Я вошла в дом одна после того, как Киран и Лэйк отвезли меня с выпускного. Мои родители уехали в командировку, поэтому дома было тихо и темно. Мне не хотелось оставаться одной, но позвонить было некому. Уиллоу неожиданно пришлось рано уйти с выпускного после довольно гневного телефонного звонка ее мамы. Все, что она успела сказать перед отъездом, это то, что ей нужно немедленно вернуться домой. Дэш неожиданно предложил отвезти ее, и, что еще более удивительно, она согласилась без возражений.

Я очень надеялась, что эти двое перестанут бороться с неизбежным. Это была надежда, которую я не удосужилась скрыть.

Я прошла на кухню и взяла отцовское пиво. Я предпочитала что-нибудь покрепче, но со временем мои родители стали умнее, когда в пятый раз поймали нас на краже напитков. Теперь они меняли комбинацию на двери в подвал каждую неделю.

Воспоминания о более простых временах, когда любовь была простой и новой, вторглись в мою совесть, и внезапно мне снова захотелось тех дней.

Я, не теряя времени, сбросила платье и туфли. Моя любимая пижама была разложена на кровати, поэтому я схватила ее и направилась в ванную комнату, чтобы искупаться.

Мои последние мысли перед тем, как заснуть, были: не лучше ли было мне никогда не идти на выпускной.

Некоторое время спустя холодный воздух приветствовал мою кожу, когда мое тело было поднято из еще более холодной воды. Я боролась с дезориентацией, оставшейся после сна и с ногами, которые меня несли.

— Нет, — возразила я, хотя и не совсем понимала, с чем борюсь.

— Я вижу, ты еще не научилась говорить мне «нет».

Глубокий голос прозвучал одновременно с шоком от его присутствия.

— Кинан?

Он не удосужился ответить, вынося меня из ванной в мою спальню, но я стала свидетельницей того, как его челюсть напряглась. Я также видела все его синяки.

— Что с тобой случилось? — я визжала и тряслась от холода. — Подожди, мне нужно полотенце.

Единственным ответом был удар моего тела о простыни, а когда мне удалось перевернуться, мне пришлось бороться с еще более холодным взглядом.

Кинан излучал гнев, и я знала, что сыграла в этом огромную роль. Он все еще хотел, чтобы я была той, кем больше не могла быть. Он обвинял меня не в предательстве, а в выживании. Он владел моим сердцем и всегда будет владеть, но если я продолжу быть с ним, он украдет само мое существование.

— Я уже видел все, что ты можешь предложить. Тебе не нужно полотенце.

— Да, но я была мокрая, а теперь мокрая и замерзшая.

Появилась медленная улыбка и быстрое потирание его подбородка, за которым последовало:

— Я обещаю согреть тебя достаточно скоро, — это все, что мне нужно было, чтобы поддаться страху.

— И как ты планируешь это сделать? — я спросила без надобности. Мы оба знали, зачем он пришел. Единственный вопрос заключался в том, сдамся я или нет. Я встретила взгляд Кинана и почувствовала странное чувство, что выбор придется делать не мне.

— Позже. Нам есть что обсудить.

— Что?

Он повернулся спиной и молча подошел к окну, чтобы положить руки на стекло. Его голова низко опустилась, и когда я всмотрелась в темноту, то увидела, как его плечи поднимаются и опускаются от глубокого дыхания.

— Почему? — односложный вопрос, произнесенный прерывисто, навсегда запечатлелся в моей памяти. На этот единственный вопрос было так много ответов, но, я думаю, ему нужно было знать только один.

— Потому что ты причинил мне боль… в последний раз, — добавила я. Это не было похоже на все остальные случаи, когда он причинял мне боль, и я принимала его обратно.

— Значит, для тебя это так просто, да?

— Просто? — я в мгновение ока вскочила с кровати, таща за собой простыню, чтобы не замерзнуть и сохранить некоторую скромность. — Ты думаешь, это легко?

— Мне действительно все равно, так это или нет. Обсуждение нашего расставания — последнее место в списке того, что я хочу сделать с тобой прямо сейчас.

— Тогда почему ты здесь, Кинан?

— Я хочу знать, почему ты больше не хочешь меня.

Я сжала руками простыни, чтобы не дотянуться до него. Мне хотелось прикоснуться к нему и утешить его, но потом я поняла, что именно так он всегда мог заставить меня вернуться раньше.

— Дело не в том хочу ли я тебя, — прошептала я, прежде чем позволить своему голосу ожесточиться вместе с моей решимостью. — А в эмоциональном багаже, который мне приходится нести, находясь с тобой, и том факте, что ты спал с моей учительницей и почти с каждой девушкой в Сикс Форкс.

— Отлично. — Он повернулся ко мне лицом, и на его лице появилось разочарование. — Я ее трахал. Я трахал ее и многих других безликих девушек. Я не могу сказать тебе почему, ведь я даже не могу вспомнить их имена.

— Тебе нужно уйти, Кинан. Мы закончили. Навсегда.

Когда он подошел ближе, то будто темная тень затуманила его глаза. Я была пленена им задолго до того, как он прикоснулся ко мне. Мое тело приподнялось, пока я не оказалась на цыпочках, когда он сжал мои руки сильнее.

— Я никуда не уйду. — Он смял мои губы в жестоком поцелуе, который был болезненным во многих отношениях. Простыню оторвали от моего тела и оставили кучей на полу. — И ты тоже.

* * *

НАШИ ДНИ

— Мама. Вставай.

Я почувствовала, как одеяло слетело с моего лица, и, взглянув одним глазом, увидела заговорщицкую ухмылку, сияющую ярче утреннего солнца.

— Что ты разрисовала сегодня утром? — проворчала я, изо всех сил пытаясь полностью проснуться. — Мои туфли? Стену?

— Я делала пузыри, мама.

— Что? — она спрыгнула и убежала в главную ванную. Это была единственная дверь, которую я не закрыла, полагая, что она безопасна. — Кеннеди София Чемберс. Если ты сделала то, что, как я думаю, ты сделала, у тебя будут большие проблемы, маленькая девочка.

Когда я услышала безошибочный звук плещущейся воды, то бросилась в ванную комнату. Я дважды споткнулась, пытаясь высвободить ноги из простыни. Мое сердце колотилось те несколько секунд, которые мне потребовались, чтобы дойти.

— Мама. Смотри!

Кеннеди стояла живая, здоровая и гордая рядом с большой ванной. Среди пузырей плавали различные игрушки и куклы. Некоторые даже со стуком опускались на дно. Хотя, это были не игрушки, а стук в районе моего виска. Помимо прочего, почти весь пол в ванной был покрыт пенистой водой.

— Кеннеди, что я тебе говорила о ванной?

Ее улыбка медленно исчезла, когда она заложила руки за спину. Может, она и маленькая, но она чрезвычайно умела чувствовать настроение, и судя по тону моего голоса, не было никаких сомнений в том, что я недовольна.

— Но мама, решетки не было.

— Ты знаешь мои правила, и ты могла пострадать.

— Как? — она положила руки на бедра. — Пузыри — это хорошо.

— Ой? Может, нам позвонить твоим дядям и спросить их?

Ее глаза расширились, прежде чем она закричала:

— Ты бы не стала!

— О, я бы это сделала, — прошептала я и для пущей убедительности подмигнула. — А теперь я хочу, чтобы ты пошла в свою комнату и подумала о том, что ты сделала, и, возможно, я не буду им звонить.

Она, не теряя времени, ушла с таким настроем. Жаль, что Киран и Дэш не дисциплинировали ее настолько, насколько она боготворила землю, по которой они ходили.

К сожалению, Дэш только что уехал в Германию и не собирался возвращаться еще пару месяцев. Он учился управлять семейным бизнесом, и поэтому Киран восполнил пробелы в дисциплинарном взыскании с Кеннеди.

Возможно, у меня не было недостатка в родительских качествах, но дополнительная помощь всегда была кстати, и Кеннеди лучше реагировала на своих дядюшек.

Поскольку я закончила колледж и остался только выпускной, я мысленно запланировала целый день, чтобы мы перекусили с множеством фильмов Диснея для компании, пока не вспомнила, что Кеннеди был назначен прием у окулиста. В последнее время мой ребенок часто щурился, и я забеспокоилась, что у него плохое зрение.