— Ай! — управляющий схватился за щёку и выронил дрын.

— Ты знаешь, кто я такой, холоп? Прочь с глаз моих, пока я не приказал тебя кнутом высечь. Ты знаешь, кто я такой, я спрашиваю?

— Нет, господин, прошу прощения.

Он как пёс почуял в этом пацане силу говорить и действовать подобным образом и тут же перешёл на привычный заискивающий тон

— Извините, а кто вы?

— Убирайся, я сказал, что непонятного?

— Сию минуту, господин.

Управляющий отбежал в сторону и Хрюша, держа нос вверх, пошёл прямиком к Джонсону.

— Вы владелец этой фермы? — спросил он.

— Я, звать меня Джонсон, а с кем имею честь говорить? — спросил ошарашенный Джонсон, который только что видел, как отлупили его управляющего.

Хрюша ответил не сразу. Посмотрел на низкое хмурое небо, с недовольным лицом прошёлся по двору, распугивая куриц. Остановился возле котелка на огне, где варилась каша для собак. Снял крышку, жадно принюхался, зачерпнул пальцем и снял пробу, пока Джонсон остался стоять позади в лёгком полупоклоне.

— Меня зовут Себастьян Уильям фон Беттенштон, — наконец сказал Хрюша, — я сын графа Беттенштона и наследник его земель.

— Я сразу понял, что вы благородный господин, — кланяясь гораздо ниже прежнего, ответил Джонсон, — это сразу видно по вашей дородной фигуре настоящего сира.

— Именно так, — сказал Хрюша и кашлянул.

— Что привело вас сюда, милостивый господин граф? — поинтересовался Джонсон.

— Со мной приключилось пренеприятнейшее событие, — сказал Хрюша и снова кашлянул. — Я направлялся в войска нашего славного короля Георга, чтобы принять участие в грядущих битвах. Увы, планам моим суждено не было сбыться. Кровожадные разбойники напали на мой отряд и всех перебили. Я сумел убить всех бандитов, но мои кони пали, а меч сломался. Последнего из коварных врагов я убил вот этими самыми голыми руками.

Сказал он, подняв вверх пухлые ладошки.

— Какой кошмар, — Джонсон всей своей фигурой выражал максимальную скорбь этому ужасному инциденту. — Здешние места кишат лихими людьми. Надеюсь, вы не поранились?

— Отнюдь, кха-кха. Но теперь мне нужна новая телега с парой лошадей.

Джонсон заёрзал.

— Сочувствую вашей беде, но боюсь...

Хрюша топнул ногой.

— Бояться вы будете, когда узнаете мой гнев. Вижу, вы человек низкой натуры, Джонсон. И всё, о чём вы радеете, так только о том, насколько сильно набита ваша мошна, не так ли?

— Ну что вы, милорд, я никогда бы... я нет... всё, что было бы в моих силах... но...

— Никаких «но», я сказал, кха-кха. Раз вы столь подлы и мелочны, я поговорю на вашем языке. На языке корысти и алчности, Джонсон. За телегу и пару лошадей я заплачу золотом.

С этими словам Хрюша демонстративно тряхнул кошельком, привязанным к поясу. Джонсон оценил, насколько сочно громыхнул кошель, и облизнулся.

— Разумеется, разумеется, всё для победы нашего короля, да продлят боги его дни. С радостью.

— Прекрасно. Наконец-то. Хватит трепаться, прикажите выкатывать телегу и запрягать лошадей. Да пошевеливайтесь, я не собираюсь, кха-кха, торчать здесь целый день. Ваши никчёмные старания будут оплачены по достоинству.

Джонсон свистнул и управляющий тут же подскочил.

— Приготовь телегу и пару лучших лошадей для нашего благородного гостя, да пошевеливайся, он не собирается торчать здесь целый день.

С поклоном управляющий удалился отдавать приказания, и не прошло и двух минут, как из сарая выкатили телегу, запряжённую двумя отличными жеребцами. Хрюша с недовольной миной походил вокруг, ощупал колеса, похлопал лошадей по загривку, залез в телегу, попрыгал в ней.

— Что ж, она годится только чтобы покойников на ней возить на погост, но раз в такой дыре это у вас считается лучшей повозкой, выбирать не приходится. Проводите-ка меня в дом и налейте мне чашку горячего вина, проклятый кашель совсем доконал. После этого, я так и быть, расплачусь с вами за это жалкое подобие транспорта.

Джонсон щёлкнул пальцами и управляющий снова подскочил в неизменном полупоклоне.

— Сию минуту, господин, прошу вас, следуйте за мной.

Они зашли в дом, а Джонсон остался на крыльце потирать руки в предвкушении лучшей сделки в своей жизни. Сколько можно содрать с этого толстого лопуха? Три золотых? Может пять? Лучше попросить сразу десять, а дальше обливаясь слезами скинуть скинуть-таки цену до семи? От такого возможного внезапного богатства у него даже слегка закружилась голова.

— Боги в помощь, — окликнули его.

Джонсон повернулся и побледнел. Во дворе его усадьбы стояли двое мужчин. Лица их закрывали платки, а на белых нарукавных повязках красной краской была изображена змея, обнимающая столбик монет — известный знак служителей ордена медиков.

— Что вас сюда привело?

Медик с длинными золотистыми волосами поклонился.

— Нас привёл сюда долг службы. В соседней деревне вспышка бубонного кашля.

— Бубонного кашля?

Джонсон побледнел ещё сильнее.

— Именно так. Очень страшное заболевание. Всё начинается безобидно, пострадавший просто сначала кашляет немного. Потом у него идёт кровь из ушей, он покрывается наростами и чувствует похотливое влечение к животным. Несколько дней заболевший проводит в безумной извращённой противоестественной оргии, а потом кряк! И всё, поминай как звали.

Лекари одновременно осенили себя знаком пятерых.

— Очень страшная болезнь, — подхватил второй. — И лекарства пока не предвидится. Мы ходим и забираем всех, у кого есть похожие симптомы. У вас здесь как, всё в порядке? Никто не кашляет?

— Нет, — соврал Джонсон осипшим голосом.

— А вы, как себя чувствуете? Всё хорошо? В горле не першит? Вон та овечка не кажется странно привлекательной?

— Нет, — сказал Джонсон и призадумался, силясь понять, не врёт ли он сам себе.

— Что здесь, собственно, кха-кха, происходит, — спросил Хрюша, выходя на крыльцо с чашкой дымящегося вина.

— О боги! — вскричал длинноволосый. — Он кашляет! Коллега, хватайте его!

Низкий лекарь вытащил мешок и накинул его на голову «сэру фон Беттенштону», пока тот отчаянно бранился и размахивал руками. Блондинистый схватил фермера за рукав.

— Быстрее, счёт идёт на секунды, к чему он прикасался?

— Только вот к телеге той и лошадям, — сказал смертельно бледный Джонсон.

— О нет, теперь они все тоже заражены. Мы должны их забрать. Придётся всё это сжечь, немедленно. Коллега забирайте всё, нет времени рассуждать.

Низкий лекарь запихнул орущего толстяка в телегу и запрыгнул на козлы, взяв вожжи. Блондин оглянулся.

— Чёрт возьми, кажется, этот кашлюн трогал ещё вот тот котелок с кашей.

Он подлетел к котелку и ловко сняв его с огня, помчался и запрыгнул в телегу.

— Трогай! Запомните, фермер! Есть только один шанс не заболеть! Молитесь не менее возьми раз в час, вместо обеда, и отхлещите себя крапивой по голым ягодицам. Это единственное спасение! Единственное!

Последние слова его заглушил скрип колёс удаляющейся телеги.

— Неси крапиву, — сказал управляющему бледный трясущийся Джонсон.

— Хрюша, ты гений, — сказал Блонди, передавая по кругу котелок с кашей, — это сразу было понятно, у тебя башка здоровая, как у барана, так что мозгов в ней должно быть о-го-го.

— Приятно услышать от тебя что-то приятное.

— Я сыт, а значит доволен, а когда я доволен, хорошо должно быть всем вокруг, — ответил Блонди хлопая себя животу. — Как говорится, любой каприз, за вашу кашу.

— Щедрый ты человек, Блонди, — сказал Генри, — даже слова доброго не жалко для друзей.

— Именно так. Цени мою щедрость, пока я жив.

— Если мы не найдём алмаз, в существование которого я верю так же, как в существование единорогов, жить нам осталось не очень долго.

-Ну, значит, начинай ценить меня быстрее и сильнее.

Телега продолжала катиться по разбитой дороге. Каша в котелке быстро закончилась и Блонди, сказав, что ни к чему им такие улики, закинул его в кусты. Генри ответил, что вряд ли сейчас Джонсон бежит по дороге и проверяет все встреченные телеги, на предмет его личного котелка. Тогда Блонди ответил, что фермер, может до сих пор хлещет себя крапивой и просит увезти крупный рогатый скот куда подальше, чтобы не рисковать подвергнуться блудливым помыслам, да то только зачем рисковать? С этим начал спорить Хрюша, утверждая, что котелок всегда мог пригодиться и в хозяйстве и в путешествии... Так за легкой сытой перебранкой они продолжали свой путь, пока впереди не показалась пешая колонна. Генри привстал на козлах и прищурился.