– Только попробуй, ябеда! Я-то всё равно поеду, ты меня знаешь, зря будешь им нервы трепать.

– Увы, знаю, поэтому и молчу. Жень, а помнишь, как твоя мама называла меня своим будущим зятьком?

И воспоминания захлестнули ребят, ведь почти всю свою жизнь они прошли вместе, и сколько помнили себя, всегда были неразлучны, взрослые знали: где один из них, там и другой. Их семьи дружили, они то вместе снимали дачу, то ездили на море. Кампания взрослых состояла из нескольких семей, все дети играли вместе, но такой дружбы, как у них, ни у кого не было. Однажды Гриша взглянул на Женю, и неожиданно увидел, что она из озорной пацанки превратилась в прелестную девушку. Но только для неё он остался прежним: ведь девчата всегда мечтают о сказочных принцах, и Гришу в качестве такового она не воспринимала. Потом он, а через два года и Женя, поступили в разные институты, Гриша в «керосинку» (нефтяной) на геофизику, а она – в геологоразведочный. Началась другая, полувзрослая жизнь, и они стали видеться всё реже и реже.

– Гриш, а помнишь, мы с тобой на Чистых прудах грибы собирали? Знаешь, когда я выросла, ни разу их здесь больше не видела, как ни старалась! Родители до сих пор удивляются. Может, они видны только детям?

– Фантазёрка ты, Женька! А помнишь, как мы секретики делали? Закапывали под стеклышко какой-нибудь красивый фантик с фольгой, а потом хвастались друг перед другом.

– Ага, а ещё от врагов спасали.

– Сколько всего интересного мы тогда находили! И чужие секреты, и всяческие игрушечки, и мелочь, в основном медяки, а потом обменивались своими богатствами.

– Ты мне всегда всё без обмена дарил.

– Да и ты тоже. А сейчас что-то ничего не находится…

Вдруг Женя резко вырвала свою руку из Гришиной и, развернув его обратно, воскликнула:

– Зато теряется! Рюкзак! Ну, как же ты мог, Гриша…!? Бежим! Господи, пропади он – хоть руки на себя накладывай! На всякий случай, смотри внимательно на всех проходящих, вдруг увидим его у кого-нибудь. Я на веранду, где мы сидели, а ты в зал, спроси у официанта, ладно?

Всё это Женя проговорила на ходу, и затем быстро побежала в сторону кафе, наткнувшись на какого-то колоритного старичка с добрым лицом, которого чуть не сбила с ног.

– Извините, дедушка, я не хотела!

Он ласково прикоснулся к её руке и сказал тихо:

– Пустяки, деточка, всё это пустяки, главное не потеряй…

Женя, как заведённая, отвернулась, чтобы продолжить свой путь, но его слова заставили приостановиться на миг и поискать глазами странного бородатого дедушку, однако он словно испарился. Ловко перемахнув через ограду, отделяющую открытую часть кафе от бульвара, Женя подскочила к столику, за которым они сидели. Рюкзака нигде не было, у неё внутри всё похолодело. Она никогда не сможет вернуть такие деньги, как бы ни старалась, да и работать-то ей теперь будет негде: независимую и смелую, её с удовольствием затопчут трусоватые и бездарные директорские прихлебатели, ещё и посадят! Не верилось, ведь только что рюкзак был здесь, и вдруг – пустота, ни денег, ни билетов, ни будущего…. Как могла она отдать его в руки другого человека, хотя бы и Гриши!? Ведь отлично знала по полевому опыту, что у семи нянек дитя без глаза! С другой стороны, кому мог понадобиться видавший виды старый рюкзак, из которого выглядывают выцветшие полевые шмотки? Боже, сотвори чудо! Пусть сейчас войдёт Гриша с рюкзаком на плече! И как только они оба могли не заметить его на пустой веранде? Может быть, рюкзака уже там и не было, когда они уходили? А ведь за ними, похоже, следили… Господи, неужели всё!? Нет, нет, ведь на веранде, кроме них, никого и не было, а после ухода официанта Женя хорошо помнит, что достала оттуда сигареты. Вечно она всё теряет, растяпа! И Гришка такой же обалдуй оказался.

– Николушка, божий угодник, помоги мне, бестолковой дуре! – умоляюще повторяла она про себя, почему-то представив при этом дедушку, на которого налетела, в голове тут же всплыли его странные слова, и она пробормотала: «Эх, дедушка, для кого пустяки, а для кого вся жизнь на кану!» И тут Женя заметила силуэт стройной женской фигуры, стоявшей в другом конце веранды, спиной к ней, а лицом к багровому в сумерках заката пруду. Было уже почти темно, только сквозь приоткрытую в помещение дверь проникал свет. Неожиданно на обоих этажах стеклянного кафе вспыхнули цветные лампочки, и пруд тоже, казалось, зажёгся отражёнными разноцветными огоньками, женщина вздрогнула и повернулось лицом к Жене. На веранде стало ещё темнее, и она совсем не видела лица незнакомки, лишь заметила на ней очень красивый, черный с алой отделкой, костюм и прелестную шляпку такого же цвета с темной густой вуалью: казалось, дама возникла вместе с багровым закатом и растает, как только солнце уйдет за горизонт. В руках у неё была крошечная красная сумочка, которую она сжимала маленькой ручкой в черных кружевных перчатках, и Жене было как-то неловко спрашивать у этой Прекрасной Незнакомки, будто сошедшей со страниц блоковского «Кабачка», о своём замусоленном бесформенном рюкзаке.

В экстремальных ситуациях люди ведут себя по-разному: одни теряются, другие плачут или злятся, третьи беспомощно мечутся. Женя в такие минуты становилась собранной и энергичной, и только отсутствие действия и беспомощность выводили её из себя. Она решительным шагом направилась к загадочной даме.

– Добрый вечер! Извините, пожалуйста, Вы не видели случайно моего рюкзака защитного цвета? Такой потёртый, знаете… Мы с ним здесь были буквально несколько минут назад.

– Такой потёртый, говорите? А, Вы его ищете, да? – низким гортанным голосом, немного нараспев, спросила дама.

– Да, да, его, он вот здесь стоял, на стуле. Ой, и стула нет… Вы не знаете случайно, где он, наш рюкзак? – едва сдерживаясь от нетерпения и теша последнюю надежду, вновь спросила она. Дама не торопилась с ответом. Женя вся превратилась в сгусток ожидания, от нетерпенья ей хотелось встряхнуть незнакомку или громко закричать:

– Скажите хоть что-нибудь, ради Бога!!!!

– А вот и Ваш друг.

Женя обернулась и увидела силуэт входящего со света Гриши и его удручённо опущенные плечи – ни в руках, ни за плечами у него ничего не было. Только сейчас она с ужасом вспомнила, что и его портмоне с билетом в Бостон, иностранным паспортом и долларами лежит у неё в рюкзаке, и ещё большее отчаяние комом подкатило к горлу. Какая же она эгоистка! Женя шагнула к нему навстречу, они обменялись несколькими фразами, и растерянно посмотрели друг на друга, не зная, что предпринять.

– С кем это ты разговорила?

Она посмотрела вглубь террасы – никого. Что происходит!? Гриша бросил на неё сочувствующий взгляд, словно на больную или сумасшедшую. Но буквально через минуту они оба услышали из темноты:

– Присядьте, господа, да не волнуйтесь вы так, угощайтесь, кстати, – и дама указала рукой на столик, на котором каким-то немыслимым образом оказались три высоких дымящихся бокала с неизвестным напитком. Сама она села за стол и придвинула один из них к себе, а остальные два – к ним.

– Спасибо, но мы не можем, нам нужно рюкзак искать, – сквозь зубы произнесла Женя, вглядываясь в совершенно белое, бескровное лицо Григория. Её бесило равнодушие этой каменной статуэтке, ничего не отвечавшей по делу. Конечно, если бы она хоть что-то знала, сразу бы сказала, а дамочке, видно, просто поговорить охота… Разве она может понять, в каком положении оказались «господа», потерявшие столь бесценный для них рюкзак?! Впрочем, конечно, не понимает…

– Я всё понимаю, деточка, – Женя подумала, что последнюю фразу она произнесла вслух, и покраснела. Да нет, вряд ли, вроде, ещё не сошла с ума от отчаяния. Её лихорадило, то ли оттого, что действительно стало прохладно, то ли от отчаяния, а скорее всего, и от того, и от другого. Гриша стал тянуть её за руку к выходу, но Женя почему-то не могла сдвинуться с места, ей всё казалось, что незнакомка что-то знает. Да и куда идти-то?!