В целом за годы Великой Отечественной войны Ким Филби передал советской разведке большое количество важной информации о вооруженных силах Германии, а также об отношении к СССР союзников по антигитлеровской коалиции. В частности, с помощью данных, полученных разведкой, в том числе и от Филби, Москва была в курсе попыток немцев вести сепаратные переговоры о мире с США и Англией (1942 год — Анкара, 1943 год — Стокгольм и Ватикан, 1944—1945 годы — Берн, Швейцария).

От Филби поступала подробная информация о британских разведчиках, забрасываемых в СССР. По его наводкам перехватывались диверсионные группы на грузино-турецкой границе, полученная от него информация помогла предотвратить высадку американского десанта в Албании. Ким оказывал реальную помощь и советским разведчикам, которые оказывались на грани разоблачения в Англии.

Даже не искушенному в делах разведки человеку не составит большого труда понять, какую ценность представляла для органов государственной безопасности и правительства СССР поступавшая от Филби в годы Великой Отечественной войны информация, благодаря которой удавалось срывать многие замыслы спецслужб США и Великобритании, обезвреживать забрасываемых на нашу территорию агентов и диверсантов. Очень точно сказал об этом друг Филби, бывший сотрудник СИС, впоследствии известный писатель Грэм Грин: «Когда Филби достиг вершины своей карьеры, любая инициатива разведок Запада была заранее обречена». Филби внес немалый вклад в победу над гитлеровской Германией.

А в официальных материалах внешней разведки нашей страны по данному поводу указывалось: «От Филби в Москву на постоянной основе шла важнейшая информация. Дешифрованные англичанами детали операций немецкого абвера, планы западных союзников в отношении открытия Второго фронта, а после окончания войны — по созданию антисоветского альянса и многое другое».

Однако Филби, когда его спрашивали, что было самым главным, всегда отвечал одним словом: «Прохоровка». Он имел в виду переданную в СССР военно-стратегическую и техническую информацию о подготовке немцев к танковой битве на Курской дуге, от исхода которой во многом зависел, собственно, и исход самой войны.

Ким не только сообщил, что немцы будут делать ставку на свои тяжелые танки, но точно указал на деревню Прохоровку как место основного удара. Этим сведениям поверили, провели необходимую подготовку и... результат известен.

Зимой 1945/46 года Филби посетил Францию, Грецию, Германию, Швецию и Италию, где информировал резидентов о планах работы 9-го отдела СИС и задачах в этой связи резидентур британской разведки. Подробные отчеты об этой работе своевременно поступали в Москву.

В августе 1945 года Филби оказался на грани провала.

Полковник НКГБ Константин Волков, работавший под прикрытием должности вице-консула советского посольства в Стамбуле, принял решение уйти на Запад. Он вошел в контакт с работавшими там под дипломатическим прикрытием английскими разведчиками и обратился к ним с просьбой предоставить ему и его жене политическое убежище в Англии.

В поддержку своей просьбы Волков пообещал позже сообщить информацию о деятельности одного из подразделений НКВД, в котором он якобы раньше служил. Волков также заявил, что располагает сведениями о советских разведчиках, действующих за границей, и, в частности, знает имена трех из них, которые находятся в Англии: двое работают в Министерстве иностранных дел, а третий является сотрудником контрразведывательной службы СИС в Лондоне.

Волков настойчиво потребовал, чтобы сообщение о его просьбе было направлено в Лондон дипломатической почтой, а не передавалось телеграфом, так как русские, по его словам, раскрыли ряд английских шифров. Одновременно он предупредил о нежелательности и в дальнейшем телеграфной переписки по этому делу.

Английское посольство учло предостережение Волкова и направило материалы о его предложении в Лондон «малой скоростью», то есть почтой. Прошло более недели после обращения Волкова, прежде чем документы английского посольства оказались в Лондоне и легли на стол «компетентного лица» в СИС, которым оказался Ким Филби. Тот сразу же понял всю опасность ситуации: скорее всего, Волков имел в виду самого Филби и его коллег по «пятерке» — Бёрджесса и Маклина.

«Я отверг мысль о том, чтобы представить обращение Волкова как провокацию и посоветовать действовать осторожно, — вспоминал позже Филби. — Это могло скомпрометировать меня в дальнейшем. Единственный выход был в решительных действиях. Я заявил шефу, что дело может оказаться чрезвычайно важным и мне потребуется некоторое время, чтобы провести необходимую проверку и дать соответствующие рекомендации к действию. Шеф согласился, приказав мне на следующее утро изложить свое мнение, а пока хранить документ у себя».

20 сентября 1945 года Филби информировал сотрудника лондонской резидентуры НКГБ, что сотрудник стамбульской резидентуры НКГБ Волков намеревается передать англичанам за крупное вознаграждение и предоставление политического убежища документальную информацию о том, что советская разведка имеет двух агентов в Министерстве иностранных дел Великобритании, а третий агент является начальником контрразведывательной службы в Лондоне. В тот же вечер в Москву ушло срочное сообщение особой важности, а оттуда не менее срочное — в стамбульскую резидентуру.

Учитывая, что Волков потребовал вести переписку по его делу только дипломатической почтой, а на это требовалось дополнительное время, руководство СИС приняло решение направить в Стамбул на встречу с ним своего представителя. Таким представителем в конечном итоге стал Филби. Однако на различные согласования потребовалось дополнительное время, и только через три дня после поступления в Центр документа из Турции Филби занял место в самолете, вылетавшем в Стамбул через Каир.

Когда Филби прибыл в Стамбул, чтобы по поручению своего лондонского начальства разобраться с делом на месте, Волкова там уже не оказалось. Советская разведка сработала оперативно и четко.

В своей книге «Моя тайная война» Ким Филби писал об этом: «На обратном пути я набросал доклад шефу, в котором описал подробности провала моей миссии. В нем, разумеется, содержалась моя версия исчезновения Волкова. По этой версии провал произошел по вине самого Волкова, поскольку он сам настоял на том, чтобы переписка велась только почтой... Русские имели возможность разоблачить его. Его кабинет и квартира наверняка находились на прослушивании. Возможно, заметили, что он и его жена очень нервничают. Наверняка он выдал себя своим поведением или же много пил и болтал лишнее».

Ким Филби и его товарищи по «Кембриджской пятерке» после этого случая успешно работали еще много лет.

К новому, 1946 году Филби был награжден орденом Британской империи — третьим по важности в иерархии британских наград. Филлип Найтли в этой связи подчеркивал: «Это открывало перед ним перспективы дальнейшего продвижения по службе — высшие служебные эшелоны СИС теперь были открыты перед ним».

Однако значительно позже Ким Филби, отвечая на вопрос Найтли, как он расценивает возможность своего назначения на пост начальника разведки, признался: «Честно, я не думаю, чтобы когда-либо стал шефом разведки. После ухода Мензиса в отставку я бы значительно пододвинулся в очереди на пост начальника СИС. Но не думаю, что я бы получил его, главным образом потому, что я не являюсь хорошим “бюрократом”. Но у меня были хорошие шансы стать первым заместителем или просто заместителем директора СИС».

В начале 1946 года Филби решил серьезно взяться за упорядочение своей личной жизни, чтобы соответствовать образу ответственного профессионального сотрудника британских спецслужб.

Главная проблема заключалась в том, что официально он был все еще женат на Литци (то есть был двоеженцем). И хотя Айлин взяла себе фамилию Филби, считалось, что их трое детей были рождены вне брака. А для профессионального сотрудника разведки, строящего планы карьерного роста, это могло явиться серьезным препятствием.