«Нельзя! Отходи!»

Я уже потянулся к задвижке, чтобы забежать на площадку и выпустить заряд из жезла, который утихомирит его, но тут Ночь оглянулся на меня и отступил.

В это время Шолох смог подняться, а я посмотрел на генерала, который тоже был встревожен и вытирал испарину со лба рукавом.

— Тимофей Кондратьевич, все в порядке?

— Да, струхнул маленько. Никогда не знаешь, чего ожидать от нового бойца. Тем более такого необычного. Не знаю почему, но он нагоняет на меня ужас, — признался генерал.

— Не на вас одного, — тихо ответил я.

Между тем мы развели бойцов в разные стороны, и я задумался. Этот бой был организован с единственной целью – активировать артефакт. Однако то ли теневик совсем не испугался, то ли артефакт неисправен. Я знал, что хозяин мог приказать воспользоваться тем или иным артефактом, но монстр точно знал, что это значит. В первый раз он должен был как-то сам об этом догадаться. Но как?

В это время ко мне подошел Ворошилов.

— Что делать будем?

— Давайте еще раз попробуем, и, если ничего не получится, то я разузнаю, как активировать по-другому. Может придется съездить до мастерской и спросить у артефакторов.

— Хорошо. Но ты уж будь наготове.

— Обязательно, — кивнул я.

Генерал вернулся на свое место и вновь велел Шолоху нападать. Монстр ринулся к теневику, яростно рыча и распахнув гигантскую пасть.

«Стой!»

Мой боец застыл на месте. Я видел, что Шолох вот-вот схватит его мощными челюстями, но упорно твердил:

«Стой! Не смей двигаться!»

Мне самому было тяжело смотреть на это, но я должен был заставить Ночь выпустить эти чертовы шипы.

В это время глотар вцепился в левую лапу теневика. Вместо того чтобы вырвать лапу монстр облепил морду Шолоха и принялся быстро орудовать мелкими зубами. В разные стороны хлынула кровь.

Я не мог дать команду отступать, потому что это Шолох держал его за лапу, а генерал не видел, что происходит.

Между тем противник утробно взревел, а я не понимал, почему он просто не отпустит Ночь, который в это время буквально разгрыз ему щеку.

— Тимофей Кондратьевич, отступайте! Отступайте! — закричал я и замахал руками.

— Не могу! Не слушается! — генерал грузно побежал ко мне, снимая с плеча ружье.

Только сейчас я заметил, что это теневик не дает глотару открыть пасть, крепко сжимая его челюсти, в которых до сих пор была его лапа.

«Назад! Ночь, отпусти, я сказал! Я тебе сделаю больно! Отпусти!»

— Жезл. Жезл давай! — генерал выхватил у меня оружие и бросился к двери.

Но не успел он отодвинуть задвижку, как Ночь отпустил Шолоха, вытащил из его пасти свою лапу и, как ни в чем не бывало, встал на прежнее место.

— Что же он сделал?! Что же он сделал? —закричал Ворошилов, когда увидел, что левая сторона черепа его бойца превратилась в кровавое месиво.

Я же впал в ступор, не зная, как на это реагировать. Все произошло буквально за несколько секунд.

В это время генерал отодвинул задвижку и намеревался зайти на площадку.

— Подождите, сначала уведу бойца, — попытался его остановить, но он не обратил на меня никакого внимания, забежал на площадку и приблизился к воющему от боли Шолоху.

— Ох ты ж… Как же он так? Ведь и зубов-то почти нет.

Я чувствовал вину за произошедшее и решил, что обязательно извинюсь, но позже. Сейчас он меня просто не будет слушать. Оставшись за решеткой и ожидая, когда Ворошилов уведет бойца, я еще раз прогнал в памяти произошедшее. Было очень странно, что Ночь не издал ни звука и не попытался освободиться, когда опасный хищник с плотным рядом острых зубов схватил его за лапу. То есть он сознательно пожертвовал своей плотью, чтобы добраться до врага.

В это время Ночь слизал кровь со своей морды и, хищно прищурившись и пригнувшись, побежал на Шолоха.

«Нет! Назад! Нельзя!»

Я побежал к двери, понимая, что жезла у меня нет. В это время генерал обернулся и увидел, как к ним бежит Ночь.

— Не сметь трогать моего бойца! — взревел он, вытянул жезл и нажал на кнопку.

Электрическая дуга вырвалась с металлического набалдашника и перекинулась на монстра. Ночь задергался, распахнул пасть, не в силах вздохнуть. Его голубые глаза, поднятые к небу, покрылись красными прожилками.

— Хватит! Вы его убьете! — я подбежал к Ворошилову и хотел отобрать у него жезл, но тут замер, увидев, как монстр начал покрываться шипами.

Темно-серые шипы с белыми остриями сделали его похожим на дикобраза. Видимо, из-за этого эффекта этот артефакт именно так и назывался.

Генерал выключил жезл, и Ночь свалился на землю. Я подошел к нему, опустился рядом с ним и заметил, что он не дышит. Контакт был слишком долгим. Мне даже стало казаться, что он умер, но тут Ночь пошевелил одной лапой, затем второй и открыл небесно-голубые глаза.

«Все прошло. Ты справился», — похвалил я и увидел, как исчезают шипы.

Между тем генерал увел Шолоха в клетку, а я отвел Ночь в амбар и снова вернулся. Генерал поливал раны Шолоха обеззараживающим раствором.

— Тимофей Кондратьевич, хочу попросить у вас прощения…

— Да брось ты, Дима. Не надо извиняться. Это бой, а не детский сад. Всякое могло произойти. Я вот тоже испугался, что чуть не убил твоего бойца. Так что мы в расчете, — он протянул мне руку, которую я с готовностью пожал.

У меня отлегло на сердце, ведь я думал, что он обвинит меня в произошедшем, а портить отношения с соседями – это дурной знак. Никогда не знаешь, что может произойти, и какая помощь понадобится.

— Тогда может за целителем Сорокиным съезжу? Пусть обследует Шолоха.

Генерал недовольно поморщился.

— Сорокин за вызов много берет. Шолох сам справится, — махнул он рукой.

— Не волнуйтесь, Сорокину я сам заплачу, — заверил я.

— Ну тогда ладно. Пусть посмотрит. Не мешало бы швы наложить, чтобы грубый рубец не остался.

Я торопливо направился к машине и вскоре остановился у калитки дома Селиверста Алипеевича. Он нехотя согласился, услышав, что нужно помочь бойцу генерала Ворошилова. Я знал, что они недолюбливало друг друга, поэтому сделал упор на то, что за выезд накину сверху процентов двадцать. Он быстро подсчитал в уме, сколько получит и согласился.

Все-таки в наше время деньги на дороге не валялись, и отказываться от них только по причине личной неприязни он не хотел.

Пока Сорокин осматривал Шолоха, мы с генералом зашли в дом и сели за стол. Расторопные слуги тут же принялись носить различные закуски и поставили в центр стола блестящий самовар.

— А я люблю по-старинке. Грызть кусок сахара и запивать горячим чаем из блюдца – вот это и есть самое что ни на есть русское чаепитие, а не какой-то там файф о клок, — последнюю фразу он произнес с жутким акцентом, но я не стал его исправлять.

Раздобревший генерал после двух чашек чая принялся рассказывать о своих приключениях в армии, но я слушал его вполуха, так как уже придумывал, как активировать следующий артефакт - «Сияющий укус». Теперь Ворошилов мне точно не позволит использовать его бойца, поэтому придется выставить Ночь на реальную арену… теневую арену.

Последующие дни я только и делал, что после работы тренировал теневика. Он у меня не только за курицами гонялся, но и за кроликами и овцами. Чем больше движения, тем лучше. По скорости он уступал булдору, но действовал по-другому. Часто он сначала внимательно следил за траекторией движения животного, а потом делал резкий рывок и мигом достигал его. Это демонстрировало, насколько он умен. Я уверен, что Шторм носился бы за кроликами высунув язык, а не продумывал, как быстрее их поймать.

Умный монстр – это хорошо и плохо одновременно. С одной стороны, он, даже получив приказ, вносил в него свои коррективы. С другой, я боялся, что наступит момент, когда он поступит не так, как я приказываю, а это означает неподчинение. Единожды не подчинившийся монстр через какое-то время может стать полностью неуправляемым.