— Я помочь хотел, а ты опять обзываешься.

— Да ладно, я не со зла, говори, давай.

— Можем сделать порох.

— Порох? Это ещё что за дрянь такая?

— Фейерверки видел на ярмарке?

— Видел, конечно.

— Ну вот, они сделаны из пороха.

Блонди явно не понимал, к чему разговор.

— Зачем нам устраивать для них это яркое весёлое представление из огненных искр? Компенсируем им украденное золото?

— Да нет же. Порох, когда попадает в огонь, взрывается. БАБАХ! И все вокруг оглушены. А нам только того и надо, да? Оглушить их, сбить с толку, чтобы не сопротивлялись.

Генри уважительно покачал головой.

— Хорхе, ты гений. Ты правда сможешь сделать порох?

Хрюша, смущённый, что привлёк слишком много внимания, покраснел.

— Ну да. Думаю, что смогу. Я читал об этом в книгах. Рецептура не слишком сложная. Хотя, конечно, придётся повозиться, показать свои навыки в этом. Дельце непростое. Опасное. Ответственное.

— Короче, ты справишься или нет?

— Справлюсь.

— Для этого, надеюсь, не нужна кровь единорога-девственницы, собранная в полнолуние у подножия горы, а сам этот твой «порох» не должен вызревать ещё тридцать лет и три года? Напоминаю просто, что у нас на всё про всё несколько дней.

— Нет, — Хрюша посчитал что-то в уме. — За два дня, наверное, справлюсь. Все необходимы ингредиенты достать довольно просто, надо только пройтись по лавкам. Вся сложность именно в изготовлении. В алхимическом ритуале. Требующем точности, выверенности, правильности измерений и пропорций. Вся суть не в элементах, которые валяются без толку у бакалейщиков, а в познании, силе разума, коей я овладел в книгах.

— Слышь, Хрюша, ты меня пугаешь. Нам порох нужен, напугать кучку бандитов, а не захватывать всю землю, ты давай там, сбавь немного накал.

Хорхе сел на место, испуганный собственной реакцией.

— В общем, да, сделаю для нас немного пороха за пару дней.

— Отлично, тогда сразу с утра займись главное, дяде Маку на глаза не попасться.

Блонди был явно недоволен.

— Не хватает нам чего-то в этом дерзком плане. Войти с шумом и грохотом это правильно, но они как оклемаются, сразу в атаку перейдут. А зачем оно нам? Правильно, незачем. Надо бы их обескуражить, но сразу дать понять, что сопротивляться смысла нет.

— Как же этого добиться?

Блонди почесал нос.

— Оденемся стражниками.

Генри подумал было, что он шутит, но Блонди был явно серьёзен.

— Зачем? Где мы вообще возьмём форму городских стражников?

Блонди только плечами пожал.

— Идея, знаешь, не глупее любой той, что мы сегодня вечером уже слышали. Ты представь сам. Они видят стражников, у них сердце в пятки уходит. Никакой мысли о сопротивлении, как если бы мы были какими-то бандитами. Сразу БАХ хрюшин порох и всё, берём их тёпленькими.

Хрюша кивнул.

— Согласен. Звучит очень разумно. Плюс к тому, это отведёт от нас подозрения. Они будут думать, что их городская стража ограбила, а не мы.

Генри призадумался.

— Да какая нам-то с этого разница, кого они искать будут? Нас и след простынет к тому моменту.

Блонди поднял указательный палец.

— Наш приятель хоть и толст, как замешанное тесто, но говорит дело. Мало ли что, а пустить этих дурачков по ложному следу в целом не помешает.

— Чёрт с вами, соглашусь, идея насчет формы стражников хороша, только где мы возьмём эту самую форму.

— Ах, ну, это-то самое простое, — ответил Блонди, — ты её в карты выиграешь.

— Выиграю?

— Именно. Хрюша вон, изготовит порох. Я займусь разведкой. А ты достанешь форму.

При мысли о картах, Генри казалось, что он тонет на ровном месте.

— Почему это не ты её выиграешь, а я займусь разведкой?

— Потому что я и в карты-то играть не умею, — резонно ответил Блонди. — А ты у нас спец. Видел пьяного Вилли? Наш клиент. Раскидаешь с ним в картишки и всё. Подпоишь там. На утро он и не вспомнит, куда форму дел. Всё, ребятки, планы у нас намечены, а сейчас давайте спать.

Весь следующий вечер Хрюша возился с какими-то дурно пахнущими порошками, а Блонди, высунув язык от усердия, склеивал сломанный арбалет.

— Хрюша, — подал он голос, — если эти твои чертовы штуки взорвутся у тебя прямо в руках, или там меня в жабу превратят, или ещё чего, клянусь, я тебе и в загробном мире буду являться, и доставать тебя за то, что ты сделал.

— Всё в порядке будет, — буркнул Хрюша, хотя по его бледному виду было не похоже, что он уверен в своих словах.

Пьяный Вилли был живой достопримечательностью трактира «У дядюшки Мака». Вечно пьяный, с огромным сизым, как слива, носом, и длинными вислыми усами до груди. Трудно сказать, сколько ему было лет. Как все матёрые пьяницы, он заспиртовался где-то в возрастном промежутке от сорока до семидесяти.

— Очень, очень хороший человек, — говорил о нём дядюшка Мак. — Никогда в жизни его трезвым не видел, всё время пьёт, да продлят Боги его дни и глубину его кошелька.

Генри вдохнул, выдохнул и, наконец, набрался смелости подойти к Пьяному Вилли. Тот, как обычно, сидел в одиночестве за угловым столиком и что-то бормотал себе под нос.

— Чё надо, — пробурчал он, глядя мутными раскосыми глазами на Генри.

— Здравия желаю, господин лейтенант, — сказал Генри.

— Я сержант, — буркнул Вилли, но гордо выпрямился, насколько ему позволяли сутулые плечи и пивное пузо, — так чего надо?

— Просто хотел угостить вас пивом, господин капитан, за вашу тяжёлую службу по сбережению нашего покоя.

Вилли подёргал себе за усы и отряхнул пыль с мундира, хотя давным-давно въевшиеся алкогольные пятна никуда не делись.

— Что же, раз ты такой вежливый, неси своё пиво.

Генри с поклоном отошёл и вернулся с двумя кружками пива.

— Ваше здоровье, господин майор.

Прежде, чем Генри успел поднести ко рту кружку, Вилли одним глотком выпил свою. Генри немного отпил и принёс гвардейцу новую выпивку. На вторую у него ушло немного дольше и пришлось бежать за третьей. На третьей Вилли резко развезло и он начал покачиваться над столом.

— Когда-то, когда то и меня вела дорога приключений, но потом стрела попала мне в колено...

— Вы так интересно рассказываете, господин генерал, не хотите ли немного перекинуться в картишки?

— Разливай, — махнул рукой Вилли, продолжая не начатый разговор. — И я подумал, ну должно быть ветер? Или, ик, крысы, нету же ничего. А утром, ба! Всех поубивали, один я живой. Ну, вот меня-то они, сволочи, и попёрли.

— На что сыграть желаете? На интерес только дети играют, господин маршал. Мне бы вот пару сапог, мои прохудились, хуже некуда.

Вилли кивнул и снял обувь. Через две раздачи всё было кончено и сапоги, смердящие, как покойник, перекочевали на сторону стола Генри.

— Мимо меня, — продолжал бормотать Вилли, — ни одна сволочь проскочить не могла без бумаг!

Сказав это, он махнул рукой и скинул куртку на стол.

— Раздавай, щенок, сейчас я тебе покажу, как играют настоящие королевские гвардейцы!

Уже через минуту и куртка сменила владельца.

— А я ему говорю, ты даже не гражданин, скотина! — пьяный Вилли, кажется и вовсе уже не замечал, что играет в карты, а одежды на нём всё меньше и меньше. Генри уважительно кивал небывалым приключениям Вилли, почёсывая грудь под распахнутым мундиром городской стражи.

— Всё, или ничего, господин министр?

Вилли потёр руки и стянул форменные портки, сложив их на стол.

— Раздавай, демон.

Когда Генри показал трёх валетов, Вилли секунду окосело глядел на карты. Потом поднял глаза на Генри и спросил.

— Где я?

Затем упал лицом в стол, громогласно захрапев. Генри подхватил его сапоги, штаны, и ушёл обратно на чердак.

Непроглядная ночь, опустившаяся на город, вот-вот грозила смениться рассветом, и троица друзей, до рези в глазах высматривающая дом на улице Гончаров, закончила свой дозор.