Бабушка смотрит на меня ангельскими глазами, как будто видит меня насквозь. Прежде чем заговорить, она легонько покачивает головой из стороны в сторону.

— Я не могу, — возражает она. — Если ты хочешь знать, то придется прочитать самой. — Так и хочется сказать ей, что разговоры о прошлом иногда помогают, но я никогда не смогу понять, через что ей пришлось пройти. — Как бы там ни было. — Она опускает голову на подушку и слегка пожимает плечами. — Как Джексон?

— Бабушка, он в порядке, — коротко отвечаю я, надеясь сменить тему и вернуться к Чарли. А то сейчас разговор не о том.

— Джексон сказал, что зайдет через несколько минут, но у меня есть странное подозрение, что ты уже знаешь об этом. — Даже с синяками на опухших щеках она все еще способна подмигивать мне.

— Бабушка, — укоризненно говорю я.

— Ох, Эмма, боже мой, когда-то и я была в твоем возрасте. И прекрасно знаю, чем занимаются молодые люди.

Как я могу быть членом этой семьи? Когда-нибудь я превращусь в бабушку и буду бесцеремонно смущать своих детей.

— Это здорово, — с улыбкой замечаю я.

— Ну как думаешь, ты сможешь его полюбить? — Разве я могу смотреть на нее такую довольную и раздражаться? Она знает это и использует против меня.

— Мы начали встречаться всего несколько дней назад, — напоминаю я бабушке.

— Любовь непременно окрепнет, милая моя девочка. Просто дайте ей время и будьте добры друг к другу.

Я очень благодарна Джексону за то, что он входит, прерывая неловкое обсуждение моей личной жизни. В конце концов, мне нужно разобраться во всем самой. Все это ново и захватывающе, но я не хочу, чтобы мне снова причинили боль. И все же вчера вечером я поспешила попросить Джексона стать моим парнем. Я спишу это безумие на постельные разговоры, недосыпание и стресс. Видимо, так оно и есть.

— Привет, Амелия, вам уже принесли завтрак? — спрашивает ее Джексон.

— Пока нет, но ничего страшного, я могу немного подождать, — уверяет она. Бабушка поворачивает голову и смотрит на Джексона, который просматривает отчет о ее кардиограмме. — Так, когда вы двое поженитесь? Мне нужен правнук, знаете ли. — Прежде чем я успеваю вмешаться и остановить любые дальнейшие высказывания, бабуля продолжает: — Полагаю, что с учетом короткого срока, который мне отведен, это невозможно, но для свадьбы времени вполне хватит.

Джексон спокойно воспринимает столь настойчивые предложения. Слава богу, он все понимает. Небольшая улыбка на его лице и легкий кивок, после которого он продолжает просматривать отчет, говорят обо всем.

— Знаете, Амелия, — заявляет Джексон, откладывая журнал, — большинство моих пациентов, прошедших через то, что вы пережили за последнюю неделю, не так разговорчивы. А вы просто полны энергии, правда? — Джексон улыбается своей врачебной улыбкой, которая, вероятно, успокаивает пациентов и позволяет им чувствовать себя комфортно под его присмотром.

— Бабушка, Джексон и я познакомились всего неделю назад, — снова напоминаю я ей. Не то, чтобы она не услышала меня в первый раз, но, может быть, сейчас это дойдет до нее. Хотя и сомнительно.

— Да, но ты живешь только раз, хотя можешь умереть дважды… если ты — это я, — хмыкает она.

Я прикрываю глаза и роняю голову на руки. Мне кажется, что я слышу смешок с другой стороны комнаты, в то время как бабушка продолжает стоять на своем.

— Знаешь, можно влюбиться за одну ночь, — фыркает она.

— Все говорят иначе, — спорю я.

— Все остальные ошибаются, или они никогда не влюблялись с первого взгляда. — Не думаю, что она понимает, что именно я сейчас чувствую. В противном случае знала бы, как мне некомфортно от того, что я только что закончила одни отношения и сразу окунулась в другие. Я не жалуюсь, но вслух это звучит не очень хорошо.

— Бабушка, мы не собираемся жениться в ближайшие несколько месяцев, — твердо говорю я ей, предполагая, что Джексон молча соглашается со мной.

— Ладно, — заявляет она, складывая руки на груди. — Если ты хочешь подвергнуть сомнению мои многолетние наблюдения и опыт, прекрасно, но я готова поспорить с тобой в одном…

— Что это? — спрашиваю я, глядя на Джексона, внезапно заинтригованного тем, что собирается сказать бабушка.

— К тому времени, когда закончишь читать мой дневник, ты поймешь две вещи, — начинает она.

— Хорошо?.. — тяну я.

— Первая: любовь способна пробраться в самое сердце и взять тебя в заложники на всю жизнь. Вторая: если тебе посчастливится сохранить любовь, то не придется испытывать боль от того, что твоим телом завладела душа, которая, возможно, еще жива, а возможно, и нет.

Я с дрожью вдыхаю, обхватывая рукой шею, все еще не в силах стряхнуть напряжение.

— Понимаю, — единственное, что мне удается сказать. Я не буду оспаривать смысл ее жизни. Просто не могу.

— Джексон, — решительно говорит бабушка. — Ты должен жениться на моей внучке.

Я просто в ужасе. Нельзя ставить мужчину в такое положение всего через несколько дней после знакомства с женщиной, особенно если он прошел через развод меньше года назад.

— Бабушка, пожалуйста, прекрати.

— Амелия, — Джексон произносит ее имя без малейшей заминки своим глубоким, успокаивающим голосом. — Если к концу твоего дневника Эмма скажет, что не может провести без меня ни дня, что боится страдать от неизвестности всю оставшуюся жизнь, я сделаю все возможное, чтобы устроить самый быстрый брак на свете. Однако она должна сказать мне об этом сама.

Они оба сумасшедшие? Кто так поступает? Люди не женятся, встретившись с кем-то всего несколько раз. Они не говорят о браке. Более того, некоторым становится физически плохо от одной мысли об этом после ужасных шестилетних отношений.

— Люди постоянно делают это на телеэкране, — спорит бабушка с моими невысказанными мыслями.

— Джексон, могу я поговорить с тобой минутку, — быстро говорю я, хватая его за руку и вытаскивая в холл.

— Ты хоть понимаешь, на что согласился в разговоре с умирающей женщиной? — Джексон на минуту опускает глаза, как будто я его ругаю и ему стыдно, но когда поднимает голову, то хрипловато усмехается — так он обычно делает, когда дразнит меня. — Ты не можешь играть с ней в такие игры, Джексон. Она говорит серьезно.

— Эмма, — с каменным выражением лица отзывается он. — На самом деле, если ты почувствуешь то же самое, когда закончишь читать ее дневник, то я готов жениться на тебе. Если после короткого знакомства ты убедилась, что я, несомненно, единственный человек в этом мире, без которого ты не сможешь жить, то с моей стороны будет глупостью отказаться.

В первый раз, когда он согласился с бабушкой, мне просто стало не по себе, но на этот раз от его слов у меня перехватило дыхание.

— Ты только что пережил развод, — напоминаю я ему.

— К чему ты клонишь?

У меня нет ответа.

— Сама не знаю.

— Мы оба одиноки не просто так, и не потому, что нашли такую любовь, о которой она говорит с кем-то другим.

— Неделю. Мы знаем друг друга неделю, — снова говорю я ему.

— И я не могу перестать думать о тебе. Я хочу проводить с тобой каждую минуту. Твой смех заставляет меня улыбаться. Твоя улыбка вызывает у меня странное трепетание сердца в груди, и я, наверное, мог бы сидеть и разговаривать с тобой неделю подряд, не нуждаясь в передышке.

Его слова будоражат все внутри меня, но есть кое-что, о чем Джексон не задумывается.

— А ты знаешь, что я люблю сардины? Хм?

— Это отвратительно, но ничего не меняет.

Я прищуриваюсь, глядя на Джексона, полная решимости лишить его уверенности.

— Иногда я ем их прямо из банки, — заявляю я ему.

— Гадость, но я сяду рядом с тобой и буду восхищаться твоей мастерской техникой чистки банок.

— Всякий раз, когда начинается мигрень, меня тошнит, — продолжаю я.

— Я врач. При мне людей рвало больше раз, чем я могу вспомнить. Я буду придерживать твои волосы.

— У меня ужасный голос, и я люблю громко петь во время долгих поездок на машине. О, и я знаю все слова всех популярных песен.