Он отпустил мое запястье и оттолкнулся от стены.

— Увидимся, дорогая.

Дверь за ним захлопнулась, а я сползла вниз по обитой войлоком стене, пока не коснулась пола. Спрятав лицо в ладонях, я позволила каждой слезинке упасть, по каждой за ошибку, которую когда-либо совершила. Мне и в голову не приходило, что я когда-нибудь окажусь в ситуации, когда мне снова будет не все равно, но теперь этот момент настал, я была лицом к лицу со всеми своими ошибками и промахами. Они вернулись, чтобы преследовать меня.

Когда я вспомнила его руки на мне, к горлу подступила желчь, рот наполнился слюной. Ванная. Натянув штаны, я помчалась по пустому коридору в общую ванную и рухнула перед унитазом как раз вовремя, и меня вырвало.

Теперь я была другой, в то же время прежней. Эта ситуация была другой, но в то же время прежней. Я была такой же слабой девочкой, а этот мир был таким же жестоким, как и раньше. Если я расскажу Олли, он сделает что-то такое, за что его выгонят. Я не могла рассказать Олли и рисковать тем, что с ним что-нибудь случится. Оскар был прав: из-за моего прошлого мне все равно никто, кроме Олли, не поверил бы. В конце концов, Оскару когда-нибудь надоест, потому что он не может делать это вечно — или, может быть, я просто отрицала это.

Если бы я раньше не подвергалась жестокому обращению, сейчас это сказалось бы на мне сильнее. Но поскольку я уже ходила по этому пути, у меня была опора, чтобы оттолкнуть и притвориться, что ничего не произошло. Вместо того, чтобы пойти в столовую на обед, я приняла душ, стирая воспоминание о руках Оскара на мне.

Я встретилась с доктором Конвей в тот день в наше обычное время приема. Возвращение в главное здание было странным. Казалось, все продолжало идти своим чередом без меня. Я не была никем важным. Мир продолжал вращаться вокруг своей жестокой оси.

Доктор Конвей не скрывала своего волнения, когда я сказала ей, что пропустила обед, и заказала нам еду на вынос, чтобы она могла понянчиться со мной и убедиться, что я поела. Целый час, проведенный с ней, поедая фаст-фуд и слушая ее истории о студенческих годах, снял тяжесть с моих плеч. Целый час я не думала об Оскаре.

— Итак, тебе нравятся здешние мальчики? — спросила она. — Ты на кого-нибудь положила глаз?

— О-о-ого, мы еще не на такой стадии дружеских отношений, доктор, — поддразнила я.

Она отложила свой бургер и провела салфеткой по губам.

— Значит, кто-то есть. — Она улыбнулась. — Как его зовут? Знаю ли я его? Это тот же парень, который поцеловал тебя перед тем, как ты ударила кулаком в стену?

Я закатила глаза.

— Последнее, что я сделаю, это назову Вам его имя.

— О, Боже мой, тебе действительно нравится этот парень…

— Остановитесь.

Глаза доктора Конвей расширились.

— Черт возьми, ты влюбилась в него.

— Не заходите так далеко. — Я рассмеялась. — Нет, чтобы влюбиться нужно верить в любовь.

Она подняла на меня палец, проглатывая последний кусочек.

— Если и есть одна вещь, которую я усвоила за эти годы, то это то, что тебе не обязательно верить в любовь, чтобы она существовала, потому что любовь — это не то, что ты выбираешь — любовь выбирает тебя. И когда это случится, ты поймешь, потому что другого объяснения не будет.

Между нами повисло неловкое молчание, пока я смотрела на нее, пытаясь отмахнуться от ее совета.

Нет, он все еще был там — в воздухе — поглощал меня целиком и выплевывал обратно.

— Просто подумай об этом, — сказала она, подняв ладони вверх.

Мысль о том, что я увижу Олли, заставляла меня мерить шагами свою комнату, не сводя глаз с маленькой стрелки на часах, которая медленно отсчитывала каждую секунду. Я не могла понять, почему я так нервничала из-за встречи с ним. Он сказал, что влюблен в меня. Его словам место в фильмах и любовных романах. Я не заслуживала, чтобы они были в моей жизни, особенно от него.

«Еще десять минут, — сказала я себе. — Всего десять минут».

Никто еще не знал, что я вернулась, и я уверена, что все — может быть, не Бриа, но все остальные — были бы рады видеть меня. Но будут ли они рады увидеть новую Мию — Мию, у которой были чувства и которая плакала? Я все еще пыталась узнать свое новое «Я», одновременно разбираясь со своим прошлым, со своими чувствами к Олли и мучениями с Оскаром.

«Я пыталась разобраться».

Набрав полные легкие воздуха, я открыла дверь и вышла в коридор. Подойдя к столовой, я остановилась под аркой, чтобы осмотреть помещение, но Олли нигде не было.

— Мия?! — Раздался пронзительный крик, и я сразу поняла, что это Джейк. Он встал из-за стола с широко раскрытыми глазами и разинутым ртом. В мгновение ока он подбежал ко мне и его руки обняли меня. — Ты вернулась!

После того, как он отстранился, он подвел меня к столу, в то время как остальные приветствовали меня теплыми улыбками.

— Было ли все так плохо, как поговаривают? — спросил Айзек.

— Нет, не совсем. Честно говоря, большую часть времени я была без сознания, так что я не слишком много помню… — Я замолчала, снова нетерпеливо оглядывая комнату.

— Его здесь нет, — сказала Алисия. — Он не ел с нами с тех пор, как ты ушла.

— Это чертовски странно. Я никогда раньше не видел Олли таким, — добавил Айзек.

Бриа сидела молча, не отрывая глаз от стола.

— Пойду найду его. Увидимся позже, ребята.

Когда я подходила к двери Олли мои руки дрожали, я провела ими по ширине брюк, а потом помахала ими в воздухе, чтобы встряхнуть нервы. Я дважды постучала в дверь, и с другого конца донесся его красивый скрипучий голос.

— Кто там?

Его голос воскресил мою «улыбку Олли».

— Вода, — сказала я, на этот раз со своим американским акцентом.

Прошло несколько секунд, и я представила, как его губы растягиваются в заразительной улыбке.

— Вода кто?

— Что ты делаешь, милый? Впусти меня… — Я рассмеялась. (Прим. пед.: англ. — Water; —Water who?; —What are you doing? — игра слов, последние две реплики созвучны).

Дверь открылась, и на пороге появился Олли в своих черных джинсах, свободной белой футболке и с кривой ухмылкой. Его волосы выбились из-под шапочки, когда он прислонился к открытой двери.

— Я сплю, да? — Его тело расслабилось при виде меня. — Потому что, если это так, не смей меня будить. — Я сократила расстояние между нами и потянулась к его руке, прежде чем переплести свои пальцы с его. Глаза Олли закрылись, а с губ сорвался медленный выдох. — Я был полностью разбит без тебя.

Он обхватил мою руку вокруг своей талии и обнял меня своими длинными руками, прижимая к своей груди. И мы стояли так некоторое время, обнимаясь в нежном молчании, не желая отпускать друг друга. Уткнувшись лицом в его грудь, я знала, что Олли был тем, кто показал мне, как спасти себя.

Он прижался губами к моему лбу, прежде чем его подбородок коснулся моей макушки.

— Мне так жаль. Я пытался навестить тебя, но не смог, и я не знаю, что делать, Мия. Пожалуйста, скажи мне, что это значит, что ты вернулась…

— Да, и теперь все будет по-другому.

Он откинул голову назад, чтобы видеть мое лицо.

— Что ты имеешь в виду?

— Я не сказала тебе раньше, потому что сама не была уверена, но Олли, я вспомнила все, что со мной случилось. Но самое главное, я могу чувствовать, и это останется со мной. Я остаюсь. Все, о чем ты просил — это чтобы я поверила в нас, и я верю. Эта вера превратилась во что-то прекрасное, и теперь я это понимаю. — Мой голос сорвался, а глаза наполнились слезами. — Я остаюсь, потому что с тобой у меня есть дом, Олли… он здесь. — Я положила ладонь ему на грудь.

Единственная слеза скатилась с его глаза, прежде чем он вытер лицо рукавом рубашки.

— Эмоциональная напряженность, — напомнил он мне сквозь бормотание, как будто плач передо мной заставил бы меня взглянуть на него по-другому.

Я потянулась к его лицу и уставилась в его блестящие глаза