— Итак, как ты думаешь, почему она сейчас борется с тобой? — спросил Йен.

Это был отличный вопрос, не так ли? Почему?

У меня были свои подозрения. Ангел никогда бы не причинила вреда своему отцу, даже после того, как ее заставили выйти замуж за такого человека, как я. И дело было не в том, что она не могла, у меня было чувство, что Ангел была достаточно порочна, когда ее заставляли делать то, что было необходимо… включая убийство, — но она любила Рафаэлло Прайса. Даже я, которая никогда раньше не думал о своей семье и не знал такой родительской любви, видел это.

С другой стороны, ее сестра, коварная стерва, какой она и была, не питала подобных чувств. Она ревновала — и все еще ревновала, насколько я мог судить. Жаклин Прайс быстро проявила свою порочную и коварную натуру после кончины своего отца. Она выхватила семью Прайс у меня из-под носа с радостным намерением. У нее определенно хватило бы смелости убить своего отца, выгнать сестру и подвергнуть остракизму одного из самых востребованных наемных убийц в ее заговоре с целью завладеть семейным бизнесом.

— Гейвен? — Голос Арчера прервал мои мысли, и я оглянулся на троих ожидающих мужчин.

— На карту поставлено нечто большее, в игре больше игроков, чем просто Ангел и я, — просто заявил я, не желая выдавать слишком много информации.

Йен ухмыльнулся, прекрасно понимая, что я делаю.

— Тогда выбор прост, не так ли?

Настала моя очередь приподнять бровь в ответ на его загадочный дерьмовый вопрос. Его жестокая ухмылка стала шире, когда он увидел мое замешательство.

— Устрани все, что стоит на пути, что бы — или кто бы — ни было, что увез ее в первую очередь. Тогда ей не нужно будет продолжать убегать, не так ли?

Подражая тому, как Йен откинулся на спинку стула, я обдумал его слова. Я всегда планировал отправиться вслед за Жаклиной. Она должна была заплатить за то, что сделала с Рафаэлло, а также с Эванджелин. Затем был тот факт, что она стояла на пути того, что по праву принадлежало мне. Империя Прайс.

Возможно, все, что мне сейчас нужно было сделать, — это увеличить свой график. Может быть, тогда Ангел почувствовала бы себя в достаточной безопасности, чтобы прийти ко мне сама, открыть правду, и остаться.

— Мери, — тон Йена отвлек меня от моих мыслей.

Я поднял глаза, когда Йен встал. Арчер и Дженсен последовали за ним. Я проследил за их взглядом до входа в женскую раздевалку и увидел, что оттуда вышла Америка и, улыбаясь, направилась к нам.

Когда она приблизилась, ее внимание переключилось со своих мужчин на меня. Ее глаза сузились, а губы сжались.

— Гейвен.

— Америка.

— Ты знаешь, как полагается называть доминатов в клубе, Мери, — Йен отчитал ее.

Америка покраснела, а затем кивнула в мою сторону.

— Мои извинения, сэр. Рад тебя видеть.

— Ты прекрасно выглядишь, Америка.

Хотя она совсем не была похожа на моего Ангела, я имел в виду именно эти слова. Америка была потрясающей женщиной. Слегка округлая, соблазнительная, с длинными светло-каштановыми прядями, обрамляющими ее лицо до самых сисек. Я сделал паузу, остановившись на ее животе и очевидной выпуклости там.

— Спасибо, сэр, — ответила Америка.

— Пойдем, — сказал Дженсен, подходя к ней и обнимая ее за талию. — У меня есть сцена, в которой я хочу сняться с тобой, милая.

— Сцена?

— Неприличная сцена, — ответил Арчер, наклоняясь к ней с противоположной стороны и запечатлевая поцелуй на ее плече.

Йен на мгновение задержался, пока Арчер и Дженсен вели свою жену прочь.

— Если ты хочешь того, что у нас есть, Гейвен, — сказал он, снова привлекая мое внимание, — я предлагаю тебе поговорить со своей женой. Узнай правду. Кто-то должен сдаться первым. Доверие — это единственный способ наладить отношения, подобные тем, которых вы добиваетесь.

— Мне никогда раньше не нужно было доверять своим сабам — не так, как я должен доверять Ангелу, — признался я. — Наши отношения совсем другие.

— Потому что это навсегда, — ответил он.

Затем, не сказав больше ни слова, он последовал за своими людьми и женой, а я остался ждать женщину, которую отправил задолго до Америки.

Я вздохнул и уставился на свой пустой стакан. Без сомнения, она ждала множества причин — искала ли она выход? Или она нервничала из-за того, что выходила в одежде, которую я просил? Я должен был признать, что идея выставлять мою жену напоказ по подземелью в нижнем белье была одновременно источником болезненной ревности и гордого возбуждения.

Я хотел, чтобы другие видели ее, хотели ее и знали, что если они когда-нибудь осмелятся прикоснуться к ней, я выпотрошу их внутренности и повешу на их собственных кишках.

Прошло мгновение, и как раз в тот момент, когда я был уверен, что мне придется отправить одну из официанток, чтобы забрать ее, дверь наконец открылась. Я встал, когда появилась белая вспышка. У меня пересохло во рту. Ангел вышла из раздевалки и оглядела вестибюль в поисках меня.

Ее глаза встретились с моими, и я почувствовал, как мой член дернулся в штанах. Черт, она была восхитительна. Идеальный комплект невинно-белого цвета. Однако она больше не была невинной. Я знал это. Она была уже не той женщиной, на которой я женился, но это не означало, что мы не могли иногда притворяться.

Я был намного старше ее, и даже если прошло полдесятилетия с тех пор, как я в последний раз видел ее невинной молодой женщиной, вынужденной выйти замуж за мужчину на восемнадцать лет старше ее, я должен был, по крайней мере, признать, что она повзрослела. Когда она двинулась ко мне, покачивая бедрами, белые завязки ее стрингов натягивались по бокам с каждым шагом, мне пришлось сдерживаться, чтобы не кончить в штаны, как неопытному юнцу.

Она не останавливалась, пока не встала передо мной, подняв лицо, чтобы показать светло-розовый оттенок, который был нанесен на ее щеки. Смущение? Я улыбнулся. Мне понравился этот намек на унижение, который она испытала. Я знал, что если бы я просунул пальцы ей между бедер, она и близко не была бы такой застенчивой, какой казалась. Она была бы влажной и готовой к тому, чтобы ее взяли.

— Ты прекрасно выглядишь, женушка, — пробормотал я.

Мимо прошел мужчина с молодой рыжеволосой девушкой под руку. Несмотря на это, его внимание отвлеклось и задержалось на заднице Ангела. Вспышка ярости пронзила меня. В то же время появилось другое чувство из глубин. Гордость. Собственничество. Он мог смотреть, но он никогда не смог бы получить то, что всегда должно было принадлежать мне.

Я шагнул вперед, пока моя передняя часть не оказалась прямо напротив ее. Ее ресницы опустились, когда я обвил рукой ее шею сзади и притянул ее лицо к своей груди. Эта упрямая, дерзкая женщина была моей. Сегодня вечером я намеревался показать ей, как многого она упустила, когда она сбежала … и как сильно она захочет, чтобы я продвигался вперед до конца нашей супружеской жизни.

Потому что Ангел была привязана ко мне, отныне и навсегда.

Пока смерть не разлучит нас.

Глава 1

8

Музыка, доносившаяся из скрытых динамиков, была низкой и пульсирующей. Это был чувственный, глубокий ритмичный ритм без текста, призванный усилить изменчивые эмоции слушателя или, в данном случае, похоть.

Я практически дрожала от осознания происходящего, когда входила в главный клуб. Я должна была знать, что Гейвен не выпустил бы меня из клетки без предварительной договоренности. Этот человек был никем иным, как порочным извращенцем. Эти стоны. Эти вздохи. Наполненные болью и удовольствием крики освобождения. Один только звук этого в сочетании с голосами людей в комнате выводил меня из себя, напоминая о поездке сюда на лимузине.

Словно почувствовав это, рука Гейвена опустилась мне на спину, кончики его пальцев слегка прошлись вдоль позвоночника, заставляя меня напрячься.

— Что-то случилось, дорогая? — спросил он, хотя его тон был немного насмешливым.