– Чувствую себя прекрасно, ощущаю уверенность в завтрашнем дне и стараюсь особо не загружаться мимолётными вещами, сэр. Главное – это счастливо проживать всяк день. Я буду… Моделью, певицей, дизайнером одежды и, может, владелицей ресторана? Ха, да легко! Меня не остановить, если я чего-то хочу!
– Очень уверено и даже самоуверенно! Твои родители наверняка гордятся тобой!
– Мне до них нет дела, до сестры тоже, господин Жестов. Пускай бытуют в мире забот, созданных ими самими, сколь угодно, а я, ну, выбираю другой путь.
– Означает ли это, что ты останешься в Вертфлесте?
– В этой дыре? Ну уж нет, я вернусь в США и буду блистать там, а тут… – она с презрением осмотрела красивый кабинет, – мм, нет.
– Понял тебя.
– Без обид, сэр, но всё, что блистает здесь – это ночные звёзды, фонарики, солнце и телевизоры. Жизнь вдали от всех волшебна, однако я хочу большего.
– Всякий имеет право мечтать!
– Точно! – игриво подмигнула самой судьбе светловласая девушка в блёстках.
***
– Приветствую тебя, Лили!
– И я Вас…? Хах! – растеряно ответила господину Жестову сгорбленная Лилия.
– Застал врасплох, мисс Нейт?
– Да, – неуклюже улыбнулась она и выпрямила спину, став сосредоточеннее.
– Я тебе задам три вопроса, а ты на них ответишь, хорошо?
– Поехали, сэр, кхм.
Лилия Нейт – доминиканка с тёмно-синими, как Тихий океан, глазами, лохматыми тёмными волосами и пухленькими, но не толстыми пропорциями тела. По движениям – дерзкое дитя улиц, а по характеру – скала, однако спортом не увлекалась ни разу за свои семнадцать лет, лишь танцами и немного плаванием на одноимённом предмете в Талантливом Доме. Любит джинсы и джинсовые комбинезоны. Нейт – египетская богиня воды.
– Как я себя чувствую? Эмм, пф… Как чёртова брошенка, добивающаяся счастья сама, сэр, мутить воду не стану. Есть люди, у которых дофига воспитания, как у нашей Снежной Королевы, есть люди, у которых дофига ума, как у нашего «тёмного принца», есть люди, как наша звезданутая на голову, у кого дофига обаяния, аж бесит, а я вот одарена, скажем так, выгрызать себе дорогу в скале. Тётка, бабка?! Да пошли они лесом со своими долгами и вечными просьбами, а про мать и знать не хочу, где она бродит. Я есть у себя, и я не сдамся.
– Выберешь песню?
– Да легко, господин Жестов!
Лилия Н. включила песню: ♫ Axxis – My Little Princess.
– Сэр, мне не страшно заглядывать в будущее, я знаю, что мне бабки нужны, то есть работа, приносящая эти бабки, да? Да. Из наименее противного и более надёжного – строительство, быть в управляющей компании кем-то не разнорабочим, разбираться с бумажками, а, может, и квартиры продавать, которые в ещё не построенных домах на севере Шолотля будут.
– Думаешь остаться на Шолотле, в Вертфлесте?
– Наверное, – почесала она за ухом, – хотя, знаете, нет. Найду город в Доминиканской Республике, где не знают Нейтов, и начну там новую жизнь, а Вертфлест дал мне всё, что смог дать: приятное детство, нетравматичное взросление. Пора жить дальше и отрываться от черепашьего, блин, панциря.
– Тебе важнее найти именно свою специальность и жить там, где лежит душа, или важнее найти денежную специальность и работу да жить подальше от родственников?
– Вам честно?
– Желательно! – по-старчески тихо рассмеялся мужчина.
– Без денег и с моими родственницами всегда будет не зашибись жизнь, а чёртово выживание. Я этого не хочу.
– Материальная независимость и сепарация от родственниц – это важная часть взросления и приобретения независимости вообще, но не кажется ли тебе, что это далеко не первая, не долгоиграющая цель?
– Хотите, чтоб я нашла дело своей жизни?! Такая бестолочь, как я?! – придвинулась она к столу, стуча пальцами по ключице.
– Лили!
– Ладно-ладно, простите, – упала она на спинку стула уставши. – Я пойду? Меня типа дела ждут, сэр.
– Хорошо, ступай.
– Грасиас!
***
– Проходи, Николас! – учитель зазывающе махнул парню рукою.
– Какой официоз, мист, то есть, господин Жестов! – восхищённо оглядел Ник кабинет. – Боже правый! Недурственно!
– Благодарю, мне приятно.
– Скорее мне приятно, что Вы пригласили меня к себе в обеденный перерыв, сэр!
– У меня не бывает обеденных перерывов, мистер Джонс.
– Как?! – выпучил глаза парень.
Тёмнокожий, крупный, крепкий в руках и ногах Николас Джонс с волосами, стриженными под ёжика, присел на стул, что напротив психолога. Поведение парня семнадцати лет отличалось от его одноклассников собранностью и уравновешенностью. Однако, несмотря на дипломатичные взгляды, спортивная одежда для него всегда оказывается удобнее прочих.
Николас Д. включил песню: ♫ Smoove & Turrell – Slow Down.
– Скоро выпускной, ощущается уж финишная прямая. Я ощущаю себя сносно, сэр, ощущаю ответственность за своё поведение, ответственность пред младшими сёстрами, старшим братом, матерью и покойным отцом, – мял парень пальцы.
– Я наслышан о том, что с братом у тебя тяжёлые взаимоотношения, это правда?
– Не надо быть волшебником или шпионом, чтобы узнать это, ха-ха! Мы с ним пускай и обучаемся в одной школе, скорее он доучивается, пускай и живём в одной комнате, но мы абсолютно далеки друг от друга, мистер, кхм, господин Жестов. Он взвесил, повесил на свои плечи большое количество ответственности, – изредка поднимал парень печальный, но такой добрый взгляд.
– Много ответственности.
– Да, господин Жестов, точно! После смерти отца он стал образом отца, взял его роль, которую не смогла или не захотела взять на себя мама.
– Ник, ты в обиде на неё из-за этого?
– Я считаю, что забросить воспитание первенца в лет восемь лишь из-за отсутствия моральных сил своих и из-за его роли главы семьи было глупо. Она не имела права позволять ему, своему маленькому ребёнку, брать на себя всё! Это не справедливо! Ей было удобно, а я потерял брата, он стал зверем.
– Потому ты берёшь на себя ответственность за него? – поправил господин Жестов очки. – Брат взвалил на душу роль вашего отца, ты залазишь в костюм отца, когда брат зверствует и не соображает, а мама?
– Ей с сёстрами тяжело, так что я могу её понять, но не могу её простить. Никогда не прощу – это моё право.
– Кем хотел бы стать? А то мы говорим о твоей семье и о твоей семье, а где в этом всём ты?
– Прозвучит глупо, хах, но я хотел бы либо спортсменом остаться, либо в закон и политику уйти.
– Политику? – не смог и рта закрыть психолог-учитель.
– Слышите, сэр? – коснулся парень пальцем своего правого уха и расслабленно выдохнул застрявший в зубах спёртый воздух. – Это ар-энд-би жанр, поджанр соул, и я искренне верю, знаете, что в час Икс и час Эн моя любимая музыка, мой любимый жанр, музыка моего сердца укажет мне путь. Я верю в судьбу и, говоря о том, где хотел бы быть, отвечу: как игральные карты лягут на политическую карту мира, там и буду жить, как бы Лили мило не крутила у виска! – искренне рассмеялся Николас.
– Был рад влюбиться в ещё один жанр музыки с тобой, Ник, и спасибо за душевную беседу!
– Все мы душевны, только вот по-своему, – встал парень со стула. – И спасибо Вам!
– Ты прав… – задумался учитель уже после ухода Джонса из кабинета.
***
– Итак, мистер Дейр, нравится? – представительно обвёл рукой по пространству Царственного кабинета учитель, пред сим поправив очки.
– Этот кабинет будто б выкрали из Рая, обалдеть… Эдемский сад, случаем, в шкафу не прячется? – хихикнул юноша.
– Я рад, что тебе нравится! Присаживайся!
– Это восхитительно! По-королевски! – разглядывал парень всякую мелочь в отделке стен, потолка, пола и в интерьере.
Леонардо Дейр – юноша семнадцати лет с рыжими волосами до плеч, со щетиною, уставшими зелёными глазами и бледными щеками – светится от счастья, подобно вампиру в древнем замке. Обычно он ходит в тряпье, в, слава стирке, хотя бы чистом тряпье бездомного! Сначала это была единственная доступная ему одежда, потом это стало частью его эпатажа и стиля. Несмотря на усталость, Лео часто улыбается. Леонардо Леонардом мама назвала за его роскошную львиную рыжую шевелюру, с которой он уродился на свет.