— Видите ли, госпожа Норита, мужчина всегда может безошибочно определить пол полураздетого человека. Шея, лодыжки и грудь под мокрой юкатой сделали своё дело – спалили вас с головой. Вы же не успели как следует вытереться. Будь вы полностью одеты, я бы засомневался. А так – нет.
Руко или теперь уже Кока, залилась краской смущения.
— Погодите, пока я оденусь, — сказала она, — когда я играю парня, я не смущаюсь. А девушкой как-то неловко разговаривать полуголой.
Вил, конечно, разрешил.
— Надо же, как вы всё углядели, — возбуждённо зашептала чародейка, — а я подумала, что передо мной миловидный юноша, который грубым обращением пытается восполнить недостаток мужественности облика.
— Если честно, — также тихо ответил Вил, — я случайно увидел мелькнувшую женскую грудь, когда она в сердцах распахнула дверь. А так Кока в виде Руко выглядела весьма правдоподобно.
Переоделась журналистка на удивление быстро, возвратившись в обычной летней мужской одежде. Причёсанные волосы и очки в круглой металлической оправе довершали выверенный образ невысокого субтильного юноши, эдакого отличника-студента, пренебрегающего атлетическими видами спорта в угоду знаниям.
— Ну вот, — журналистка опустила глаза, — я готов.
— Для всех будет лучше, — мягко проговорил Вил, если вы перестанете изображать парня, а с нами будете самой собой. Кстати, для почему вдруг Кока Норита превратилась в Руко Нори? Надеюсь, сие не имеет далеко идущих причин?
— Нет, нет! – она покраснела ещё пуще, — ничего подобного. Просто артанское общество устроено так, что мужчинам даётся куда больше возможностей проявить себя, нежели дамам. В газету меня брали разве что бумажки перекладывать с места на место, либо в архиве от пыли чихать. Настоящая, живая работа – она не для таких очкастых мышей, как я, — у губ Коки залегли горькие складки, — вот и пришлось пойти на хитрость с мужским псевдонимом и этим маскарадом, — она выразительно провела рукой по брюкам, — на счастье фигура позволяет.
— Действительно, — согласился Вил, — в Кленфилде немало найдётся местечек, которые не принято посещать женщинам без сопровождения сильного пола.
— Вы понимаете, — обрадовалась Кока, улыбнувшись. От этого на её щеках образовались премиленькие ямочки, — для меня такие возможности открылись!
— Но мы к вам не о вашей жизни слушать пришли, — включилась в разговор чародейка, которой Кока Норита не нравилась совершенно, — нас интересует…
— Да догадался я, вернее, догадалась, — журналистка поправила очки, скрывая смущение, — смерть Эйдо Финчи на сцене во время про́клятой оперы и моя статья, где я позволила себе немного приукрасить события. А вы тоже, судя по всему, были там. Ну, не бежала я к сцене среди первых, и то, что артист умер по-настоящему поняла не сразу. Но ведь от этой малюсенькой неправды никому плохо не стало?
— Я прекрасно отдаю себе отчёт в различиях художественно написанной газетной статьи и протокола с места преступления, — заметил Вил, — никто вам не думал пенять на это. Всё дело в том, что у Финчи не было никаких оснований уходить из жизни.
— И предсмертной записки он тоже не оставил, к чему часто склонны самоубийцы, — сказала чародейка, — перед последним актом он был весел, шутил и смеялся. А так, согласитесь, суицидники себя не ведут. Они обычно бывают угнетены, печальны либо напротив – перевозбуждены сверх всякой меры.
— Не скажите, — покачала головой Кока, — это по романам о несчастной любви так выходит. Жизнь, она всегда сложнее, в ней много всякого странного порой случается.
Чародейка постаралась глянуть на собеседницу сверху вниз, вложив во взгляд свой опыт прожитых лет и накопленных знаний. Совсем как их преподавательница по практической психологии, когда кто-нибудь из студентов умудрялся сморозить отменную глупость.
— Мои знания почерпнуты из учебников, — произнесла она с мягкой укоризной, — и опираются на всесторонние исследования данного вопроса специалистами, своими трудами и опытом создавшими эти самые учебники.
— А вот и врут ваши учебники! – журналистке было не занимать задора, — несмотря на труды и опыт. Помните нашумевшее самоубийство биржевого маклера Ге́йби летом позапрошлого года?
Рика отрицательно покачала головой. Естественно, никакими биржевыми маклерами она в то время не интересовалась, как, впрочем, и самоубийствами тоже.
— Так вот, — Кока почему-то повернулась к Вилохэду, и чародейка не без неприязни подумала о том, что даже в мужском платье девушка не лишена какого-то особенного, задорного шарма, — Гейби не оставлял записок ни дома, ни в конторе. Он пообедал, смеялся и шутил с детьми за столом, а потом пошёл в свой кабинет и повесился, привязав собственных галстук к крюку от люстры.
— И что же побудило маклера так поступить?
— Игра, — пожала худенькими плечами Кока, — вернее, я бы сказала, игорный дубль: Гейби сыграл на повышение угольных акций и просчитался. Поправить дела вздумал в казино, где проигрался в пух и прах. Весь день пробегал по Кленфилду в тщетной надежде найти заимодавца, пытался заложить дом, а когда все его попытки потерпели полный провал, выпил для храбрости полбутылки виски и шагнул со стола. И никто из его домашних даже помыслить не мог, что отец семейства учудит такое.
— Ваш случай – исключение, которое только подтверждает правило, — не сдавалась Рика, — у Гейби были проблемы, и они практически лежали на поверхности. А вот у Финчи проблем не было.
— Вы посетили его квартиру? – прищурилась журналистка, — поговорили с родными артиста, его друзьями, любимой женщиной?
— Нет, — ответила Рика, злясь на Коку за её профессиональную въедливость и на себя за то, что не сделала элементарных вещей, посвятив всё время театру.
— Давайте пока отставим в сторону мотивы и побуждения погибшего артиста, — примирительно проговорил коррехидор, — расскажите нам лучше, что необычного удалось вам раскопать об истории Королевской оперы и регулярных несчастных случаях, случавшихся там на протяжении многих лет, если верить вашим же собственным словам.
— Вы хотите, чтобы я в двух словах изложила вам результаты исследований, на которые убила почти три месяца кропотливых изысканий и упорной работы?
— Именно этого я и хотел бы.
— Давайте вы возьмёте меня с собой в Кленилд, — заявила девица, — ведь это ваш магомобиль на стоянке? По дороге я введу вас в курс дела, а когда приедем, просто передам вам все материалы. Идёт?
Вилохэд дал согласие к неудовольствию чародейки, которую перспектива трёхчасовой поездки в обществе нахальной журналистки в мужском платье совершенно не радовала. Кока собрала вещи и позвала их пообедать, заявив, что этим желает отблагодарит коррехидора за любезность. Чародейку она даже не упомянула, словно её и не было вовсе.
При гостинице имелась ресторация, и кухня в ней оказалась на удивление хорошей: свежайшая рыба прямиком из озера, деревенские овощи и лапша, сделанная руками поваров.
— Как дела с драконом? – спросил Вилохэд просто, чтобы поддержать разговор.
Как оказалось, Коке только этого и надо было.
— С драконом всё обстояло так, как я и предполагал…а, — она отправила в рот кусок жареной рыбы, прожевала, выдерживая паузу, и продолжила свой рассказ. Магоргафии с драконом, с определённой периодичностью появляющиеся из Рюсаки, всегда вызывали у меня определённые сомнения. Конечно, когда мне было лет четырнадцать, и мой неуёмный интерес ко всем тайнам этого мира достиг своего апогея, Рюсаксий дракон побудоражил моё подростковое воображение. Но сейчас иное дело. Вам Бару наверняка показывал свежатинку, снимки дракона из Драконьего озера? Не сомневаюсь, он просто не может не похвастаться. Удивительно легковерные люди работают у нас главными редакторами! — Кока по-мужски, большими глотками осушила бокал вина, — я была свободна и очень уж хотелось утереть нос задаваке-Коринзу, который только из-за того, что пришёл в «Вечерний Кленфилд» на полгода раньше меня, возомнил себя старшим сотрудником. Я порылась в архиве и натолкнулась на несколько занятных вещей, связанных с чудом Драконьего озера. Первая, — Кока загнула палец с коротко остриженным ногтем, ни в какие ранние эпохи, никто даже слухом не слыхивал о том драконе. Впервые о нём заявили двадцать лет назад, в аккурат перед фестивалем Огурцов, что проходит в Рюсаки. Тогда ещё магография не была столь широко распространена, да и аппаратура требовалась куда как более громоздкая. Так что неизвестный художник воплотил образ вылетающего дракона, до чрезвычайности смахивающего на классического водного дракона из Делящей небо. Нашлись очевидцы, в числе главных – сам мэр городка господин Уши́ма, который и поднял шумиху.
