Рика задумалась. Вроде бы, всё сходится. Райан Утида узнаёт о намерении супруги развестись и решает избавиться от неё. Для этого он берёт из коллекции тестя знаковые патроны, ему доподлинно известно, что они станут ярчайшей уликой, и заказывает у переписчика письмо с объявлением о разрыве. После этого приходит на премьеру, уверенный в том, что и Хина также будет в театре, проходит за кулисы якобы к своей любовнице-балерине, подменяет холостые патроны на боевые и подкладывает письмо в карман брошенного там же костюма. После этого ему остаётся лишь дождаться, когда к нему в дом придёт Королевская служба дневной безопасности и ночного покоя и разыграть расстроенного мужа, готового положить свою жизнь, чтобы облегчить судьбу влюблённой дурочки, укокошившей в порыве ревности собственного любовника.

Все эти соображения чародейка высказала вслух.

— Вы буквально озвучили ход моих мыслей, — удовлетворённо заметил Вил, когда она закончила, — видите, на сей раз сложилось всё. Утида имел свободный доступ к коллекции отца Хины и знал об уникальности творения Хашиды и Носаги, он регулярно появлялся за кулисами в опере и не вызывал ни у кого ни малейших подозрений. Прохаживается там очередной покровитель с букетом и футлярчиком с драгоценной безделушкой попадал на слепое пятно. Не первый, не последний. Только вот он не учёл алиби супруги.

— Нам осталось лишь собрать наши умозаключения в отчёт – и готово дело, — радостно констатировала чародейка, — и можно передавать дело в суд.

— Не всё так просто. Судить древесно-рождённого будет Палата Корней и Листьев, для них наши соображения, даже обличённые с строгую форму уголовного дела, пустой звук, — махнул рукой коррехидор, — доступ к коллекции, говорите вы? По какой причине вам взбрело в голову, будто древесно-рождённый представитель Тополиного клана станет выкрадывать револьверные патроны из коллекции тестя? Они спросят: что в доме нет слуг? Разве слуг не могли подкупить, или в столице королевства отменили квартирные кражи? Если вор взял всего лишь пару патронов, кража могла пройти незамеченной.

— А письмо? – оживилась Рика, — давайте найдём переписчика, он укажет на Утиду. Это будет весомой уликой против него.

— Ничего подобного. Вы представляете, сколько переписчиков в Кленфилде? Несколько сотен, это я ещё поскромничал. Предположим, нам повезёт, и, потратив месяц, мы обнаружим того, кто переписал письмо из кармана Финчи. Переписчики переписывают до сотни писем за день. Они стараются не вникать и уж, тем более, не запоминать их содержание. Не факт, что он вспомнит кто приносил ему работу. Утида мог нанять первого встречного мальчишку с улицы и за пару-тройку монов послать его с поручением. Даже если предположить совсем уж маловероятное, и переписчик вспомнит пацанёнка, приносившего письмо, даже адвокат в обычном суде заявит, что Финчи сам мог нанять его из-за нехватки времени. Доказать связь Утиды с письмом нам не удастся.

— Неужели мы позволим преступнику просто так избежать наказания? – от всей души возмутилась чародейка, — нужно подумать, что можно сделать при помощи магии. Нам нужно признание самого убийцы. Но как его добиться?

— Флеш-дро!

— Я ничего не поняла, о чём вы? – замотала головой Рика, её раздражала привычка коррехидора иногда вставлять в разговор понятия и слова, смысл которых ускользал от собеседника.

— Вы играете в карты? – вопросом на вопрос ответил Вил.

— Играла в детстве с сестрой в самый простой вариант «Йо́таро». Кто не сумел разыграть или подбросить противнику свои карты оставался дураком.

— Понятно. Тогда объясню. Флеш-дро – это ситуация в покере, когда у тебя на руках есть четыре карты одной масти, и тебе не хватает пятой до выигрышной комбинации. Получи ещё одну карту твоей масти и забирай банк. У нас то же самое: против Утиды у нас три улики: мотив – препятствование разводу, подстава жены для получения её денег; возможность – коллекция господина Хигеми и свободный доступ к «заячьим» патронам и способ – наличие любовницы, что служит в том же театре, что и жертва. И как во флеш-дро все пока наши улики не дают ровным счётом ничего, мы не сможем доказать виновность преступника. Значит, нам нужна ещё одна улика, которая позволит обвинить Утиду перед Палатой Корней и Листьев.

— Что это за улика, и где мы её возьмём?

— Продолжая карточные ассоциации, я предлагаю блеф.

— Гляжу, вы хорошо подкованы в вопросе азартных игр, — усмехнулась чародейка, — помню-помню, как вы играли у Парков.

— Я довольно сведущ, но не играю никогда всерьёз, — заявил Вилохэд, — когда мне было восемнадцать и я поступил в университет, мой дядя Джек, обеспокоенный перспективой погружения любимого племянника в бурное море столичных развлечений, взял на себя труд и объяснил мне, что богиня удачи – отнюдь не леди. С верой в её благосклонность за карточный стол садятся одни лишь дураки. Дядя Джек наглядно продемонстрировала мне, что значит играть наверняка, и тем самым навсегда отвратил меня от подобного времяпрепровождения. При этом я освоил общие принципы и являюсь неплохим игроком, — Вил криво улыбнулся, — нам необходимо вынудить Утиду проявить себя, то есть предпринять нечто такое, что являлось бы неопровержимым доказательством его виновности.

— Это я понимаю, — кивнула чародейка, — но что он должен сделать, и каким образом мы можем его заставить сделать то, о чём я пока что не имею ни малейшего представления?

Вил плеснул себе из кофейника в чашку остатки кофе.

— Поможем богине удачи. Мы должны спровоцировать его, — он сделал глоток, поморщился от того, что кофе успел порядком остыть, и продолжал, — для начала нужно узнать, дают ли завтра балетный спектакль.

— Балетный?

— Да, любовница Утидо – балерина. Балетный спектакль мы используем, чтобы заставить его снова оказаться за кулисами.

— Вы же не собираетесь подтолкнуть его на ещё одно убийство?

— Нет, естественно. Необходимо лишь вынудить Утидо подбросить новое одно письмо солиста к его жене, я уж постараюсь, чтобы он был уверен, будто предыдущее наша служба прошляпила. Мы застигнем его на месте преступления, предъявим обвинение и арестуем с поличным.

Рика в задумчивости жевала конфету с ореховой начинкой.

— Заманчиво, и, если пойдёт по плану, должно сработать, — проговорила она, — весь вопрос в том, как вы намереваетесь провернуть сей великолепный план.

— Блеф, самый обычный бесстыдный и откровенный блеф. Утида не знает, что мы нашли его ложное письмо. Обычное дело: Королевская служба дневной безопасности и ночного покоя сильна только жалование получать, а как только дело доходит до работы, они ищут улики, спустя рукава. Письмо могло выпасть из кармана, когда убирали костюмы. Неважно. Главное, у нас его нет и мы не имеем доказательств разрыва артиста с госпожой Хиной, — довольная физиономия четвёртого сына Дубового клана недвусмысленно показывала, что в его голове план сложился до конца, — мы придём к подозреваемому и начнём сожалеть, что никак не можем предъявить обвинение его супруге, поскольку она утверждает, будто бы с артистом не рвала.

— Хорошо, — согласилась чародейка, — предположим, он поверил. Вы считаете, будто убийца сварганит второе письмо аналогичного содержания?

— Без сомнений, у него просто не будет иного выхода.

— Но как мы возьмём его с поличным? И на чём? Ведь Финчи умер, куда он подбросит письмо? Своей жене?

— Нет, ему обязательно нужно будет сделать вид, что письмо лежало в театре ещё с прошлой недели, просто мы его не нашли. Костюмы, в которых выступал Финчи, давно отправлены на склад или в лучшем случае висят в костюмерной Ари. Я не думаю, что Утиде пол силу найти их там. Вероятнее всего, он полезет в грим уборную артиста и попытается припрятать письмо там.

— Логично. Но когда он сделает это? Ночью в театр не попасть, там заклятия и сторож. Только во время спектакля, — рассуждала чародейка, — но в какой день? И как мы поймаем его? Магический соглядатай не является доказательством.