— Могу заявить со всей ответственностью, что патронов в квартире номер триста семь не было, — Рика незаметно утёрла вспотевший от напряжения лоб, — Финчи их в дом не приносил.

— Хорошо, но маловато того, чтобы мы с чистой совестью могли отмести версию самоубийства окончательно, — возразил Вил, — артист мог купить их по дороге в театр или заранее, да и вообще не приносить домой. А что с письмом?

— Письмо я даже не привязывала, — вздохнув, призналась девушка, — объекты слишком разные, чтобы эффективно объединить их в одно заклятие. Придётся искать по старинке. Наша служба ведь как-то справляется с подобными проблемами?

Коррехидор заверил, что не видит в поисках предсмертного письма особых сложностей и принялся рассуждать вслух:

— Как правило, подобные письма оставляют на видном месте. Ведь человек желает, чтобы его послание прочитали и устыдились, пожалели о несправедливости, допущенной по его адресу, ну, или что-то подобное. Хотя, я читал и о спрятанных посланиях. Думаю, стоит в первую очередь проверить письменный стол и карманы смокинга на стене.

Он приблизился к захламлённому столу, а Рика пошла проверять карманы. На столе оказалось много чего, например, тарелка с недоеденными слоёными лепёшками, на коих счастливые мухи лакомились остатками рваной говядины. Никаких бумаг или чего-то хотя бы отдалённо напоминающего предсмертное письмо на столе не наблюдалось. Коррехидор проверил ящики. В нижнем завалялось несколько романов в ярких обложках явно любовного содержания; в среднем обнаружились молоток и коробка с гвоздями, а в самом верхнем лежала кожаная папка и вечное перо. Папка содержала счета. Оказалось, что Финчи скрупулёзно собирал все свои счета за месяц, складируя в папке. Например, там была оплата за вынос мусора – услуга домовладельца, которой он явно пренебрегал, счёт из парикмахерской, где артист осветлял волосы и ещё много чего. Сверху лежала квитанция, которой он оплатил доставку «Пирога на завтрак с сыром, зеленью и морепродуктами». Дата на квитанции совпадала со днём смерти Финчи.

В глубине ящика лежали две коробочки из одного и того же ювелирного магазина. В первой на бархате благородного бордового цвета поблёскивали золотые запонки, а в другой пряталась булавка для галстука. Запонки успели самую чуточку потереться на уголках (мягкое золото обрамляло солидный корунд), а вот булавка, великолепно дополнявшая сей несколько броский комплект, производила совершенно новенькое впечатление, как и её футляр.

Коррехидор покачал головой. Он ни за что не надел бы подобную безвкусицу.

— Я не нашла писем, — сказала Рика, — но нашла ключ. Он лежал в кармане смокинга. Хотя от чего он – сказать сложно. Для ключа от банковской ячейки он слишком велик, больше походит на ключ от квартиры, причём от самого заурядного замка. Магии нет ни капли.

— Мой улов поинтереснее будет, — Вил продемонстрировал собранные оплаченные чеки и счета.

— Вам не кажется странным, — нахмурила брови чародейка, — что неряха, доведший свою квартиру до столь плачевного состояния, собирает чеки из магазинов?

— Отнюдь. Как раз сходится с моей версией о недавно свалившемся на него богатстве в виде повышения до солиста Королевского оперного театра. Он знавал тяжёлые времена, поэтому шикует, но при этом контролирует собственные траты. Полагаю, у него была сумма, за пределы которой он старался не выходить. Вот, поглядите, какие драгоценные аксессуары имелись у нашего артиста.

— Вполне в духе провинциала, старающегося приобщиться к светской жизни Кленфилда, — прокомментировала находку девушка, — у него и часы в том же духе. Чистое золото и куча рубинов на крышке. Но письма вы не нашли?

— Нет, — покачал головой четвёртый сын Дубового клана, — однако нашёл кое-что такое, что позволит нам с вами со всей серьёзностью доложить его величеству о полностью отработанной и закрытой версии самоубийства артиста, — он показал счёт из заведения «Завтраки, обеды и ужины. В заведении и на вынос», — Финчи заказал себе пирог с сыром и зеленью на завтрак. А это абсолютно исключает самоубийство. Если человек решил расстаться с жизнью, ему не нужна еда утром. Приписка, сделанная явно в заведении, указывает на особое пожелание доставить заказ не раньше десяти часов утра.

— Да, — согласилась чародейка, — тут не поспоришь. Но куда делся этот самый пирог с зеленью и сыром.

— Ещё и с морепродуктами, — серьёзно уточнил коррехидор, — я тоже хотел бы это знать. Для начала спросим у консьержа. Всё, что приходит жильцам, не минует его. Чего только стоил букет из нижнего белья!

Парень уже буквально изнывал от любопытства, о чём недвусмысленно свидетельствовала его голова, которая с завидной регулярностью высовывалась из-за стойки рецепции и пыталась заглянуть в коридор. Увидев коррехидора и чародейку, консьерж в ту же секунду вооружился газетой, сделав безразличное лицо.

— Милейший, — проговорил Вил и постучал пальцем по стойке, дабы привлечь внимание парня, прячущегося за газетой и усиленно делавшего вид, будто он погружён в чтение, — просветите Королевскую службу дневной безопасности и ночного покоя по поводу доставки еды, которую приносили артисту на следующее утро после его смерти.

Парень выглянул из-за газеты.

— Как он мог что-либо заказать, коли помер? – философски осведомился он.

— Помер-то, помер, — в тон ему ответил Вил, — только он с вечера себе завтрак заказал. Вот мы и хотим узнать, приносили ли заказ. А если приносили, то куда он делся. Ведь это ты тогда дежурил? – он представления не имел, дежурил ли тогда молодой консьерж, но сблефовал, сделав вид, что полностью владеет информацией.

Консьерж заёрзал на стуле, положил газету, зачем-то открыл, а потом закрыл выдвижной ящик своего стола, потом заговорил:

— А что такого? Ну я пирог тот съел. Уж лучше я съем, чем всё доставщику пойдёт. Клиенту-то пироги теперь без надобности. К тому же господин артист сам мне не раз отдавал то, что ему поклонницы присылали: тортики там всякие, плюшки-ватрушки, пирожные с кремом. Всё одно, мужик сладкого не любил. Это его родня шум из-за пирога подняла?

— Нет, нет, — заверил его Вил, — я хотел проверить сам факт доставки.

— То есть, мне ничего за пирог не будет? – наморщил лоб консьерж, — хозяйке жаловаться не пойдёте? А то она живо меня на половину зарплаты оштрафует, за ней не задержится.

Коррехидор заверил, что у Королевской службы нет оснований жаловаться владелице дома. Они попрощались и отправились на доклад в Кленовый дворец.

— Делаем упор на то, что мы исключили версию самоубийства, — инструктировал чародейку Вил, когда они шли в лучах закатного солнца по парку дворца. Вы, если возникнет необходимость, придаёте моему докладу вес описанием результатов магических изысканий. Но полагаю, призрака оперы, заячьих патронов и обыска в квартире убитого за глаза должно хватить, чтобы избежать монаршего гнева по поводу моей никчёмности на такой ответственной должности, — он вздохнул, — надеюсь, его интерес к смерти Финчи успел за минувшие дни немного поостыть. У Элиаса свадьба на носу.

Эрика уже не чувствовала неловкости в Кленовом дворце, да и сама чародейка перестала вызывать повышенный интерес. Титул «Младшей невесты Дубового клана» расставил всё на свои места, оставив многим придворным красавицам лишь вздыхать украдкой, глядя вслед первому красавцу Кленфилда.

Короля они застали в редкие минуты хорошего расположения духа. Оказало ли предстоящее бракосочетание благотворное влияние на монарха, или же для этого имелась какая иная причина, Рика с Вилом не знали. Оставалось лишь надеяться, что сие благолепие продержится до конца доклада.

— Вилли, друг мой, — воскликнул король с непривычным для него панибратским радушием. Обыкновенно его величество ни на секунду не забывал о различии положений его и собеседника, и прилежно указывал на это, — да ты отлично выглядишь. Как я вижу, помолвка пошла на пользу не мне одному, — он подмигнул.

— Благодарю, сир, — Вилохэд поклонился с безукоризненной элегантностью, — мы с госпожой Таками завершили первую часть порученного Вашим величеством, — ещё один поклон, — расследования трагической гибели солиста Королевского оперного театра – господина Финчи Эйдо.