Здесь больше нет никого, кто бы указывал мне, что делать.

Только если я сама этого не захочу.

ИВАН

Если раньше мне казалось, что я одержим Шарлоттой, то это ничто по сравнению с тем, что я чувствую после этого разговора. Теперь уже нет пути назад.

Все, что происходит после того, как она отключается, происходит быстро и грязно, мое возбуждение доходит до такой степени, что достаточно нескольких резких ударов и воспоминаний о том, как она намекнула, что, возможно, хочет, чтобы я ее наказал, и я покрываю руку своей спермой. Несколько минут спустя, находясь в ванной комнате наверху и умываясь, я смотрю в зеркало и резко выдыхаю, хватаясь за край раковины.

Какого черта я делаю?

Я знаю, что это плохо кончится. Я хочу от нее большего. И я создал идеальный способ заполучить ее — как в реальной жизни, в качестве самого себя, где я могу сыграть джентльмена, о котором она говорила, что хочет… так и в сети, где я могу быть развратным мужчиной в маске, о котором она позволяет себе фантазировать все чаще и чаще.

Мужчиной, созданным на основе ночи, о которой она даже не подозревает, что это был я.

Это извращение и бред, и я знаю, что это так. Я знаю, что это неправильно. Но я хочу ее всю. Я хочу ее красивую и утонченную в обеденный перерыв, и я хочу ее подвыпившую, дерзкую и злую. Я хочу, чтобы она была застегнута на все пуговицы, и я хочу, чтобы она была растеряна. Я хочу знать каждую ее грань, и это идеальный способ сделать именно это.

В реальной жизни я узнаю, кто такая Шарлотта, которую видят все остальные. Я узнаю, кто она как женщина — настоящая женщина. А в сети я буду медленно тянуть нити к тому, кем она хочет быть, и распутывать все эти фантазии, пока не раскрою ее темную сторону. Сторону, которая может захотеть меня, независимо от того, кто я на самом деле.

Блядь. Я смотрю на свое отражение, качая головой, но мои мысли уже бегут туда, где, как я знаю, это невозможно. Шарлотта никогда не впишется в мой мир, и я не должен этого хотеть. Я не должен приводить кого-то такого красивого, такого наивного, такого нормального в поганое криминальное подполье Братвы. В мир, который процветает на том, чтобы ломать и использовать женщин, даже если я сам никогда этого не делал. Кто-то захочет. И если я когда-нибудь не смогу защитить ее, я никогда не смогу жить в ладу с собой.

Но в моей голове уже крутятся фантазии. В глубине души я знаю, что, если она когда-нибудь узнает, что эти трое мужчин — человек в маске в клубе, Иван и Веном — один и тот же человек, она не захочет меня. Я знаю, что она не захочет мужчину, который является частью Братвы. Но если я заставлю ее влюбиться в меня еще до того, как она узнает, если я заставлю ее признаться мне во всех своих самых сокровенных желаниях и если я покажу ей, как эти частички меня соединяются…

Возможно, она тоже не сможет от меня уйти.

***

В пятницу все, о чем я могу думать, — это о том, что сегодня вечером у меня свидание с Шарлоттой, которое я тщательно планировал всю неделю. Сначала у меня встреча с поставщиком для моего отца, но как только все будет готово, мне останется только вернуться домой, подготовиться, а потом забрать ее.

Трудно сосредоточиться на чем-то еще. Она не заходила на сайт всю неделю, и я чувствую, что изголодался по ней. Утром я дважды проследил за ней, чтобы увидеть, как она идет на работу, но это все, что мне удалось, с учетом других моих обязанностей. Я не осмелился снова прервать ее обед. Я не думал, что смогу придумать достаточно веское оправдание для этого дважды.

Она написала мне в среду, чтобы подтвердить дату. По иронии судьбы, я получил сообщение в тот момент, когда стоял на другой стороне улицы и смотрел, как она заходит в свое здание. Мой телефон пищал от ее имени, а я, прислонившись к кирпичной стене на углу одного из переулков, смотрел на ее темные волосы, развевающиеся на ветру вокруг ее лица, и мечтал намотать их на палец.

ШАРЛОТТА: Извини, что я так долго не отвечала. Мне просто нужно было время, чтобы убедиться, что это то, чем я хочу заниматься. Только что закончились отношения и все такое.

ИВАН: Все нормально, конечно. Бери столько времени, сколько тебе нужно. Я не хотел бы давить на тебя. Я знаю, что так могло показаться, когда я представился, но я просто не мог смириться с мыслью, что отпущу тебя и, возможно, больше никогда тебя не увижу.

Конечно, я знаю, что увидел бы ее снова, если бы тот день не удался. Мне не нравится, что текст переходит в ложь, но я говорю себе, что это правда. Что, если бы она так и не вернулась туда? Я бы не смог смириться с тем, что потеряю шанс с ней. И я не смог бы остановить себя от попытки.

Это ложь только в самом техническом смысле.

ШАРЛОТТА: Итак, как ты смотришь на вечер пятницы? Я свободна. Для «просто ужина» и «реальном свидании».

ИВАН: Идеально. У меня есть идея для «просто ужина». Тебе понравится. В пятницу. Я заеду за тобой, если ты пришлешь мне свой адрес? Как насчет восьми тридцати?

ШАРЛОТТА: Отлично. Я пришлю его в пятницу утром.

Осторожная. Хорошая девочка. Это первое, что я думаю, когда она говорит, что не будет присылать мне свой адрес до утра пятницы, потому что это умный поступок. Конечно, я уже знаю ее адрес и многое другое о ней. Чувство вины снова закрадывается в мой разум и говорит мне, что все это — не тот путь, который нужно начинать, если я хочу сохранить ее. Каждая ложь, секреты и умолчания будут наслаиваться друг на друга, пока я не окажусь под их тяжестью, не имея ни единого шанса на то, чтобы Шарлотта осталась в моей жизни.

Но нет никакой вероятности, что у нее был бы другой путь.

Я снова и снова прокручиваю в голове этот разговор, ночь в «Маскараде» и онлайн-чат, пока меня везут в бар на встречу с дистрибьютором моего отца. С тех пор она не писала мне ни разу, только сегодня утром прислала свой адрес, и это усиливает ощущение, что я изголодался по общению с ней. Что я нуждаюсь в ней, что не поддается логике.

Бар — это забегаловка в районе Саут-Сайд, которой владеет мой отец. Сзади припаркован черный «Бьюик» с затемненными окнами, который видно, когда машина, в которой я еду, тоже заезжает на задний двор. Я бы предпочел поехать сам, но отец настоял на том, чтобы прислать за мной своего водителя сегодня утром. Я знаю, что это не имеет ничего общего с моим комфортом, а все связано с тем, что он хочет контролировать мои передвижения. Возможно, водителю придется докладывать, куда я отправлюсь после отъезда и не останавливался ли где-нибудь до этого — водитель не тот, кого я знаю. Возможно, новый сотрудник, а возможно, и шпион.

В любом случае, я не поднимаю шума. Это более подозрительно, чем просто согласиться.

Уже пять часов, но в баре по-прежнему темно и тихо. Это место — скорее прикрытие для бизнеса, чем что-либо еще, достаточно обшарпанное снаружи, оно вписывается в окружающую обстановку, достаточно унылое, чтобы в него заходила лишь горстка клиентов. Те, кто здесь есть, сидят за потрескавшейся деревянной барной стойкой на потертых зеленых кожаных табуретах и беседуют с потрепанной женщиной, наливающей им коктейли. Я бросаю на нее взгляд, когда вхожу через заднюю дверь: она выглядит так, будто когда-то была красивой, но ее светлые волосы поседели и собраны в копну на голове, а фигура, которая когда-то, вероятно, была чертовски хорошей, стала мягче, что не идет ее потертым джинсам с низкой посадкой и черной майке, в которую она одета.

Я вижу тень мужчины, с которым должен был встретиться. Он устроился в самой дальней кабинке, перед ним запотевший стакан с водой и еще один с пивом, оба практически нетронутые. В тени я не могу разглядеть его черты, но вижу кольцо на указательном пальце, на которое мне сказали обратить внимание, — тяжелое золотое кольцо со звездой в центре.