Позднее сама Литци так вспоминала об этом, правда, упирая на некоторые моменты, обговоренные ранее с Кимом на случай, если ее будут расспрашивать о нем: «Я впервые встретила Кима, когда он, только что закончив Кембриджский университет, приехал в Вену для изучения немецкого языка. Он остановился на квартире моих родителей, иногда из дома мы выходили вместе. Ким придерживался крайне левых, прогрессивных взглядов. Я была членом нелегальной в то время коммунистической партии, работала в подполье. Ким мне очень нравился, и мы стали жить вместе. Полиция выслеживала активных коммунистов, и вскоре я обнаружила, что она напала на мой след. Одним из путей избежать ареста было заключение брака с Кимом, получение британского паспорта и выезд из страны. Как раз это я и сделала. Я не могу сказать, что это был полностью брак по расчету, но в его основе лежали расчет и чувство».

В мае 1934 года Филби с женой выехал на мотоцикле в Лондон через Париж. Молодые остановились в доме матери Кима Доры, которая, кстати, их брака не одобрила, считая, что ее сын «попался на крючок», хотя Ким объяснил ей причины своей женитьбы. В письме мужу Сент-Джону, проживавшему в то время в Джидде (Саудовская Аравия), Дора отмечала: «Ким разрушил свое счастье: Литци хороша собой, но у нее трудный характер и она настроена командовать». К удовлетворению матери Кима, его брак с Литци просуществовал недолго.

Вернувшись в Лондон, Филби первым делом посетил штаб-квартиру компартии Великобритании, которая к тому времени находилась на нелегальном положении. Ким рассказал о своем участии в восстании пролетариата в Австрии, другой партийной работе. Ему было рекомендовано зайти через полтора месяца, поскольку эти сведения требовали перепроверки.

Эти шесть недель стали, пожалуй, поворотными в судьбе Кима Филби. Он так никогда и не стал членом компартии, оставаясь всю жизнь коммунистом.

К тому времени Филби уже некоторое время находился в поле зрения советской внешней разведки. Позже он вспоминал: «К счастью, еще до того, как закончился этот шестинедельный период, меня нашла одна моя знакомая по Австрии и предложила встретиться с одним очень важным человеком, который может меня заинтересовать». Имя этой знакомой было Эдит Тюдор-Харт, она работала на советскую разведку и одновременно являлась успешным публичным фотографом, чьи работы хранятся в национальных музеях многих стран.

Имя Эдит Тюдор-Харт стало широко известно в Англии в начале 1930-х годов благодаря фотографии «Девочка у витрины кондитерской». Как фотографа ее всегда привлекала социальная тематика: она фотографировала детей из бедных семей, бездомных, демонстрации, убогие дома лондонских трущоб. Ее брат Вольфганг Сушицки также стал известным британским фотографом.

Эдит Тюдор-Харт (в девичестве — Сушицки) родилась в 1908 году в Вене в семье социал-демократа, издателя и владельца книжного магазина. В доме всегда царил революционный дух. Поэтому события Октября 1917 года в России в семье были встречены с восторгом.

Эдит училась в Баухаусе — популярном институте дизайна и архитектуры. Именно в то время она стала убежденной коммунисткой, а в 1929 году вступила в компартию. В период учебы в институте девушка познакомилась с Арнольдом Дейчем (Стефаном Лангом, «Стефаном»), который привлек ее к работе на Коминтерн, а затем — на советскую разведку.

После окончания института Эдит, к удивлению родных, не стала фотографом, а несколько лет проработала воспитательницей в детском саду. Филби познакомился с Эдит в период пребывания в Вене. Она была близкой подругой и соратницей по партии Литци Фридман. Общаясь с молодым англичанином в период обострения политической ситуации в Вене, Эдит смогла в деле увидеть и оценить его потенциальные качества.

В начале 1930-х годов Эдит познакомилась с будущим мужем — британским аристократом, врачом Алексом Тюдор-Хартом, симпатизировавшим Коминтерну. В 1933 году молодые люди зарегистрировали брак в венском консульстве и вскоре выехали в Великобританию. Коммунистка и еврейка по национальности, Эдит уже успела побывать в венской тюрьме, и эмиграция фактически спасла ей жизнь. Переехав в Лондон, она стала активно публиковать свои фотоработы в английских журналах и газетах.

В Лондоне Эдит восстановила связь с Арнольдом Дейчем и стала выполнять обязанности агента-связника действовавшей там нелегальной резидентуры ИНО ОГПУ. Одновременно Дейч поставил перед ней задачу по изучению возможных кандидатов на вербовку среди представителей местной интеллигенции. Именно она предложила Дейчу для привлечения к разведывательной работе нескольких членов будущей «Кембриджской пятерки».

Эдит Тюдор-Харт скончалась в 68 лет.

Утверждают, что в британской контрразведке имеется солидное досье на Эдит Тюдор-Харт, хотя она ни разу ее не арестовывала. Некоторая часть материалов из этого досье была рассекречена в конце августа 2015 года и опубликована в открытой печати. Но в современной Англии эту женщину всё чаще вспоминают как фотографа, неравнодушного к социальным общественным проблемам. Одна из последних значительных выставок работ Тюдор-Харт прошла в мае 2013 года в Шотландской национальной галерее. Статья, посвященная ей и приуроченная к открытию экспозиции, вышла под заголовком «Советский шпион, у которого была совесть».

Узнав от Филби, что он подал заявление в компартию Великобритании, Эдит немедленно начала действовать. Она отлично понимала, что данное обстоятельство может серьезно помешать планам возможного привлечения англичанина к работе на советскую разведку. Ведь все члены компартии неизбежно попадали «под колпак» британской контрразведки. Эдит информировала Дейча о намерении Филби и взяла в свои руки организацию его встречи с разведчиком-нелегалом. Заручившись согласием Филби встретиться с «очень важным человеком», в начале июня 1934 года она лично повела его на эту встречу.

Позже Филби вспоминал:

«Мы отправились с ней в длительное путешествие по городу, беря такси, спускаясь в метро, идя пешком, неожиданно останавливая такси и пересаживаясь в другое...

Одним словом, это было очень сложное путешествие, длившееся несколько часов. И закончилось оно в середине дня в Риджентс-парке, одном из главных королевских парков британской столицы. Там мы увидели человека, который сидел на скамейке. Моя знакомая подвела меня к нему и сказала: “Вот тот человек, о котором мы с вами говорили”.

— Здравствуйте, — сказал я.

Человек на скамейке пожал мне руку. Я увидел, как моя знакомая быстро уходит от нас. Больше я ее никогда не видел. А я остался с этим человеком».

Разведчик-нелегал Арнольд Дейч расспрашивал Филби о его работе в Австрии, интересовался его политическими взглядами. Разговор шел на немецком языке. В конце беседы Дейч сказал Киму:

— Я знаю, что вы хотите вступить в коммунистическую партию. Вы станете одним из многих тысяч коммунистов. Вы будете иметь прямую связь с рабочим классом. Однако вы по образованию, по внешности и по происхождению — буржуа. И впереди у вас могла бы быть прекрасная карьера. А нам нужны люди, которые могли бы войти в интересующие нас круги буржуазии. От нас войти.

Ким Филби не задавал каких-либо вопросов. Он даже не знал, кого представляет Дейч — Советский Союз или Коминтерн. Он просто спросил:

— Другими словами, вы вежливо спрашиваете меня, не соглашусь ли я стать агентом глубокого проникновения?

— Именно это я и хочу вам предложить, — живо отреагировал Дейч.

Ким Филби ответил согласием. Они условились встретиться через две недели. С этого времени Ким Филби в оперативной переписке советской разведки стал именоваться «Зенхен», что в переводе с немецкого означает «Сынок». К слову сказать, с целью дополнительной зашифровки контакта Филби с советской внешней разведкой вся переписка по нему резидентуры с Центром велась на немецком языке.

В дальнейшем у Филби, как и у его соратников по «Кембриджской пятерке», было несколько оперативных псевдонимов, но мы в нашем повествовании будем пользоваться лишь одним.