Доктор задрожал.

— Это неэтично, — сказал он. — Я… я просто не могу…

— Также неэтично давать лекарства пациенту, который уже находится без сознания, — Мой гнев быстро нарастал. Я слез с кровати и встал во весь рост, обогнув ее, когда доктор, спотыкаясь, отступил назад. Большие глаза под очками округлились еще больше. Я протянул руку и впечатал его в стену напротив кровати, крепко схватив за горло. — Я советую тебе сделать все, что я тебе скажу, и не задавать больше никаких гребаных вопросов, док. Тебя привезли сюда, чтобы ты выполнил свои обязанности, а не давал непрошеные советы.

— Как врач…

— Как врач, ты уже предал свое ремесло и ту дерьмовую клятву, которую давал, когда получал свою маленькую модную степень, — Я пресек его жалкую попытку сохранить уверенность в своей правоте. В этом мире для этого не было места. Я наклонился к нему и крепче сжал, пока его лицо не покраснело. — Вытащи. Эту. Штуку.

Слова проскальзывали сквозь мои стиснутые зубы, как осколки стекла. Ничто не встанет между моим семенем и гребаной утробой моей жены. Если она будет беременна на этот раз, то, может быть, просто, может быть, она будет слишком привязана, чтобы снова уехать.

Наконец доктор прохрипел что-то в знак согласия, и я отпустил его. Он рухнул передо мной, хватая ртом воздух и ощупывая свое горло. Я отошел и направился к двери, открывая ее.

— Приступай, — приказал я.

Мужчина больше ничего не сказал, взял сумку и поставил ее на кровать, прежде чем приступить к работе. Повернувшись, я прислонился спиной к твердой деревянной двери и наблюдал, как он вытащил ее руку из-под покрывала, а затем ткнул пальцем во внутреннюю часть предплечья. Несмотря на очевидный страх, его руки были тверды, когда он потянулся к своей сумке и достал кожаный футляр. Он вытащил другую иглу, а затем вынул лекарство, прежде чем нанести обезболивающее средство.

Ожидая — по крайней мере, я так предположил, — пока это подействует, он начал разворачивать кожаный футляр. Блеснул металл, когда он вынул острое лезвие и, бросив на меня быстрый взгляд, приставил его острие к коже Ангела и быстро надрезал.

Я оттолкнулся от дверного косяка, двигаясь вперед, пока мои руки не ухватились за нижнюю часть матраса, и я наблюдал, как он осторожно вынимает что-то похожее на крошечный стержень. Он был едва ли длиннее дюйма. Мои ноздри раздувались, пока я сохранял свою стойку, в то время как доктор быстро положил его в маленький пластиковый пакетик, а затем намазал чем-то еще маленький разрез, прежде чем закрыть его бинтом.

Вот и все. О последнем маленьком предательстве Ангела позаботились. То, что она вложила в свое тело, чтобы помешать мне забрать то, что принадлежало мне, исчезло. Когда она проснется и все поймет, то, скорее всего, разозлится, но это не имеет значения. Я получил то, что хотел — как и всегда, когда дело касалось ее.

— Это все, — сообщил я доктору. Он кивнул один раз и не сказал больше ничего, когда начал собирать свои вещи. Я обошел кровать и подошел к ней, когда доктор встал со своей сумкой в руке. — Ты можешь забрать свою плату у моего человека в коридоре, — сказал я. — Ты же понимаешь, что произойдет, если ты хоть словом обмолвишься об этом, да?

Издав почти мышиный писк, мужчина резко кивнул мне в ответ и быстро сказал "Да", прежде чем выбежать из комнаты.

Когда дверь закрылась, я остался наедине — наконец-то — с женщиной, на поиски которой потратил последние пять лет. Это пьянящее чувство. Все, что я искал, было прямо здесь, передо мной, распростертое на кровати, которую я приготовил для нее. Я провел пальцем по ее щеке, когда она глубоко вздохнула.

Моя рука опустилась, отодвигая одеяло в сторону, когда обнажил ее тело. Ее груди были едва заметны, но ее жадный маленький сосок был твердым под моей ладонью, когда я схватил ее за грудь и сжал. Скоро я покажу наказание, которого она заслуживает за свои действия. Скоро у меня будут ответы на все вопросы, которые до сих пор ускользали от меня. Даже если это означает, что мне придется сломать ее, чтобы заполучить их.

Глава 5

Я медленно просыпаюсь, темнота рассеивается, и реальность вторгается в меня. Что за черт? Мое тело напряглось, когда я кое-что поняла, когда мои ресницы поднялись, и я, наконец, открыла глаза. Я голая. Не просто голая, а связанная и выставленная напоказ прохладному воздуху комнаты, в которой я нахожусь. Вспышка страха поразила меня за долю секунды до того, как это сделали мои воспоминания. Как я потеряла сознание. Как я оказалась здесь. Единственное, чего я не помню, так это где именно это находится.

Глядя вниз, туда, где каждая из моих рук была связана чем-то вроде джутовой веревки — мягкой, но прочной, — было трудно не почувствовать штуку, которая прижималась к моим бедрам. Я нахмурилась, пытаясь осмыслить это. Я сижу в кресле. Мои запястья снова были привязаны к подлокотникам с каждой стороны, а лодыжки и икры привязаны к ногам. Я почувствовала приступы боли во всем теле. Верхняя часть моей левой руки. Мой желудок. Моя голова. Однако все это исчезло, когда я поняла, что мои бедра широко раздвинуты и связаны. Я посмотрела вниз и увидела у себя между ног округлую большую головку вибратора "Хитачи". Какого хрена? Я подняла глаза, осматривая комнату. Темные, мужественные тона. Деревянные и бордовые шторы. Она была скудно оформлена во все, что могло бы хоть как-то намекнуть на его владельца. Ни фотографий, ни безделушек, ничего, что могло бы свидетельствовать о том, что в нем жил реальный человек.

— Ты прекрасна, как всегда, дорогая, — внезапно произнес чей-то голос.

И хотя голос был знакомым, внезапность его звучания заставила меня вскрикнуть от шока. Все мое тело дернулось. Я немедленно попыталась поджать ноги, только чтобы понять, что было практически невозможно оттолкнуть от себя вибратора, который торчал прямо вверх через какое-то отверстие в сиденье стула. Он не был включен, но я все равно не хотела к нему прикасаться. Он слегка прижался ко мне, раздвинув мои ноги, но даже попытка сомкнуть их привела к тому, что он прижался прямо к моему клитору — сильно и настойчиво. Я выругалась и все равно сжала ноги вместе вокруг него, мои колени не соприкасались, несмотря на все мои напряженные усилия, когда я вскинула голову и встретилась со зловещим взглядом человека, которого, как я думала, никогда больше не увижу.

— Гейвен.

Я произнесла его имя, когда он поднес сигару к губам и зажал ее между зубами. Он сунул руку в карман и достал зажигалку. Шок срикошетил от меня, хотя этого не должно было быть. Он выглядел точно таким, каким он был в моей памяти. Высокий. Темный. Порочно красивый. Мерзкий блеск в его глазах говорил об опасности. Мое дыхание стало прерывистым. Он захватил меня в плен. Старые воспоминания всплыли на поверхность. Смогу ли я справиться с тем, что он запланировал? Смогу ли я сбежать в третий раз? Паутина опутала мои мысли, затуманивая все в моем сознании.

Гейвен, однако, продолжал втягивать меня обратно. Его волосы были светлее по бокам, чуть выше ушей — седина только начинала пробиваться в прядях. Это придавало ему еще более грозный вид, чем есть на самом деле. Вокруг его глаз и губ появились новые морщинки. Не из-за смеха, а скорее всего вызванные из-за стресса. У меня защемило в груди. Я опустилась к его груди, массивной груди, прикрытой тем, что выглядело как дорогой костюм без галстука. Только пиджак, брюки и рубашка на пуговицах — все темное, конечно.

— Ты будешь называть меня по-другому, — небрежно сказал он, прикуривая и убирая зажигалку обратно в карман.

Я моргнула и еще раз посмотрела ему в лицо. Хотя он был единственным мужчиной, который когда-либо по-настоящему видел меня обнаженной, который был внутри меня, я все еще чувствовала себя неловко. Конечно, на данном этапе моей жизни я могла бы притвориться уверенной в себе, сексуальной мегерой. Я могла бы притвориться опытной, но глубоко внутри я такой не была. Я никогда такой не была. Потому, что он был единственным мужчиной, который у меня когда-либо был, и я никогда не собиралась заводить другого после того, как ушла.