— Лена, — склонившись, испуганно смотрел мне в лицо Костя. — Ленусик, ты чего? Не пугай меня так. Тебе плохо? Чего случилось?

В этот момент я усомнилась в словах Катьки. Ну как! Ну не мог мой Костя… Точно не мог! Вы только посмотрите на то как он перепуган! Как он беспокоится обо мне.

Горло сдавило, а к глазам подступили слёзы.

— Ленуська, — обнял меня Костя.

Я крепко обняла его в ответ, разревевшись.

Пальцы снова заломило. Наверно, через футболку я впилась ему ногтями в кожу.

Но он ничего не сказал, даже не попросил ослабить хватку.

Такой тёплый и родной.

Знакомый, самый узнаваемый запах.

Нет, не мог.

Слишком родной. Катька всё напутала!

Ну подумаешь, какая-то её знакомая видела похожего на моего Костю мужчину. Мало ли таких же? Он же не паспорт ей предъявлял.

Нет, она говорила про кого-то другого. С той шалавой ушёл не мой муж! Они ошиблись! Изменили не мне! Да и кто вообще говорит об измене? Может, те люди были парой, и никаких измен вовсе не происходило?

Ну вот только начали встречаться или решили поиграть в любовников…

Насмотрятся своих сериалов и ток-шоу, а потом начинают в каждом человеке искать изменщиков и маньяков. А у людей из-за этого чуть брак не рушится!

Не мог! Не он!

Я ещё сильнее вжималась в мужа, совсем не имея возможности остановить прорывающийся голос, а рыдала на навзрыд.

Если бы я могла, я сейчас же начала просить у него прощения. Он хороший человек! А я… А я поверила какой-то знакомой моей не очень хорошей подруги.

И во что поверила? В то, что она увидела, как, якобы Костя пришёл к ним в офис забрать её коллегу. А на следующий день та рассказывала, какой классный она сделала горловой минет. Да я бы в жизни в такое не поверила!

Москва — город огромный! Мало ли схожих людей. И уж точно, наша родная за столько лет Москва, не допустила бы, чтобы мой муж мне изменил. Она же всё знает!

Да и видела эта самая знакомая, с её слов, Костю дважды. В офисе, а потом на нашей общей фотографии с Катькой.

В тот день мы сидели в баре, обмывая новую Катькину должность. Всего пара бокалов пива, но все трое были немного выпившими.

О какой достоверности может идти речь?

Нет. Конечно нет.

Я продолжала и продолжала отрицать. Клянусь, я бы делала это и дольше. Но, когда моя хватка ослабла, Костя, снова обходя собаку, принёс мне попить.

В одной руке я держала морду пса, которую он доверительно положил мне на ладонь. Второй я отпивала из кружки. Так, глядя в большие любящие глаза, я успокаивалась.

Костя взял мой пакет с МРТ и достал оттуда заключение и прочие документы.

— Так всё же нормально, — посмотрев на меня, с облегчением улыбнулся он.

— Да, Павел Викторович сказал, что просто фиброаденома.

— Ну так отлично! Отметим! — пообещал муж. — А плакала-то чего? От радости? — кладя листы на стол, смеялся Костя, кажется, также, как и я, от перенесённого стресса.

— Да! Надо отметить! Только Катьку с собой не возьмём, — нервно смеялась и я. Вы не представляете, какой камень сейчас упал с моих плеч. Мне казалось, что я была подобна мифическому Атланту, которого, наконец, освободили от его участи.

— Так, а чего?

— Да надумает всякого!

— Ладно, раздевайся. Есть будешь? Погрею.

— Спасибо! — как ненормальная улыбалась я.

Всё было отлично. Но когда я стала приводить себя в порядок, почему-то в груди опять начал нарастать ком.

Я переоделась и умылась.

А что, если он меня обманул? Да и с чего я взяла, что Катька неправа? Уж она-то, наверно, с её характером, выпытала у той знакомой все подробности вплоть до количества и рисунка из родинок у Кости на лице.

Сначала я решила снова заглянуть в сообщения, чтобы перечитать нашу с ней переписку. Но, рука не поднялась даже коснуться телефона.

Я до ужаса боялась пережить весь этот кошмар снова. Сейчас же всё хорошо! Чего мне ещё надо?

Однако, как назло начали вспоминаться наши ссоры, даже мелкие, желая найти в них хоть малый звоночек или целый красный флаг!

По словам Кати, измена произошла месяц назад. Что было тогда? Поменялось ли что-то? Нет. Точнее, не в худшую сторону. Напротив, Костя впервые за долгое время подарил мне цветы. Помню, мы тогда еще немного повздорили о том, что сейчас это лишние траты. Но он уверял меня, что хочет радовать просто так. И что я этого заслуживаю.

Ссоры… Ну они случались и раньше. Скорее, не нормой стало бы их отсутствие.

Правда, в ссорах он стал каким-то другим. Не могу объяснить, что именно в нём поменялось. Чувствую.

Ну, более внимательным стал, заботливым. Потом, было, что вовсе со мной два вечера говорить не хотел, как-то сторонился. Но я списала всё на его занятость. Или на проблемы с клиентами.

Да и мне самой было не до выяснений. Тогда я ещё и болела. А ему пришлось за мной ухаживать.

Но это же не показатель.

Говорят, женщины чувствуют подобное. Но я не чувствовала. Прошло мало времени? Не хотела чувствовать? Или просто сейчас себе надумываю?

Не в состоянии с собой сладить, я всё же заглянула на кухню.

Костя совсем обычно переворачивал на сковородке котлеты и помешивал пюре.

Люблю немного поджаренное пюре с репчатым луком. Помню, и котлеты он купил сам, когда я сказала, что давно их не ела.

— Кость, — каким-то чужим, взволнованным, высоким голосом позвала я.

— М? — не отворачиваясь от сковороды откликнулся он.

— А ты читал моё сообщение? — не находя себе места, я села за стол.

— Какое? — заинтересованно спросил муж.

— Да так, спросила, правда ли это?

— Чего правда? — откусывая кусок хлеба, повернулся ко мне Костя. Он и правда не понимал.

Вот дура, надумала.

— Да ничего. Надумала я. Приснилось?

— Чего приснилось?

Опять его манера допытывать меня до самой правды.

— Что ты мне изменил. — не знаю зачем, но я внимательно следила за его реакцией.

Костя снова издал нервный смешок, засовывая остаток куска в рот и поворачиваясь к плите.

Какой-то не его нервный смешок.

— Ну приснится. Чего снам верить. — прокомментировал муж.

Почему-то, наверно из-за усилившихся сомнений, я решила задать следующий вопрос:

— И как долго?

Мой голос теперь прозвучал неестественно низко.

Костя не ответил.

Я повторила:

— Как долго?

… Почему он не отвечает?

До меня донеслось:

— Я с собакой ещё не выходил. Пойду, погуляю. — Костя выключил огонь и тут же вышел.

Знаете, именно в этот момент я и захотела что-то с собой сделать. Оставшись одна в квартире и, вдруг лишившись того, на кого должен был быть направлен мой гнев. Он ушёл, захлопнув стальную дверь. А я так и осталась сидеть на табурете в кухне.

Это второй раз за сегодня, когда у меня наступило оцепенение. Его слова: «Да, это правда», только сейчас докатились до меня эхом, когда спасительный звон в ушах стих.

— Это правда… — повторила я. — Это… Правда?

В груди почему-то стало так больно и обидно, точно так же как в детстве, когда происходило что-то неимоверно несправедливое.

Я скуксилась подобно маленькой девочке, которой когда-то была, и заплакала.

Вначале практически бесшумно, потому, что не могла вздохнуть. Грудь сдавило.

Я даже пару раз ударила себя, чтобы наконец задышать. И вот тогда, как кричит новорожденный, раскрыв лёгкие, закричала и я.

Думаю, соседи слышали, возможно и перепугались. Но это был мой вопль отчаяния. Надеюсь, они понимают.

Это у них всё хорошо. Кто-то из них ушёл на работу и учёбу, другие отдыхали перед телевизором или за каким-то хобби… Может, и любили друг друга. А я…

А у меня жизнь кончилась.

Всё.

…

…

Не знаю, сколько прошло времени. Я сползла на пол и упёрлась в него руками, желая, как мне казалось, голыми пальцами смять линолеум и доски.