«Ну наконец-то!», — выдохнула я: «Я тут чуть не убила троих аристократов из рода Минамото, а он где-то ходит!»

— Я прошу прощения за свою ученицу! Она еще неопытная! Мы просим прощения! — быстро сказал Нобу, кланяясь сразу троим мужчинам.

Я же, быстро метнувшись, положила на подстилку, на которой спала, свои клинки. В Инро убирать их я сейчас не могла. А потом я вернулась за спину Нобу и тоже почтительно склонилась, уже безоружная.

— Нобу Итиро? Я слышал о тебе. Ты наставник онна-бугэйся! Ты приходишь сюда ковать им оружие. Мне рассказывали про тебя. Но я думал, что ты старше? — сказал Тамэтомо-но Минамото.

— Возможно вы имеете ввиду моего отца. Он тоже наставник молодых девушек, — сказал Нобу выпрямляясь.

Я тоже выпрямилась и продолжила рассматривать Тамэтомо-но Минамото. Этот гигант притягивал меня к себе как магнитом. И дело было не только в огромном росте и бархатном голосе. Я сама себе не могла объяснить природу этого притяжения.

— Как зовут твою ученицу? — спросил Тамэтомо-но Минамото отвечая на мой взгляд.

— Аика Инэ Ходзё, — представил меня Нобу, а я мысленно удивленно присвистнула, потому что о последнем мы не договаривались, но, видимо, планы поменялись.

— Род Ходзё******* славен своими воинами и воительницами, — кивнул Тамэтомо-но Минамото, и в тоне его появилось уважение. — Мы не хотели нарушить ваш покой. Этого больше не повториться.

Нобу поклонился в ответ, и я склонилась вслед за ним.

— Доброй ночи! Расходимся, — приказал Тамэтомо-но Минамото братьям, и те и в самом деле сделали несколько шагов назад, отступая.

Нобу зашел в нашу с ним комнату и задвинул дверь. Я же облегченно выдохнула.

— Все живы, — вслух высказала я свой восторг и поймала недовольный взгляд Нобу.

— Ни на минуту тебя оставить нельзя, — недовольно буркнул Нобу в ответ. — Ты с ума сошла обнажать два меча и угрожать ими аристократам⁈

— Там кричали и я…

— Завтра ни свет ни заря мы уходим! Будешь мыть руду весь месяц! И ноги твоей больше не будет у людей, пока не научишься себя вести! Какая разница кто и что там кричал? Да они резать могли начать друг дружку! А ты не должна была и носа на улицу высовывать! — продолжал отчитывать меня Нобу Итиро.

Я стояла и не думала возражать, понурясь и прекрасно осознавая, что он прав.

— Спасть ложись. Уже вставать скоро! — напоследок буркнул Нобу.

Я вернулась и собиралась уже спрятать клинки в Инро, но он остановил.

— Теперь не прячь. Доставай ножны и таскай на поясе. Поздно скрытничать, — укладываясь рядом на циновку и подкладывая валик под голову, бурчал Нобу.

— Почему ты сказал, что я из рода Ходзё? — тихонько спросила я.

— А как иначе было погасить конфликт? Они бы не отстали. Самурайский род Ходзё многочисленный. Там глава очень…хм… любвеобильный. У него большой гарем из жен и наложниц. Дочерей там много. Одной больше, одной меньше. Никто и не заметит. Впредь представляйся так, — ответил он.

— А почему бы не отстали?

— Потому что ты их заинтересовала. Особенного среднего Тамэтомо-но Минамото.

— Он старший?

— У них есть старший брат и наследник. Я рассказывал, — недовольно нахмурился Нобу.

— Да, но среди них он был старший, — объяснила я свою мысль. — Но их же было двое? Откуда третий?

— Младший брат Минамото-но Юкииэ прибыл поздно вечером, почти ночью, и сразу пошел искать приключений и девушек. Больше не сталкивайся с ними. Это может быть опасно. Ты не готова.

— Хорошо. И мы же уходим завтра? А они тут остаются, — согласилась я.

— Ты уходишь. У меня дела. Я отправлю тебя мыть руду. А сам уйду.

— Я останусь одна? — приподнялась я на циновке.

— Чтобы мыть руду в окружении крестьян много ума не нужно. Ты справишься! — отрезал Нобу.

Я опустилась обратно на циновку. Он прав.

— А почему ты выбрал именно Ходзё?

— Этот род не такой сильный и богатый, как Тайра и Минамото, но ссорится из-за девушки с ним никто не захочет. Надеюсь, это поможет, — вздохнул Нобу. — Спи!

Я и понять толком не успела, как наступило утро. Мне казалось, вот только укрылась одеялом и опустила голову на валик, как уже меня трясет за плечо Нобу. Я проворно вскочила. Поели мы быстро из запасов Инро, я достала рюкзак с первым необходимым и повесила котомку за плечи, нацепила грубую соломенную шляпу на голову, и мы вышли из дома.

— Много не болтай! Слушайся старших мужчин и рта не раскрывай. Они знают, кто ты такая, и сами лезть не будут. Им в отношении тебя даны строгие указания. Такое уже бывало и раньше. Понять основы, где зарождается твое оружие, важно, это составляет часть обучения. Так что работай, ни во что не ввязывайся. Руду периодически отправляют сюда, в деревню, и рабочие меняются. Но ты сидишь там месяц, пока я не вернусь за тобой. Все поняла?

Я кивала молча. Что тут сказать? Я уже все это слышала, и Нобу повторял все по второму разу. Просто, чтобы четко донести до меня, что я никуда не лезу! А я и не собиралась. Да, честно!

Мы вышли на окраину деревни, где нас уже ждали две повозки, запряженные сонными волами. Возле них стояли бедно одетые крестьяне в точно таких же соломенных шляпах, как у меня.

Нобу мне кивнул. Я почтительно отвесила поклон. Учитель Итиро развернулся и двинулся обратно к домикам, а я повернулась к крестьянам. Все они были не сильно выше меня, худые и какие-то высохшие. По ним было видно, что их жизнь не сильно сытая и богатая.

Волы медленно потащили повозки, а мы двинулись следом. Один из крестьян почтительно предложил мне положить свою котомку на телегу и самой сесть на нее. Котомку я положила, а вот сесть отказалась. Они шли за телегой не нагружая её, значит, и я справлюсь. Крестьяне косились на два моих меча, но вопросов не задавали. Я тоже, помня наставление Нобу, ничего не спрашивала, хотя выяснить многое хотелось.

Мы двигались очень медленно, и я порядком приуныла. Я уже успела рассмотреть и везде одинаковый пейзаж, и хмурые лица моих попутчиков. Дорога шла через лес, и я зябко поводила плечами, думая о солнышке. Только вот сверху накрапывал мелкий дождик, и о солнышке приходилось только мечтать.

Я заметила, что совсем молоденький мальчишка-рабочий заметно хромает. Его дзори были старые, но совершенно точно не в них была причина. На стопе была грязная повязка, и ему было больно наступать на ногу. Но я не стала лезть. Это не мое дело. Может быть, — позже.

Мы двигались все утро и весь день и ели тоже на ходу, и только ближе к вечеру расположились на привал прямо посреди леса на дороге. В лес мы не углублялись, но, что странно, костер тоже не разводили. Так и ели рисовые лепешки сухими и запивали водой. Другой еды не было.

«Я так долго не протянула бы. Хорошо, что Рен и Бекэ заполнили мою Инро едой под завязку. Вот так и вспомнишь опять про три несчастные онигири в день!»

Я подошла к мальчику с хромой ногой. Он сидел в отдалении от других и вяло жевал рисовую лепешку.

— Дашь мне посмотреть? — тихо сказала я, кивнув на его ногу.

— А зачем? — насторожился он.

— Тренировка. Я должна уметь лечит раны, полученные в бою. Так можно?

— Она получена не в бою, — ответил он, но ногу протянул.

Я разбинтовала грязную тряпку и принялась обрабатывать довольно глубокую рану. Я заранее достала мазь, приготовленную Бакэ и Рен специально для такого случая. Мази было много, а вот расход ее был сравнительно небольшим. Я не соврала. Я и в самом деле должна была уметь обрабатывать раны и оказать первую помощь в бою.

— А ты совсем не злая и не заносчивая, как я думал. И не страшная, — улыбнулся мне паренек, во весь рот демонстрируя очень крепкие, но совершенно кривые зубы.

— А с чего ты решил, что я должна быть страшной?

— Всякое болтают, — уклончиво ответил парень.

Я и сама слышала и смотрела фильмы в своем, как мне сейчас уже казалось, далеком прошлом. Сословие самураев и в самом деле было богато на разные образы и личности, но я собиралась быть в первую очередь собой. Это, как я поняла, самое главное. Изображать того, кем я не являюсь, у меня все равно получалось плохо.