— Знаю, — успокаивающе проговорил Клайд. — Поэтому следует поторопиться. Мы ждем тебя в зале.

Одевшись в привычный телу костюм с курткой, Амари вышла из комнаты. Шагая по дворцу, она думала о том, как изменились стены, внутри которых некогда звучал низкий голос Рю, смех Лироя и его препирательства с Джосет, а теперь все вокруг источало немой холод и навевало страх неопределенного будущего. В обеденном зале Амари ожидали Клайд, Изабель и Джосет. Явно храбрившись, Изабель стояла с обращенным на Амари спокойным уверенным взглядом, но не различить в нем кручинного отблеска было невозможно.

Среди собравшихся определенно кое-кого не доставало.

Рэндалл показался тихо и внезапно. Он вышел с видом побитого пса, ссутулив плечи и поглядывая на остальных потухшим взглядом исподлобья. От былой дерзости не осталось даже самых призрачных следов. И все же, несмотря на болезненность его лица, выдававшую слабость как в теле, так и глубоко в душе, Рэн нашел в себе силы преодолеть долгую печаль и принять участие в решающем бою.

— Рэндалл, — Амари отвесила приветственный кивок.

— Я рад, что ты вернулась, — сквозь общую серость мелькнула улыбка, подобно солнцу, пробивавшемуся сквозь пасмурный пласт сизых туч.

— Зря, — печально усмехнулась Амари. — Оно еще нам всем откликнется последствиями.

— Мы тебя в обиду не дадим, — слова Рэндалла подействовали ободряюще.

Оказаться с Лироем по разные стороны противостояния удручало его в той же мере, что и Амари. Однако каждый сделал свой необратимый выбор, Лирой понятно дал знать, что все закончится его смертью. Отныне перед Амари и кланом Мореттов стояла только одна задача: достойно столкнуться с исходом всех принятых решений.

— Мы посовещались и сделали вывод, что ты должна возглавить наш клан, — заговорил глубокий голос Изабель. — Когда-то к роли главы готовился Рю, но в этом не было никакой необходимости. Сейчас же, когда назревает битва за город, нужен тот, кто повел бы людей за собой. Ты справишься.

Судя по степенной речи Изабель, говорила она вполне серьезно.

— Я? — удивилась Амари. — Но ведь я не Моретт, есть еще Клайд…

— Теперь это вопрос не родового наследства должности, — возразил Клайд, — в конце концов я ведь тоже не совсем Моретт.

— Не думаю, что достойна этого, — нутро Амари противилось забрать себе то, что никогда ей не предназначалось, — я не смогла убить Лироя, когда требовалось, и вот к чему это привело.

— Поверь, Амари, каждый из нас на твоем месте поступил бы так же, — ответил Клайд. — Только познав ужасы слабости, можно обрести настоящую силу.

Джосет, все это время стоявшая у стола, сдернула плотную ткань, под которой лежал уже знакомый Амари длинный меч с золоченным эфесом — атрибут главы «Алой стали».

— Рю всегда мечтал примерить его, — приглушенный смешок Клайда звучал как посетившее его счастливое воспоминание о рвении брата перенять семейное дело, — еще мальчишкой засматривался.

Амари по очереди перевела взгляд на Изабель, Джосет, Рэндалла, на меч, зазывно сверкавший в свете закатного пламени. И вновь оглядела собравшихся, ища в глазах каждого согласие.

Напрасно он отговаривал себя от, казалось бы, совсем пагубного намерения посмотреть вниз; ситуация с падением Амари была столь болезненной, что не следовало бередить душу видом последствий, очевидно не радующим глаз. Но Лирой не смог сдержаться.

Он выглянул с края крыши и увидел Амари на руках Клайда. В ту секунду Лирою следовало преисполниться чувствами облегчения и радости, но все его существо вновь охватило негодование: взгляд на предателей заставил его глаза сверкать непередаваемым презрением. Помимо этого, собственнический инстинкт возбудил в сердце ненависть к виду того, как Клайд бережно прижимал к груди Амари.

Весь содрогаясь от злобы, Лирой спрятался наверху, где взгляду Клайда было его не достать. Лирой часто дышал в порыве гневных эмоций да так быстро-быстро, что подаренный крест на его груди едва не подпрыгивал. В самозабвенном бешенстве вскипела кровь, даруя неиссякаемый прилив сил; Лирой сам не помнил, как съехал с крутой кровли, вовремя зацепился за карниз и, качнувшись на руках, нырнул в окно часовни.

Воспоминание о той ночи нарушило тихое шарканье ног Оберона. В логове во всю шла подготовка к грядущей атаке, и хоть Оберон внешне выдавал каменное спокойствие лидера, его неспособность устоять на месте указывала на нервный мандраж.

Лирой всмотрелся в туалетное зеркало Веноны, из которого на него глядел бесприютный скиталец, так и не нашедший счастья в кругу своей семьи, но намеренный вновь попытаться обрести его среди себе подобных. Это жалкое лицо с глазами пропащего мученика стало ему столь ненавистно, что Лирой схватился за пудру со столика Веноны и уже сделал первый белый штрих на щеке, как вдруг ледяное касание Оберона остановило его.

— Не смей.

Лирой помнил о чувстве уверенности, испытываемое за маской, и всего лишь хотел возвратить его. Оберон обвил Лироя руками и положил голову ему на плечо, смотря на их отражение в зеркале, как на картину гениального мастера.

— Это ни к чему, — улыбнулся Оберон нежной улыбкой, которая редко имела место быть на его лице, но которая поразительно шла ему. — Неужто тебе редко говорят, как ты необычайно привлекателен?

Поверить в подобную лесть снова пока не представлялось возможным.

Тем временем пальцы Оберона скользнули ниже по груди Лироя в касании, изобличавшем повышенное влечение, но, наткнувшись на крест, тут же отпрянули.

— Мило, — криво усмехнулся Оберон, сверкнув острыми клыками.

Лирой и сам не знал, почему все еще носил дар Клайда, хотя всякий раз, когда задумывался об этом, темная сущность сопротивлялась желанию оставить воспоминание о заботе брата, проявленной в ночь, когда Лирой рискнул войти в логово за Рю.

— Что будет после того, как мы захватим Иристэд? — гоня мысли прочь, Лирой спрятал крест под рубашку. — Как ты планируешь удержать его?

— Здесь не обойтись без помощи Веноны, она ждет нас в городе, — вся кокетливость Оберона сошла на нет за деловым тоном. — Венона примет облик фигуры, которой местные жители смогут доверять, так удастся быстро угомонить волнения. Это несложно, учитывая, что город полон праздных глупцов. Жизнь вернется к былой размеренности, но по ночам — милости прошу, — Иристэд целиком в нашем распоряжении.

«Примет облик?» Не дав Лирою времени погрузиться в план, Оберон ненавязчиво развернул его к себе и, обрадованный податливости друга, приобнял за плечи.

— Готов? Как только все закончится, можешь распрощаться с ужасами смертного бытия.

Нельзя было себе вообразить возвышение, обещавшее власть над людьми, величие и силу своей новой ипостаси, однако малейшее упоминание о нем приятно будоражило сердце и ум Лироя. Заметив его воодушевление, Оберон просиял, как мальчишка:

— Я надеюсь, ты не против стать моей правой рукой и повести нас вперед? Буду рад разделить с тобой лавры нашей победы.

— Да, я готов.

Взойдя на поверхность, они встретились с легким ветром близившейся ночи, доносившим до них шум с бегущей реки. У подножья скал дожидались не менее пятидесяти могущественных вампиров, превосходящих людей по силе во сто крат, а потому в скромной численности отряда сомневаться не приходилось. Оберон встал на край каменного уступа, гордо выпрямившись. Поравнявшись с ним, Лирой тоже подал грудь вперед, объявляя себя равным Оберону.

— Сегодня важная ночь, — с чувством заговорил Оберон голосом, привыкшим повелевать, так громко, что темные птицы сорвались со своих гнезд и взмыли в воздух над скалами, — сегодня мы закончим времена нашего угнетения и придем к людям хозяевами. Последуем же за Лироем — моим приближенным, который проложит нам дорогу к вратам и сделает первый шаг в эпоху правления вампиров, — на этих словах Оберон повернулся к Лирою и полушепотом произнес только ему: — семья у тебя уже есть, осталось вернуть дом.