Но в итоге, ему всё же удалось поймать моё запястье, а второй рукой отобрать сломанный зонт.

— Чего меня останавливаешь? — прокричала я, — Ты же сам сказал, что я могу тебя убить! А теперь струсил!

— Успокойся! — закричал он в ответ.

Ну когда, когда уже люди поймут, что требовать успокоиться кого-либо в момент, когда тот желает, чтобы его услышали и поняли — это самое бесполезное, а главное — имеющее обратный эффект требование⁈

Я схватила что-то ещё. На этот раз всего-то зимнюю шапку, которую ещё не успела убрать и кинула её в сторону мужа. Следом полетел шарф, что-то там было ещё… Но теперь моя месть не достигала цели. Подумаешь, кинули в него одеждой. Я больше тратила сил на бросок, чем получала наслаждения в итоге.

Опять, наверно, объясняю сложно. Просто хочу, чтобы вы поняли, что в этот момент было в моей душе.

Ровно в тот момент, конечно я всего этого не замечала и не понимала. Не до того было. Однако теперь, уже более чётко осознаю, почему делала именно так, а не как-то по-другому.

Теперь я бросилась на Костю, что говорится, с кулаками.

Я била изо всех сил!

Но, конечно, я была, по сравнению с ним более хрупкой и слабой. Не знаю, какой комплектации должна быть женщина и насколько слабаком мужчина, чтобы женщине с ним сладить. Но я вкладывала в каждый удар всю свою ярость, всё сильнее и сильнее.

И вот знаете, сейчас вспоминаю, что мелькнула у меня тогда мысль о том, что Костя может меня ударить в ответ. Я этого боялась и тогда, и иногда эта мысль возникала у меня и позже.

Но надо отдать ему должное, даже в этот момент, всё, что он сделал, это снова меня скрутил.

Запястья заломило.

Я была готова продолжить драку. Если бы он меня ударил, конечно, наверно, ему было бы достаточно и одного удара, чтобы сбить меня с ног, но я ударила бы сильнее. Правильно ли это? Скорее всего, всё зависит от соперника.

Вряд ли бы я даже попыталась бы ударить, даже зонтом, будь мой муж двухметровым шкафом, да, к тому же, с лёгкостью распускающим руки в ответ. Ну это самоубийство какое-то…

А здесь. Костя был, как я уже говорила, «средним». Да и за столько лет, мне казалось, я знала его уже достаточно. Могла догадываться о его реакциях.

Я верила, что вреда он мне не причинит… Иного вреда, не считая измены. Хотя, и об измене я никогда не думала с его стороны.

Вру. Думала, боялась. И случилось.

Насколько хорошо я знаю этого человека? Того, с кем я связала свою жизнь, рядом с которым не боялась быть беспомощной, и желала встретить старость. Хорошо ли мы знаем тех, с кем делим дом, семью и постель?

Полагаю, мы чаще пребываем в собственных иллюзиях и насчёт них, и насчёт себя.

Однако, несмотря на это, как мне кажется, в любом состоянии мы не позволим себе сделать того, что, хотя бы раз не фантазировали в голове и не давали себе на то разрешением применить это действие в жизни.

Это касалось и меня, ведь я взяла всего лишь зонт, в безопасности которого для другого человека я была уверена, пусть даже этот человек предатель и распоследняя тварь.

Это же касается и измены.

Тогда мне интересно. В какой момент мой муж посчитал для себя возможным переспать с другой женщиной? Засунуть свой член ей глубоко в глотку⁈

Как она могла взять в свой поганый рот член женатого мужчины? Кто это допустил?

Разве подруга Катьки и все остальные в офисе не могли их остановить?

Когда город, который я считала своим домом, люди, которых я считала мне близкими или хотя бы верила в их доброту, стали мне врагами?

Как можно было видеть то, что должно было произойти и этому не помешать? Ведь, произошло непоправимое!

Разбейте дорогую для Вашей памяти вазу. Вы сможете её склеить?

Не знаю, для меня произошло что-то, сравнимое с ампутацией или смертью. Отрезало. Смялось. Разорвалось. Сожглось.

И восстановить невозможно. Больше этого нет.

Нет меня. Нет моего брака. Нет любви.

А главное и самое страшное — нет доверия.

Ни к этому человеку, ни к миру в целом.

Теперь, ходя по улицам, как мне знать, что в случае чего, меня защитят? Откуда мне знать, что человек, с которым я буду общаться, меня не обманет?

Обманет!

Все обманывают!

И теперь, не желая продолжать быть с мужем, я не знаю, смогу ли снова выйти замуж. Даже не так. Смогу ли я когда-то снова подойти к мужчине, заговорить даже на отстранённые темы? Например, по работе?

Мне стало противно. Просто от того, что мужчины существуют. Все!

Нет, не все. Мой папа был хорошим человеком. А если нет?

Что, если он тоже изменял моей маме?

Моей маме! Мамочке.

А она даже не знает.

Или знает?

Вдруг, об этом не знала только я?

Значит, и они меня обманывают?…

Эмоции смешивались. Мысли путались, вновь доходя до абсурда.

Скажите, это нормально?

Как вообще можно, получив пощёчину от одного человека, считать, что теперь тебя ударят и все остальные?

Почему, имея мужа-изменщика, я теперь считала, что изменяют все?

Может, потому, что это и была та таблетка, что уменьшала мою боль? Ведь, если мужчины изменяют всем, то не я одна такая «плохая»; если изменяют все — то изменит любой, и зачем менять шило на мыло? Если это всего лишь мужская природа, так чего болеть из-за совершенно естественного?

Я всегда представляла, что брак подобен городу. Кто-то его видит процветающим, кто-то трущобами. А мой уже долгое время был — развалинами, скрывающимися за красивым фасадом. Часто перед сном, когда Костя уже спал, я размышляла, можно ли эти развалины отреставрировать? Переосмысливала. Строила планы. Наутро несла их на обсуждение с Костей. Но часто это заканчивалось очередной ссорой или скандалом.

Да, мы жили вместе, но знаете, просто физически. Мы вместе ели, смотрели сериалы, обсуждали какие-то темы, не всегда занимающие меня и его одинаково. Мы не слышали друг друга. Занимались сексом, но давно не любовью.

Мы любили, как нам казалось, вначале. Долгое время мы оба были уверены в том, что «конфетно-букетный период» и есть любовь. Несомненно, это тоже, однако, в действительности — только малая часть, первый этап, начальные шаги. А путь-то оказался длинным. И каждый шаг приводил нас к новой стене или двери. Какие-то дороги вели в сад, а какие-то в самые зловонные районы нашего совместного городка.

Порой, даже над развалинами вставало яркое тёплое солнце, иногда поднималась спокойная красивая луна. Тогда над развалинами раскрывались цветы, а могучие деревья подле них степенно покачивали ветвями

И вот теперь наш город окончательно разрушен. Словно пронёсся смерч, вырвавший вековые деревья и прекрасные цветы. Нет, опять не так. Смерч убивает медленно. А здесь город погиб мгновенно. На него сбросили бомбу или упал метеорит. Всё стало в мгновение выжженным.

А все эти годы город кричал, взмаливал ему помочь, упрашивал нас остановиться. Но мы, каждым новым словом в ссоре разрушали очередное здание.

Интересно, если бы мой брак был Москвой, сколько бы от нее осталось? Наверно, повсюду валялись бы груды разрушенных домов и подмятых под ними тел.

Но даже если к такому, логическому, концу шли мы оба, кто из нас двоих «нажал на кнопку»⁈

Я очнулась, когда покрывала мужа всеми бранными словами, что знала. Не имея возможности нанести ему вред физический, я оскорбляла его словами. Но и это не могла полностью насытить мою ярость, ведь он нанёс мне оскорбление куда большее.

— Зачем ты это сделал? — не помня себя, вновь прокричала я, дополнив новой чередой отборной брани.

— Ты меня не поймёшь!

— А ты меня понять захотел?

— Я знаю, что тебе от этого больно! Прости! В тот момент я об этом не думал.

— В тот момент? Ты приехал к ней на работу! Момент? Это тебе не проститутка в баре! Ты её знал!

— Да, знал. Познакомились, — всё ещё не сбавлял тон Костя, — Потому, что она, в отличии от тебя, меня поняла!

— И чего такого она поняла, заглатывая твои яйца?