась устроить свидание. Психолог говорила о разумном компромиссе. Не думаю, что его хватит надолго. Дети для мужчин — игрушки. Громкие, проблемные, от которых быстро устаешь. Пусть общается. Надоест — сам уйдет, а я смогу жить открыто. Вернусь в Москву, в свою квартиру, вновь официально устроюсь на работу.

Я задремала на диване и очнулась лишь тогда, когда Артем пристроился рядышком.

— Мама спит? — темные глаза, такие знакомые, заглядывают в душу. — Устала?