Вы когда-нибудь замечали, насколько, на самом деле, долог миг?

Сколько всего может в него произойти! Наше появление на свет, признание в любви, расставание, победа или поражение… Как раскрытые секреты всего в одно мгновение разрушают ваш мир.

— Девушка, осторожно! — прокричал неизвестный мужчина, и я почувствовала, как крепкие руки одёрнули меня с силой назад и придержали, чтобы я не упала: — Ты куда на машины несёшься! — наверно, в тот момент он перепугался не на шутку. — Прямо под колёса! Жить надоело⁈

А жить, и впрямь, не хотелось.

Конечно, тогда я ещё не до конца понимала весь масштаб катастрофы, не понимала и не представляла, насколько чуть позже, когда я всё же приму правду, меня станет ломать. Тогда я ещё находилась в коротком блаженном мгновении, когда ты уже знаешь, но не веришь, отрицаешь. Когда ты оглушён.

— Девушка, с Вами всё в порядке? — снова, будто откуда-то издалека, позвал меня тот же голос. — Вы куда собирались?

— В метро, — сама не понимая, как мне удалось ответить впопад, пролепетала я.

— Давай доведу. — предложил незнакомец.

Я просто послушно последовала за ним.

Кажется, вначале он шёл впереди, но видя, как я еле переставляю ноги, теряясь всего в нескольких метрах дороги, взял меня под локоть:

— Тебе «скорую» вызвать?

— Нет, — всё также, словно находясь в заполненной туманом стеклянной банке, мотнула я головой.

— Ты точно дойдёшь? — открыл он для меня дверь метрополитена.

— Да, — неуверенно ответила я.

Станция «Проспект Мира» была мне уже, считай, родной. В последние месяцы я зачастила в МОНИКи на обследования. И кто бы мог подумать, что как в типичной трагикомедии, вначале я буду счастлива, поскольку самый страшный диагноз не подтвердился, но выйдя с территории исследовательского института и, поделившись хорошей новостью с подругой, следом же я получу сообщение:

— «Ну, теперь я могу тебе рассказать. Лен, знаешь, а Костя тебе изменил».

Сначала я была шокирована. Меня, словно одновременно огрели чем-то тяжёлым по голове и окатили холодной водой. А потом и подожгли что-то в груди. Все эти ощущения навалились разом, и в них было трудно разобраться или описать как-то иначе.

Я перечитала сообщение. И опять.

Как бы я не старалась, текст от моих усилий и желания не менялся.

А может, я просто старалась понять и уложить в голове написанное.

А как только, после очередной попытки, собрала буквы в предложение, мне это всё же удалось, я тут же схватилась за спасительную мысль о том, что Катька неудачно пошутила. Даже, кажется, об этом ей написала. Я отказывалась верить. Невозможно. Чтобы это произошло со мной? Вы что, все сумасшедшие⁈

Следом в Катьку полетело несколько обидных сообщений. Но нужно отдать ей должное. В этот момент она вошла в моё положение, поэтому никогда об этом не припоминала.

— «Не смешно, Кать! Быстро скажи, что это неправда, иначе больше даже не думай мне писать и звонить!». — это было самое безобидное сообщение. Остальные я и сама вспоминать не хочу.

От неё я желала добиться одного — чтобы Катька взяла свои слова обратно, будто тогда бы и не стало измены. Как интересно устроена человеческая психика. Мы готовы рубить головы гонцам, а не настоящим врагам, которые и являются главной причиной нашей боли.

А больно было. Ужасно. Раздирало грудь и душу.

Не в силах даже стоять на ногах, под атакой новых сообщений от Катьки, заверяющей меня в правдивости её слов, и рассказывающей подробности, откуда и как она узнала, я села на корточки прямо посреди тротуара на многолюдной в это время улице Щепкина, и опустила пакет с МРТ на асфальт.

Хорошо, что моя кисть была продета в его ручку, иначе бы я потеряла и его.

Как оставила на том тротуаре свои солнцезащитные очки, выскользнувшие из моего декольте. Те самые, что я купила перед поездкой в предстоящий отпуск.

Я вновь пыталась вернуться к отрицанию. Однако, в него начало подмешиваться более сильное чувство — растерянность, а значит, в этот момент я уже поверила в ужаснувшую меня новость, пусть не до конца, но такую вероятность уже допустила.

Моё «не верю» и «это невозможно!» сменилось вопросом:

— Почему я?

Я схватилась за голову и начала тянуть из стороны в сторону себя за волосы, будто стараясь снять с себя неприятное, невыносимое мне состояние, которое, как мне тогда казалось, я не смогла бы пережить.

Я тянула и тянула, растирала лицо, вставала на ноги, шла вперёд, и снова садилась на низкую железную ограду у газона.

Сейчас смешно, но тогда я представила, что такая же оградка будет и на моей могиле.

Теперь я думаю, и почему я так убивалась? А знаете почему? Потому, что до этого мы с Костей прожили в браке семь лет, и до этого встречались ещё три года. Наши отношения подпадали под определение большее, чем просто «длительные». Я любила его безумно, без памяти…

Правда, это беспамятство продлилось только до свадьбы и, разве что, в первые два года нашей совместной жизни.

Кто-то говорит, стерпится-слюбится. Это я о периоде, именуемом кризисом трёх лет. Сегодня я, конечно, уже, оглядываясь на прошлое, понимаю свои ошибки. И надо признать, я тоже совершила их немало.

И первой стало то, что мы, несмотря на трёхлетние отношения как пары, женились слишком рано. Во-первых, из-за возраста, а во-вторых не пожив вместе под одной крышей хотя бы полгода.

Мы познакомились ещё в школе. Он учился на два года старше. В то время мы не особо контактировали, каждый находился в своей среде, просто виделись пару раз через общих друзей. Тогда он мне понравился, и, как муж поделился со мной позже, уже тогда он решил, что я стану его женой.

Романтично, правда?

И очень иронично, с учётом нынешней ситуации.

Однако, на такую романтику повелась и я, молодая и наивная. Он учился в одиннадцатом, а я — в девятом.

Мой первый поцелуй случился с ним же. Что уж говорить о первом сексе.

Была ли первой у него я — сомневаюсь, но и не скажу, что он был сильно опытен. Хотя, каждый раз, как только мы об этом заговаривали, он всё отрицал, и называл меня глупой.

К слову сказать, «глупой» я для него становилась всякую нашу ссору. Зачем он тогда на мне, такой неумной, вообще женился⁈…

Но, если снова вернуться к вопросу о сексе в нашем браке, со временем мы друг к другу привыкли. У нас даже появились совместные любимые игры и позы.

Опять же, сколько бы мне не хотелось утверждать обратного, но сказать, что каждый раз я была удовлетворена, я тоже не могу. Такое случалось, но… Очень и очень редко. Может, и это стало причиной его измены? Я терялась в догадка.

Стучали колёса метро.

Интересно, если бы Москва была человеком, то каким? Заботливой матерью? Вредной сестрой? Или двуличной подругой?

Если можно было бы расспросить её обо всём, что скрывают друг от друга люди, она бы рассказала?

— Станция «Новокосино», конечная. — объявил женский голос.

Я машинально поднялась вместе со всеми, также, на автопилоте повернула налево от вагонов поезда и поднялась по лестнице в переход, и затем — на улицу.

Тёплая июньская погода не радовала. Меня била мелкая дрожь. Хотя, кто знает, может, в дождь или зимой мне было бы хуже? Или наоборот, я смогла бы поплакать, если бы шёл ливень? Вместе с кем-то плакать не страшно, даже если этот кто-то — серое небо.

Я забралась в маршрутку.

Ехать до дома было около тридцати минут. Я нервно крутила в руках телефон.

Катька больше не писала, а если бы и продолжила разговор, то навряд ли это смогла бы сделать и я.

Я хотела написать мужу. А лучше позвонить. И прямо сейчас выяснить правду!

Конечно, я верила Катьке. После её, как мне казалось, убедительных аргументов, у меня не было причин ей не верить.