— Почему это только десятую долю, — возмутился Хрюша.

— Привыкай, поросёнок, жизнь вообще несправедливая штука. Будешь себе лежать на дороге, да похрапывать, пока мы с Генри за тебя всю грязную работёнку делать будем.

— Это нечестно, — продолжал ныть Хрюша.

— Хорхе, да успокойся, он шутит, всё мы поровну поделим, — не выдержал Генри, которого и без этих пререканий бил нервный озноб.

— Вот из своей доли и отдавай хоть половину, хоть вообще всё, мне дела нет, а свои три четверти я заберу.

— Какие три четверти? Это вообще не так считается, — возмутился Хрюша.

— Ох, опять ты со своей наукой лезешь, министр финансов ты королевский. Отстань уже. Маски ты принёс?

— Принёс, — обиженно буркнул Хрюша и достал из-за пазухи три белые маски.

— Ты зачем три маски сделал? — спросил Блонди.

— А сколько надо было, нас же трое?

— Тебе маска не понадобится.

— Как это «не понадобится»?

Хрюша разволновался так сильно, что Генри на секунду испугался, подумав, что приятеля сейчас удар хватит.

— Вот так. Что, по-твоему, подумает наша невинная жертва, увидев на дороге мертвого хряка с тряпкой на лице? Очевидно, что ты чумной больной, и даст шпоры коню, смекаешь? А нам надо что? Чтобы он остановился, правильно, умница.

— Но ведь он же меня запомнит в лицо, — лепетал Хрюша. — А маски нам нужны, чтобы никто никого потом не узнал. Вы же с Генри в масках будете?

— Не переживай, хрюндель, — Блонди потрепал Хрюшу по щеке. — Такого здоровенного хряка, как ты, узнать можно с расстояния в милю, не каждый день увидишь кабана на двух лапах. Тебя что в маске, что по ноздри в плаще опознают.

— Эй-эй-эй, мы же так не договаривались, — продолжал ныть Хрюша.

— Да мы вообще никак не договаривались, — спокойно ответил Блонди. — Тебе только маски надо было сделать для нас с Генри. Вообще, если тебе так будет спокойнее, ну не знаю, измажь лицо грязью, там, издалека будет не заметно и лицо твоё не узнать.

Хрюша горестно вздохнул, а Блонди тем временем взял у него маску, развернул и напялил себе на голову.

— Это, блин, что такое, чёрт тебя подери? — спросил он.

Безбожно криво сшитая маска сидела на нём, как седло на козе. Неаккуратные прорези в бывшей наволочке были разного размера, во все стороны торчали нитки, а сама маска была безобразно перекошена до такой степени, что в одной дырке для глаз торчала бровь, а во второй нос.

— Слушай, — обиделся Хорхе. — Я тебе кто, швея белошвейка, что ли? Я же тебе говорил, не умею я шить, ну, как получилось, так и сделал, вот.

— О великие боги, дал же мне Неназываемый таких криворуких подельников. Следовало бы догадаться, что у тебя руки только под твой мелкий стручок заточены.

— Не нравится, отдай маску мне, а сам вон, иди лицом свети, — всерьёз обиделся Хрюша и губы у него задрожали.

— Да ладно, ладно не ной, нормально получилось, научишься ещё. В тюрьме нынче, говорят, прежде чем повесить, работать заставляют, чтобы ты, стало быть, своим благородным трудом заранее оплатил тяжёлый труд палача. Ну а ты, стало быть, уже на верном пути, будешь шить корсеты для дам, в ожидании последнего танца, так сказать.

Хрюша побледнел так, что стал одного цвета с грязно-серой наволочкой.

— Да шутит он, шутит, Хорхе, успокойся, — как можно ласковее сказал Генри, будто пытаясь успокоить норовистую лошадь, — всё нормально пройдёт, никого не повесят.

— Ага, — сразу подхватил Блонди, — ещё не сделали такую прочную верёвку, что могла бы выдержать вес такой туши, как наш Хрюшка-головорез.

— Слушай, Блонди, — всерьёз разозлился Генри, — ты всегда себя ведёшь, как такой козёл или у тебя сегодня звёзды сошлись?

— А что? — пожал плечами Блонди. — Шутки это всегда полезно, на святое дело идём, братушки, грабить богатых, чтобы помогать бедным. Бедный здесь только я, что с вами балбесами связался, но это неважно, сегодня к вечеру я буду пьян, богат и обнимать чьи-нибудь сладкие прелести.

Он выбрал из трёх масок одну более-менее ровно сшитую и кое-как примостил её на голове так, чтобы глаза попали напротив прорезанных отверстий. Вторую маску забрал Генри и молча её надел, раздражённый болтовнёй Блонди. Признаться честно, ему было страшно до дрожи в коленях, однако он не пытался себя успокоить за счёт того, чтобы постоянно травить Хрюшу.

— Так, — глухо пробубнил сквозь ткань наволочки Блонди. — Все помнят свои роли? Или надо было раз десять порепетировать и потренироваться, прежде чем идти на столь простое дело?

— Помним-помним, за дураков нас не держи, — ответил Генри, думая только о том, как не задохнуться сквозь плотную ткань.

Хрюша тем временем старательно размазывал по лицу дорожную грязь. Больше всего он теперь походил на пьяного трубочиста, который не дошёл до дому и упал, как подкошенный, челом в грешную землю. Блонди скептически посмотрел на это, сокрушённо покачал головой, но слава богам, хотя бы на этот раз промолчал.

По дороге послышался мерный стук копыт.

— С богом, девчонки, и запомните, того кто попадется не ждём и не выручаем, максимум посадим потом цветы на могилку.

С этими ободряющими словами он прыгнул на обочину и спрятался за стволом дерева. Генри, ругаясь себе под нос, залез в кусты и затих. Хрюша продолжал суетиться, мгновенно забыв все наставления Блонди.

— Ложись, чёрт тебя подери, и просто не дёргайся, — послышалось злобное шипение из-за ствола дерева.

Хрюша лёг на живот, раскинув во все стороны руки и ноги, как упавшая звезда.

— О боги, ляг ты нормально, — снова раздалось из-за дерева.

Хрюша торопливо перевернулся на спину, положив одну руку на лицо, а другую театрально отбросив в сторону, походя на деву, изображающую приступ головной боли.

— Боги, послала же судьба напарничков, — снова раздалось из-за дерева, но времени на новые позы уже не оставалось, так-как из-за поворота дороги показался всадник. Высокий широкоплечий мужчина на белом коне беззаботно ехал, насвистывая песенку. К седлу его был приторочен меч, а большой мешок сзади громко и приятно позвякивал. Если там деньги, то это же целое состояние, подумал Генри, и от жадности у него даже скрутило живот.

Увидев перед собой лежащего Хрюшу, который так отчаянно притворялся человеком без сознания, что изо всех сил жмурил глаза, что было видно даже Генри из кустов, мужчина остановил коня. Почти минуту рыцарь вдумчиво рассматривал лежавшее тело. Изогнул бровь и оглядел окрестные кусты. Генри задержал дыхание. Казалось, всё кончено, их план раскрыт и всадник сейчас переедет бедного Хрюшу, но нет. Рыцарь только вздохнул, потёр пальцами выбритые виски, покачал головой и слез с коня. Мужчина склонился над лежащим Хорхе.

— Ты в порядке, дружок? — спросил он спокойно.

Увидев, что всадник спешился, бешено заорав, из-за ствола дерева выпрыгнул Блонди, размахивая дубиной. Генри в секунду забыл все наставления, так что тоже закричал и выскочил из кустов. Точнее попытался выскочить, потому что сразу же в них запутался, споткнулся, почти упал, и ему пришлось продираться сквозь ветки, как медведь через бурелом. Хрюша вскочил на четвереньки, отбежал на пару ярдов и вынул из-за пазухи мясницкий нож, вытянув его в сторону всадника обеими руками.

Мужчина даже не шелохнулся, заинтересованно разглядывая это представление. Блонди наконец перестал орать и повисла тишина, нарушаемая только ленивыми всхрапами коня. Друзья нервно переглянулись.

— Кошелёк или жизнь! — наконец истерично заверещал Хрюша.

— Подождите, — рыцарь огляделся, — это что, ограбление что ли?

— Да, — полувопросительно ответил Хрюша.

— Ужас какой, — спокойно ответил рыцарь. — Очень страшно, честное слово. Особенно твоя рожа грязная. Прямо жуть.

— Блонди, сделай что-нибудь, — простонал Хрюша.

— Не называй моё имя, балбес!

— Ага, — сказал рыцарь, — ты, стало быть, Блонди, а тебя как зовут?

Спросил он, поворачиваясь к Хрюше.

— Не... не ваше дело, сир.