Это был первый раз, когда я выложила всю свою историю без слез. Итан внимательно слушал и ни разу не потянулся за ручкой, чтобы сделать заметки. Ему пришлось несколько раз закрыть глаза, чтобы смягчить шок, с которым, я была уверена, он был слишком хорошо знаком после случившегося с его сестрой. Он был добр, и к концу нашего разговора протянул мне свою визитку, чтобы я позвонила ему на случай, если мне что-нибудь понадобится.

Изучив ее, я сказала:

— Кажется, Вы забыли, где я нахожусь.

Итан опустил голову и покачал головой.

— Прошу прощения, я теряюсь в рутине работы. — Он тихо вздохнул. — Честно говоря, Вы заставляете меня нервничать.

— Почему я заставляю Вас нервничать?

— Вы только что рассказали мне всю свою историю, и я сижу здесь и думаю, как сильно я восхищаюсь Вашей силой. — Он встал и поправил рубашку. — Я хотел бы, чтобы моя сестра была здесь и услышала Вашу историю. Есть много молодых девушек, которые чувствуют, что они одиноки. Возможно, если бы им было с кем поговорить, с тем, кто прошел через подобный опыт, они почувствовали бы немного меньше боли и менее одиноко.

— Вы всегда можете привести сюда свою сестру. Я бы с удовольствием с ней поговорила.

— Я ценю это, Мия, но она покинула этот мир девять месяцев назад. Я не защитил ее, когда должен был, и я проведу остаток своей жизни, наверстывая упущенное. — Я кивнула, но мое сердце почувствовало глубину его печали, как будто она душила меня. — В любом случае, спасибо, что уделили мне время. Позвоните мне, если у Вас возникнут еще какие-нибудь проблемы… — Он потер лоб и откинул голову назад. — Я все время забываю… Не звоните мне, Мия. Ну, Вы можете, конечно, если получится. — Он покачал головой. — Хорошо, я просто собираюсь выйти за дверь прямо сейчас.

Он повернулся, и мои пальцы метнулись вперед, чтобы остановить его. Он остановился на полушаге и повернулся ко мне лицом.

— Мне жаль Вашу сестру, Итан. Она бы гордилась Вами.

Разговор с Итаном продвинул меня на два шага вперед, и он никогда не сможет понять, что он стал частью того, чтобы вернуть еще две частички меня на место. Он помог мне, и все, что ему нужно было сделать, это просто сидеть там в течение часа и слушать.

— Спасибо, — искренне сказал он и сжал мою руку, прежде чем выйти за дверь.

Итан был прав. Так много людей пережили ту же травму, что и я, и было бы пустой тратой времени, если бы я не поделилась своей историей и не помогла другим выбраться из их тьмы. Если рядом не было никого, кто мог бы услышать их, понять их, поддержать их, то я хотела бы стать той единственной.

На следующий день меня выписали с инструкциями моего Темного Ангела побольше отдыхать.

— У тебя будут головные боли, но не стесняйся зайти, и я дам тебе что-нибудь, чтобы облегчить боль, — объяснила она. — Ты вернешься к занятиям завтра.

Когда я шла по коридорам обратно в свою комнату, мое тело облегали огромная серая толстовка и брюки на завязках. Это была единственная одежда, которая была у медсестры. Обслуживающий персонал ходил из комнаты в комнату, пока все были на занятиях. Они проверяли вентиляционные отверстия и вещи. Я была уверена, что все возненавидят меня, но мне было все равно. Все, о чем я заботилась — это очистить имя Олли.

Во время обеда сплетни распространялись как лесной пожар. Айзека взяли под стражу, пока я отлеживалась, Оскар все еще числился М.И.А.*, а Олли по-прежнему был заперт в одиночной камере. Бриа молча сидела за своим столом с Джейком и Алисией, ее внимание было приковано к подносу перед ней, но она не ела. Несмотря на то, что Бриа отрицала случившееся, я знала, что пройдет совсем немного времени, прежде чем последствия того, что Айзек сделал с ней, дадут о себе знать. Дело было даже не в том, что она, возможно, никогда не вспомнит, а в осознании, и, в конце концов, именно оно возводило бы стены, чтобы отгородиться от воспоминаний. Это был только вопрос времени. *(Приме. ред.: M.I.A. — пропавший без вести (missing in action)).

— Привет, Зик, — сказала я, садясь напротив него. — Извини, что меня вчера не было.

Зик хмыкнул и огляделся. Часть меня верила, что он искал Олли. Он хотел увидеть Олли. Я хотела увидеть Олли.

— Он должен скоро вернуться.

Так и прошел остаток обеда.

Моя встреча с доктором Конвей не была отменена, в отличие от моих занятий. Я все еще была обязана встретиться с ней. Войдя в кабинет, я избегала зрительного контакта и села на кожаный диван. Наши визиты после возвращения Мэдди превратились в рутину: я отвечала расплывчато, а она стала очень назойливой.

— Я собиралась навестить тебя в медпункте, но тебя выписали прежде, чем у меня появилась такая возможность, — сразу же объяснилась она.

Был час после полудня, но по небу были размазаны оттенки серого. Окно доктора Конвей выходило на территорию кампуса, а перед зданием стояла полицейская машина.

— Мия?

— Да? — Я подняла голову и увидела, как Линч и офицер Скотт — я имею в виду Итан, выходят из здания и направляются к полицейской машине.

— Ты хочешь поговорить о том, что произошло?

Они пожали друг другу руки, и на долю секунды я поймала улыбку Итана. Я не видела его улыбки. Это было едва заметно, но уголок его рта слегка приподнялся, и мое сердце медленно освободилось от горестной хватки.

— Ах, Итан Скотт… у него хорошие гены.

Склонив голову набок в сторону доктора Конвей, я спросила:

— Вы его знаете?

— Нас представили. Он начинает работать здесь на следующей неделе.

— Я думала, он офицер полиции?

— Так и есть. После того, что случилось с Оскаром, Линч счел необходимым усилить охрану. Он считает, что присутствие полиции имеет решающее значение для безопасности наших студентов, и я не могу не согласиться, но не мечтай о большем. Он хороший парень.

— Боитесь, что я собираюсь развратить его? — Я ухмыльнулась.

Доктор Конвей посмотрела на меня сверху вниз всезнающим взглядом.

— Расслабьтесь. В любом случае, это не случится. — Я повернулась обратно в кожаном кресле после того, как Итан сел в свою машину. — Я познакомилась с ним пока была в отделении. Он рассказал мне о своей сестре, и, думаю, это был первый раз, когда я кого-то утешила. Я не знаю. Это звучит нелепо. — Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами и улыбнулась. — Черт, я забыла, что я с Вами не разговариваю. Я все еще злюсь на Вас.

Ее улыбка исчезла, и она сузила глаза.

— Что я сделала? — Я снова посмотрела в окно и увидела, как полицейская машина выезжает через ворота. — Мия, теперь ты ведешь себя нелепо.

Моя голова резко повернулась в ее сторону.

— Почему Вы вернули Мэдди?

— Ты же знаешь, что я не могу говорить с тобой о других пациентах. Это нечестно.

— Она манипулирует. Она лжет… Она даже не принимает свои лекарства.

Доктор Конвей скрестила ноги и оперлась локтем на стол.

— Это все было из-за Мэдди? Знаешь, если бы ты просто поговорила со мной в первый день, это не продолжалось бы так долго, и ты бы не занималась чрезмерным анализом всей этой ситуации.

Я не ответила, поэтому доктор Конвей продолжила:

— Мия, тебе нужно усвоить одну вещь, точнее — научись выкладывать все начистоту. У тебя в голове происходит слишком много всего, и если ты выпустишь это, то произойдет одно из двух. Либо у тебя будет паническая атака, либо вспыхнет твой гнев, как в тот раз в ванной или когда ты ударила стену.

— Какой в этом смысл, если Вы даже не можете объяснить мне, зачем вернули Мэдди?

— Потому что, если ты никогда не спросишь, ответ всегда будет отрицательным. Отказ лучше, чем сожаление. Ты можешь научиться жить с отказом, но сожаление будет преследовать тебя всю оставшуюся жизнь.

Я откинулась на потрескавшуюся кожу и обхватила голову руками. Изнеможение поглотило меня целиком. Мои конечности были слабыми, в голове царила неразбериха, и все, что я хотела сделать, это заплакать, но я слишком устала, чтобы справиться со слезами.