— Нет, — твердо говорит Джаз. — Даже если в итоге все пойдет не так, как хотелось бы Ивану, смысл в попытках есть. Если ты просто замкнешься в себе, Нейт выиграет. Если он так сильно залезет тебе в голову, то получит то, чего действительно хочет. Ты должна избавиться от этого и делать то, что хочешь. И если в конце концов будет больно, значит, больно. Ты снова сядешь на лошадь.

Я игриво кошусь на нее.

— Ты даже не знаешь, как ездить на лошади.

— Неправда, — уверенно говорит Джаз. — В детстве я была неплохим конником. Бросила, когда уехала в колледж. — На ее лице на мгновение мелькает ностальгия, и я удивленно смотрю на нее. Я не думала, что о Джаз есть что-то, чего я не знаю.

— У девушки должны быть какие-то секреты. — Говорит она, заметив выражение моего лица. — Немного тайны полезно для всех отношений, не только романтических. — Она подмигивает, наполняя свой бокал мимозой. — А теперь давай хорошенько напоим тебя перед свиданием. Может быть, Иван трахнет тебя, прижав к дереву.

— О Боже! — Задыхаюсь я, в то время как Сара и Зои разражаются пьяным хихиканьем.

Я немного навеселе, когда Иван заезжает за мной. Девушки видят его из-за стола, за которым мы сидели, и я вижу, как они наклоняются, чтобы хорошенько рассмотреть его, пока он с недоумением провожает меня до машины, открывая мне дверь, а затем переходит на другую сторону. Он снова сел за руль «Мустанга», и я почувствовала прилив жара, вспомнив, что случилось в прошлый раз.

— Ты уверена, что в порядке, чтобы отправиться на прогулку? — Спрашивает он, слегка ухмыляясь уголками губ, и я стону.

— Я в порядке, — заверяю я его, пока он протягивает мне бутылку воды. — Немного навеселе, но я протрезвею к тому времени, как мы туда доберемся.

— Тогда ладно. — Не похоже, что он мне верит, но он выезжает на дорогу, и я начинаю глотать воду, намереваясь доказать, что он ошибается к тому времени, когда мы доберемся до тропы.

К тому времени, когда мы приезжаем туда, я уже чувствую себя трезвой, и, к счастью, Иван сдержал свое обещание и выбрал одну из легких троп. Это не столько подъем, сколько прогулочная дорожка, густо окаймленная разноцветными деревьями, и я облегченно вздыхаю, когда он открывает мне дверь, и я выскальзываю из машины.

— Твои леггинсы отвлекают внимание, — пробормотал он, глядя на мои обтягивающие темно-серые леггинсы, прикрытые длинным свитером-туникой и ноги, обутые в серые кроссовки. — Я собираюсь идти за тобой всю дорогу.

— Нет, не собираешься, — дразню я его, хватая за руку, и чувствую, как он ненадолго напрягается, словно не ожидал этого. Но он расслабляется так быстро, что я почти думаю, что мне это показалось, и через мгновение мы идем по тропе рука об руку, воздух совершенно прохладный, листья вокруг нас вибрируют.

— Я мог бы привыкнуть к этому, — тихо говорит он, его пальцы трутся о мою руку, и я удивленно смотрю на него.

— Ходить?

— Нет. — Он дразняще закатывает глаза. — Проводить время с тобой. В такое время, как сейчас, когда все тихо и спокойно, и я не чувствую, что должен думать о чем-то еще. — Его большой палец снова проводит по моим костяшкам. — Ты говорила мне, что считаешь себя скучной, Шарлотта, но ты… — Он резко обрывает разговор, отводя взгляд, и у меня возникает ощущение, что он собирается сказать что-то, что, по его мнению, слишком много. Что-то слишком эмоциональное для того, чем мы сейчас являемся друг для друга.

— Что? — Я нажимаю на кнопку, прежде чем успеваю остановить себя. Что-то подсказывает мне, что он был прав, когда нажал на тормоза, что бы он ни собирался сказать, но теперь я хочу знать. Я чувствую, что мне нужно знать. — Ты можешь сказать мне.

Он останавливается, поворачивается ко мне, смотрит на меня сверху вниз своими темно-синими глазами, которые притягивают меня.

— Ты убежишь, если я это сделаю, — бормочет он, и я чувствую, как по позвоночнику пробегает дрожь, не имеющая ничего общего с холодом.

— Ты бы погнался за мной? — Я шепчу, слова выходят скорее хриплыми, чем дразнящими, и вижу, как темнеют его глаза, как его мускулистая фигура нависает надо мной, когда он протягивает руку, проводя пальцами по моей скуле.

— Когда угодно, — бормочет он, и то, что мгновение назад было сексуальным, вдруг кажется ужасающе романтичным, а мой живот сводит от страха. Я хочу этого и не хочу одновременно, и я не знаю, что с этим делать.

— Что ты собирался сказать? — Мой голос застревает в горле, и Иван смотрит на меня с выражением, которого я никогда раньше не видела.

— С тобой не скучно, Шарлотта, — бормочет он, его пальцы снова касаются моей скулы. — С тобой чувствуешь себя уютно, как дома.

Его рука скользит по моим волосам, приподнимая меня, и его рот приникает к моему, не обращая внимания на все еще заживающие порезы на губах. Мне кажется, что я чувствую привкус железа, когда он целует меня, что придает поцелую опасную остроту, и мой адреналин подскакивает, когда мой язык скользит по его языку. Я чувствую, как он поддерживает меня, его руки лежат на моей талии, и я разражаюсь внезапным смехом, когда моя спина ударяется о дерево и я вспоминаю слова Джаз.

Иван отстраняется, момент прерван, на его лице растерянность.

— Почему ты смеешься? — Спрашивает он, и я вздрагиваю, думая, что он рассердится на меня за испорченный момент.

— Джаз сказала, что ты можешь трахнуть меня у дерева, — признаюсь я между хихиканьем, и Иван ухмыляется, снова приближаясь ко мне, проводя рукой по моей талии до бедра.

— Тебе бы этого хотелось, Шарлотта? — Пробормотал он, снова проведя губами по моим губам. — Чтобы тебя трахнули здесь, под открытым небом? Я могу стянуть эти леггинсы и нагнуть тебя, или раздеть догола, обхватить твои ноги вокруг моей талии и жестко трахнуть тебя прямо здесь. Ты можешь вернуться в машину вся в моей сперме. — Его рука опускается ниже, пальцы скользят по моему бедру. — Ты этого хочешь?

Фантазия опасно близка к обещанию Венома преследовать меня по темному фруктовому саду. Я не должна этого хотеть, но это не меняет того факта, что я мокрая, мокрая настолько, что начинаю беспокоиться, что могу промокнуть через леггинсы. Мне хочется, чтобы Иван передвинул руку чуть левее, прижался к тому месту, где я так отчаянно нуждаюсь в этом, но вместо этого я отстраняюсь от него, и сердце бешено колотится, когда я выворачиваюсь от его руки и отступаю назад.

— Может быть, — шепчу я, обхватывая себя руками, и выражение его лица меняется с похотливого на нежное, когда он замечает опасения в моих глазах.

— Может быть, сначала в постели. — Он улыбается мне, снимая напряжение, и снова переплетает свои пальцы с моими, и мы продолжаем идти, восстанавливая нормальное течение дня.

За исключением того момента, когда он сказал мне, что он чувствует себя со мной как дома. Эта фраза снова и снова прокручивается у меня в голове, и я не могу перестать думать о ней еще долго после того, как этот момент прошел.

***

Когда мы вернулись с тропы, был уже поздний вечер, и мы оба проголодались. Мы находим небольшой паб неподалеку и останавливаемся, чтобы съесть закуску из жареного сыра, а на ужин — гамбургеры и пиво, и ни разу Иван не сказал ничего о том, что мне следует следить за тем, сколько жареной пищи я ем. Вместо этого мы поглощаем все до дна, и когда он отвозит меня обратно в квартиру, я колеблюсь, когда он открывает мою дверь.

— Ты должен подняться к десерту. — Говорю я ему. — Яблочный пирог все еще на кухне. Мы могли бы посмотреть кино.

Я принимаю душ и переодеваюсь так быстро, как только могу, и выхожу в шортах и футболке, чтобы застать его на кухне, нарезающим кусочки пирога. Он поворачивается, и, клянусь, я вижу, как в его глазах вспыхивает жар, когда они проходят весь путь вниз, к моим ногам и снова вверх.

— Это не очень сексуально. — Говорю я шутливо, почти извиняясь, и Иван хмурится.

— Ты сексуальна в любой одежде. — Он протягивает мне тарелку. — Поверь мне, Шарлотта, мне так же трудно удержаться от того, чтобы не снять с тебя это, как и тогда, когда ты надела то сексуальное платье на нашем первом свидании.