Мы едем через город, уличные огни и дорожная разметка словно гипнотизируют, я чувствую себя необычайно расслабленной впервые за этот день. За окном дождь, и я наблюдаю, как капли создают водяную пелену, потерявшись в мыслях о бабушке и ее прошлом. Надеюсь, она предложила тому солдату — Чарли — идти куда подальше. Мне казалось, что ей была не интересна его история, пусть он и рассказывал о том, как насильно оказался на своем месте. Он, скорее всего, что-то замышлял. Может, она все еще зовет его по имени, потому что хочет отомстить за то, что он был одним из мучителей в лагере.

«Я бы так сделала». Могу представить, как эта мысль преследует меня всю жизнь.

— Пиво или вино? — Джексон прерывает беспорядочный поток моих мыслей.

— Пиво, — отвечаю, разворачиваясь к нему.

Он выглядит впечатленным, когда сжимает губы:

— Светлое или темное?

— Темное, — отвечаю, не думая — не большой фанат крафтового пива, но мне нравится терпкий вкус хмеля.

— Все, возможно ты слишком идеальная для меня, так что не уверен, что у нас что-то получится, — он иронически вздыхает.

Мы заезжаем на парковку под знак, на котором светится шар для боулинга. Пока Джексон паркуется, дождь резко прекращается, будто кто-то закрыл кран. Я даже вижу несколько звезд, просвечивающих сквозь плотные облака.

— Как раз вовремя.

Я сама открываю дверь, хотя вижу, как он обходит машину.

— Мне только нужно взять кошелек из сумки.

Отодвигаю кресло и наклоняюсь на заднее сиденье, где лежит моя сумка, достаю маленький кожаный клатч и надеваю через плечо, чтобы он висел по диагонали.

Мы идем рука об руку, и, обойдя здание, заходим в главный вход, где нас встречают звуки танцевальной музыки, сотни плазменных телевизоров и еще больше светящихся огней.

— Какой у тебя размер ноги? — спрашивает он.

— Тридцать семь с половиной, — отвечаю я, — а у тебя?

— Я разберусь, не волнуйся.

Я пытаюсь пошутить, и он либо подыгрывает, либо слишком серьезно воспринимает это свидание.

— Какой размер вам принести? — задает вопрос лысеющий мужчина в шелковой розовой рубашке, стоящий за стойкой.

— Для нее тридцать семь с половиной и для меня сорок четыре. Нам два раунда.

— Держите, — я предлагаю ему наличку.

— Прекрати, — он отодвигает мою руку. — Я тоже участвовал в плане твоей бабушки, так что мне и отвечать за последствия.

— Последствия? — прерываю я с улыбкой.

— Шучу, — он быстро подмигивает, передавая ботинки.

Этот мужчина точно знает, как заставить сердце биться чаще. Очевидно, он профессионал в этом деле.

— Пятнадцатая дорожка, — говорит мужчина, показывая направо.

Мы идем мимо десятков диванов и стульев в современном стиле, находя свою дорожку, рядом с которой стоит столик и на нем меню.

— А тут прикольно.

— Ты никогда не была здесь?

— Я живу за городом, в минутах двадцати отсюда, но бываю здесь не так часто, как хотелось бы.

— Я тоже. В каком городе ты живешь?

— В данный момент не могу сказать, — фактически, сейчас я бездомная, если не считать мамин дом своим. — До вчерашнего дня я жила с парнем в Волфаме.

— Не знал, что все настолько серьёзно. Ты просто взяла и бросила его сегодня? — он кажется озадаченным, на что имеет полное право, ведь он не знает, как все произошло, я сама думала бы точно так же на его месте. Уверена, он не согласен быть просто отвлечением.

— Ох, поверь мне, все случилось не просто так, — говорю ему, — я уже какое-то время чувствовала, что все подходит к концу, когда проводила больше времени с мамой, чем с ним. Прошло уже достаточно времени с тех пор, как я поняла, что отношения изжили себя, просто приложила недостаточно усилий, чтобы разорвать их. Тем более, сегодня он признался, что изменял мне множество раз, и мне хватило этого, чтобы вычеркнуть его из жизни навсегда. Осталось вывезти вещи из его квартиры, и тогда я надеюсь больше никогда его не увидеть. Так что, думаю, наше «свидание» нарисовалось как раз вовремя.

— Вау, а ты не тратила время перед тем, как снова выйти в мир знакомств, да? — его лицо почти не передает эмоции, и мне сложно делать какие-то выводы из его слов, пока он не срывается на искренний смех. — Шучу.

— Считаешь себя весельчаком?

— На самом деле, мне говорили, что из меня вышел бы хороший стенд-ап комик. Правда, там не так много платят, как в медицине, так что я постарался внедрить комедию в основную карьеру, и, оказывается, я могу быть довольно забавным доктором. Тем более, знаешь, смех же действительно лучшее лекарство при сердечных болезнях.

— Ты из умных? — спрашиваю я с улыбкой.

— Если я не буду хоть чуть-чуть смеяться каждый день, то окажусь окруженным грустными, больными людьми, так что делаю, что могу, чтобы справляться со всем и в то же время заставлять пациентов улыбаться.

— Все это имеет смысл.

Может, стоит попробовать следовать его примеру. В моей жизни остается не так много места для веселья и смеха, и сейчас неожиданно становится ясно как мне этого не хватает.

— Сейчас вернусь, схожу за шарами для нашей дорожки.

Скругленная скамейка привлекает своей мягкостью, и я растягиваюсь на ней в ожидании Джексона с шарами для боулинга. Он каким-то образом умудряется уложиться в один заход, и, сложив их около дорожки, присаживается рядом со мной.

— Ну что, как звали твоего бывшего?

— Майк, — отвечаю я, чувствуя тяжесть в горле от одной лишь необходимости произносить это имя вслух.

— Мне жаль, что тебе приходится это переживать. Расставания никогда не бывают легкими.

— Ничего хорошего в этом нет, — хотя жизнь могла сложиться куда хуже.

— В этом ты права.

Появляется официантка с планшетом для заказов, хотя все ее внимание сосредоточено на чем угодно, только не на нас. И я могу это понять, насколько большое здесь столпотворение.

— Напитки или ужин?

— И то и, то, — отвечает Джексон.

— Дать вам время обсудить меню? — продолжает она.

— Пожалуйста. Но мы могли бы сразу заказать напитки, — Джексон указывает на меня, ожидая мой заказ.

— У вас есть «Смоук энд Дагер»?

— Есть, — одновременно с этим она записывает заказ.

— Мне «Бостон Лагер», — добавляет Джексон, — тебе нравится «Смоук энд Дагер»? — удивляется он, будто бы это прибавило мне балл в нашей игре в «свидание».

— Я же сказала, мне нравится темное пиво.

— Так и есть. У тебя хороший вкус.

До сегодняшнего дня не представляла, что подумаю такое о себе, но, может быть, пора начать с чистого листа?

— Итак, я должен спросить, раз подслушивал, пока ты читала сегодня бабушке. Чарли — это твой дедушка? Она и до второго приступа спрашивала о нем.

— Нет, на самом деле, я не до конца поняла, кто такой Чарли. Это все довольно странно. Она ни разу за все эти годы не упоминала его имени, так почему сейчас?

Джексона, похоже, удивило это так же, как и меня.

— Работа мозга для нас до сих пор остается загадкой, а сердечные приступы могут влиять на наши воспоминания или прошлое, которое было заперто глубоко внутри.

— Наверное, так и есть. Просто от всего этого как-то неспокойно.

— Может, тебе поискать его? — предлагает Джексон, как будто стоит лишь погуглить этого парня, и сразу вскроется, кто он и какая у него история.

— Я даже не помню его фамилию, даже упоминалась ли она где-нибудь в дневнике, а еще, он был солдатом. Мне не хочется искать парня, который мог убивать людей. Может, он пытался причинить ей вред? Я все еще мало знаю об этой истории.

Джексон пожимает плечами:

— Может, ты права. Нужно читать дальше, но ты обязана рассказать, что происходило потом, потому что я в какой-то степени заинтригован.

— Сам виноват в этом, раз решил развесить уши, ты так не считаешь? — я игриво толкаю локтем его руку, задирая его ухмылкой.

Он отклоняется с милой улыбкой, я закатываю глаза.

— Мне бы очень не хотелось повредить твои руки. Они застрахованы?