Он наклоняется вперед, упираясь ладонями в столешницу.

— Шесть лет, Эмма. Мы сможем разобраться с этим дерьмом. — Это все, чем я была для него. Дерьмо.

— Майк, почему ты так сильно хочешь быть со мной? Что во мне такого, из-за чего так важно оставаться рядом?

Я откидываюсь на спинку стула, прижимая к груди свою сумку.

— Я люблю тебя, — заявляет Майк.

— Ты не знаешь, что такое любовь, — парирую я.

— О, а ты знаешь?

Я крепче сжимаю руки вокруг сумки.

— Да, но не на собственном опыте.

— Ладно, ладно, хорошо, чего ты от меня хочешь? Хочешь, чтобы я устроил здесь сцену? Встал на колени и молил о прощении, умолял принять меня обратно? — одна мысль о том, что он это сделает, вызывает у меня тошноту. Майк настолько взвинчен, что я легко могу представить, как он делает что-то настолько глупое и жалкое. Лучше не задаваться вопросом, почему мне потребовалось столько времени, чтобы порвать с ним. Не стоит затевать этот разговор. Я должна была поступить правильно еще много лет назад.

Делаю глоток своего остывшего кофе, чтобы передохнуть и дать себе время собраться с мыслями.

— Что я хочу от тебя… так это уйти. Хочу, чтобы ты забыл обо мне. Хочу, чтобы ты понял, кто сделает тебя счастливым, потому что совершенно ясно, что я не тот человек, который тебе нужен, а ты точно не тот человек, который нужен мне.

Майк поджимает губы и резко выдыхает через нос.

— Ты ошибаешься, — цедит он. — Я хочу быть с тобой, Эмма.

Я опускаю взгляд на свой стакан, задерживаясь на картонной втулке из вторсырья. Неужели я совершаю ошибку? Майк — мое великое испытание? Неужели я должна терпеть, проходить через это и копать, пока не найду в нем то хорошее, что даст нам обоим счастье на всю жизнь? Отношения, конечно, не должны быть такими трудными, но любовь не знает границ.

— Эмма, — снова говорит он, мягко опуская руку на мое запястье. — Пожалуйста, дай мне шанс показать тебе, что я могу быть лучшим мужчиной.

Я заставляю себя посмотреть на него, заглядывая в его темные глаза и пытаясь найти в них ту часть, которая когда-то так сильно меня привлекала. Я уверена, что она должна быть где-то там. Его брови подрагивают, а лоб покрывается морщинами, он умоляет без слов, заставляя меня чувствовать себя виноватой без причины.

Потратив несколько лишних секунд, чтобы по-настоящему взглянуть на него — мужчину, которому я признавалась в любви, — и не могу найти в нем ни одной черты, способной вызвать у меня хоть какие-то эмоции, кроме дрожи.

— Я не могу, — твердо говорю ему.

— Черт, Эмма, — громко кричит Майк, заставляя свой голос эхом отражаться от стен этого маленького кафе. — У тебя кто-то есть, или что?

— Ты спрашиваешь, есть ли у меня кто-то, когда сам признался в изменах?

— Да, я спрашиваю, есть ли у тебя кто-то еще, — упорно повторяет он.

Я не уверена, можно ли считать короткое присутствие Джексона в моей жизни кем-то еще, но за то время, что мы знакомы, он предложил мне больше, чем Майк за все шесть совместных лет. Джексон — хороший человек, и он открыл мне глаза на мир, о существовании которого я даже не подозревала.

— Да, Майк, есть кто-то еще. — Я беру свой телефон и нажимаю на дисплей, чтобы проверить время. — На самом деле, мне нужно идти, чтобы принять душ и переодеться для свидания с ним сегодня вечером.

Майк оглядывается по сторонам, как будто я рассказала анекдот, который могли услышать и другие.

— Свидание? — цинично усмехается он.

— Да, понимаю, тебе незнакома концепция проведения времени наедине с человеком, которого ты якобы любишь, но некоторые люди все еще практикуют древний метод ухаживания.

— Ухаживания? — удивляется он, запрокидывая голову назад.

— Забудь об этом. — Я встаю с сумкой и ноутбуком, готовая уйти от него как можно дальше.

— Значит, все серьезно? — уточняет Майк. Очевидно, я не выразилась достаточно ясно. У меня всегда была одна конкретная черта, которую нельзя переступать, и я четко ее обозначила. Я не буду мириться с изменами. Папа столько раз изменял маме, прежде чем она уличила его, и как только она это сделала, он исчез из нашей жизни, словно мы никогда не были для него важны. Я бы ни за что не стала мириться с этим так долго, как она, или вообще, если уж на то пошло.

— Это конец, — подтверждаю я. Плечи Майка опускаются в знак поражения. — В следующий раз не изменяй своей любимой девушке. Относись к ней так, будто она важна для тебя. — Я обхватываю его за шею и быстро обнимаю. — Прощай, Майк. — Как могли мои последние слова Майку быть такими же, как последние слова бабушки Чарли, и в то же время иметь такой разный смысл? Такого быть не может. Чарли гораздо важнее. Я знаю это.

Направляюсь к двери, потрясенная сценой, которую устроил Майк.

— Пока, Эм, — кричит Челси из-за прилавка. Я поворачиваюсь, делаю пару шагов назад к двери и машу ей на прощание. Судя по выражению ее лица, она слышала все, что произошло, и мой телефон, скорее всего, зазвонит через час, когда Челси закончит работу.

***

Со времен колледжа я не ходила на настоящие свидания, когда я могла бы нарядиться, завить волосы и нанести немного макияжа. Мне так не хватало этого чувства предвкушения и волнения.

Поездка обратно в Бостон проходит быстро и легко, и я нахожу почти пустую стоянку перед рестораном, где Джексон предложил встретиться. Опускаю козырек, чтобы в последний раз проверить свое отражение, и, увидев свое лицо, замечаю то, чего давно не наблюдала: мои щеки порозовели, а глаза стали ярче. Я перестала выглядеть изможденной, как в то время, когда Майк был рядом. Я и чувствую себя по-другому, ощущая незнакомое счастье.

Выхожу из джипа, балансируя на каблуках, которые не надевала со свадьбы, куда ходила в прошлом году, и направляюсь через парковку на улицу, параллельную ресторану.

Джексон стоит там, и улыбается мне так, будто не видел меня целый месяц и по-настоящему рад мне.

— Ну, привет, красавица, — приветствует он, беззастенчиво разглядывая меня. Сердце замирает внизу живота, а щеки болят от улыбки, которую я пытаюсь сдержать. Я вынуждена закусить нижнюю губу, и меня охватывает прилив тепла, в то время как любуюсь этим удивительным мужчиной, стоящим передо мной. Он одет небрежно, на нем джинсы, которые выглядят так, будто их изобрели именно для него. Кроме того, его повседневная сине-белая клетчатая рубашка приталенного кроя демонстрирует подтянутое тело, которое он скрывает под медицинской одеждой. До меня вдруг доходит, что Джексон еще дальше от меня, чем мне казалось, и непонятно, как, черт возьми, я здесь оказалась.

— Привет, — говорю я в ответ, подходя к нему на расстояние вытянутой руки. Он не теряет ни секунды, протягивает руку и берет меня за локоть, чтобы притянуть к себе.

— Последние несколько часов были самыми долгими в моей жизни, — делится он. — Я не мог перестать думать о тебе. — Я теряю дар речи. Никто еще не говорил со мной так.

Большую часть своей взрослой жизни я считала, что за одними девушками мужчины ухаживают, а другие, как я, становятся теми, на кого мужчины соглашаются, когда ищут легкости. Джексон заставляет меня почувствовать, что я нахожусь на совершенно другом уровне, чем думала.

— Обо мне? — удивляюсь я. Не перестаю гадать, что же во мне такого, о чем он не перестает думать.

Джексон нежно сжимает мой подбородок большим и указательным пальцами, неторопливо наклоняя голову вниз, чтобы поцеловать меня так ласково, что мои губы дрожат, как будто их коснулся кончик пера. Ох, вау. Я не могу мыслить здраво.

— Почему ты хотел встретиться со мной на улице? — спрашиваю я.

— Мне нужен был этот момент, пока нас не окружили люди.

Мое сердце заходится от учащенного биения. Я не должна так быстро влюбляться в него. Мне могут причинить боль. Я могу влюбиться. Легко могу представить, как свяжу свою жизнь с Джексоном — одна только мысль, чтобы быть с ним, притягивает, а ведь я знаю его меньше недели. Я так не делаю. Никогда не тороплюсь. Растрачиваю свое время. Я провела шесть лет с человеком только для того, чтобы понять, что ненавижу его.